Двадцатое столетие. Электрическая жизнь (старая орфография)
Шрифт:
Эта попытка, въ которой, сказать по правд, предстояла самая неотложная надобность, вызвала въ палат, какъ и слдовало ожидать, чрезвычайно рзкій запросъ со стороны двицы Мюшъ, депутатки Клиньянкурскаго квартала. Запросъ ея былъ поддержапъ самыми выдающимися ораторшами женской партіи, а также, увы, — нсколькими депутатами-мужчинами, — перебжчиками, имвшими постыдную слабость измнить благородному длу мужчины.
Арсенъ Мареттъ готовился заране ко всему этому, а потому не былъ захваченъ врасплохъ. Онъ не побоялся встртить лицомъ къ лицу обрушившуюся на него грозу. Въ бурномъ
Великій ораторъ вышелъ изъ этой борьбы боле могущественнымъ чмъ когда либо. Съ тхъ поръ выяснилось, что, какъ въ палат, такъ и вообще во Франціи, нельзя сдлать безъ его вдома и согласія ничего серьезнаго.
Отъ сочувствія, или по меньшей мр нейтралитета Арсена Маретта завислъ успхъ обоихъ крупныхъ предпріятій Филоксена Лорриса: — установленія монополіи великаго національнаго лекарства и затмъ, въ pendant къ этому, — переходъ къ систем міазматической войны, — полное преобразованіе всего государственнаго вооруженія Франціи въ отношеніи какъ личнаго состава арміи, такъ и матеріальной ея части, преимущественно-же расширенія организаціи боевыхъ медицинскихъ корпусовъ.
Филоксенъ Лоррисъ убжденъ, что въ конц концовъ идея его непремнно восторжествуетъ, но чтобы избжать лишней траты времени, ему необходимо безотлагательно заручиться одобреніемъ Арсена Маретта. При такихъ обстоятельствахъ неудивительно, что ученый всячески ухаживалъ за этимъ государственнымъ дятелемъ. Замтивъ, что Мареттъ въ достаточной степени уже насладился музыкой и начинаетъ засыпать, убаюкиваемый противъ воли оперными аріями, которыми угощалъ телефоноскопъ, Филоксенъ Лоррисъ увелъ депутата въ небольшую особую залу, гд можно было серьезно съ нимъ поговорить, пока большинство постителей продолжало еще забавляться мелочами и пустячками художественнаго отдла программы.
— Любопытство мое до крайности возбуждено, любезнйшій профессоръ, — сказалъ депутатъ. — Я невольно задаю себ вопросъ: въ чемъ именно могутъ заключаться научныя тайны, которыя вы общаете теперь разоблачить? По слухамъ, вы собираетесь произвести опять въ наук радикальнйшій переворотъ…
— Я дйствительно разсчитываю представить коротенькій докладъ о нсколькихъ новыхъ научныхъ фактахъ и теоріяхъ. Разумется, все это будетъ общепонятно изложено и подтверждено практическими опытами… Дло въ томъ, однако, что открытые мною новые факты и теоріи до такой степени вторгаются въ область общественной и государственной жизни, что я, признаться, радъ случаю переговорить о нихъ здсь съ вами передъ докладомъ. Мн было бы до чрезвычайности лестно заручиться одобреніемъ такого государственнаго дятеля, какъ вы, милостивый государь!..
— Вы говорите, что ваши новыя открытія имютъ гуманитарный и политическій характеръ?
— Вы сами будете немедленно имть возможность отвтить на этотъ вопросъ. Для этого прежде всего соблаговолите взглянуть туда, — въ правую сторону отъ васъ!
— На эту систему сложныхъ приборовъ?
— Да. Въ самой середин ретортъ, разнообразныхъ согнутыхъ трубокъ, трубочекъ, мдныхъ колбъ, перегонныхъ кубовъ и т. п. вы видите нчто врод резервуара, къ которому сходится все?..
— Да, вижу, — подтвердилъ Мареттъ, вставая съ намреніемъ коснуться пальцемъ до указаннаго ему резервуара.
— Совтую вамъ лучше до него не дотрогиваться, — спокойно и хладнокровно замтилъ Филоксенъ Лоррисъ. — Въ резервуар этомъ содержится теперь достаточное количество болзнетворныхъ ферментовъ для того, чтобъ заразить сразу все на двадцать верстъ кругомъ.
Арсенъ Мареттъ поспшно отскочилъ подальше отъ резервуара
— Если бы дамы и господа, слушающіе теперь съ такимъ увлеченіемъ нашъ телеконцертъ, могли подозрвать, что достаточно чьей нибудь легкой неосторожности, дабы вызвать здсь совершенно неожиданно взрывъ самой страшной эпидеміи, то они наврядъ ли стали бы слдить съ такимъ вниманіемъ за руладами пвицъ! Поэтому до поры до времени мы ничего имъ не скажемъ… Между тмъ здсь, въ этомъ прибор заключаются очень интересные міазмы, которые съ помощью соотвтственной культуры, а также путемъ сочетанія, смшенія и сліянія доведены до высшей степени заразительности и сгущены особыми способами для цлей, о которыхъ вы вскор узнаете… Теперь, любезный другъ, соблаговолите взглянуть налво…
— Но эти аппараты, такіе же сложные, какъ и на правой сторон?
— Да, вы видите здсь группу перегонныхъ кубовъ, холодильниковъ, колбъ и трубокъ.
— Съ резервуаромъ посредин.
— Совершенно врно. Вотъ этотъ-то резервуаръ…
— Онъ можетъ быть еще опасне резервуара на правой сторон?
— На этотъ разъ вы ошибаетесь, милйшій депутатъ! Направо отъ насъ болзни, составляющія какъ бы арсеналъ для наступательной войны. Тамъ — самые ядовитые міазмы, которые тотчасъ же по объявленіи войны я, въ интересахъ отечественной обороны, готовъ выпустить на непріятеля. Налво отъ насъ — здоровье. Тутъ мы имемъ арсеналъ чисто уже оборонительный. Въ немъ запасено благодтельное лекарство, — ограждающее отъ болзней, — исправляющее поврежденія въ нашемъ организм и возстановляющее трату силъ, вызываемую у насъ всхъ чрезмрнымъ переутомленіемъ отъ электрической жизни, немилосердно крутящей насъ въ своемъ вихр.
— Лвая сторона, признаться, нравится мн боле правой! — замтилъ улыбаясь Арсенъ Мареттъ.
— Вамъ, безъ сомннія, извстно, какъ жалуются теперь вс на то, что тло наше изнашивается столь быстро въ вихр ныншней электрической жизни. Мы вс нетвердо держимся на ногахъ.
— Увы!
— Мускулы у насъ совсмъ атрофировались.
— Увы!
— Желудокъ вконецъ испорченъ.
— Увы! и трижды увы! У меня самого онъ совершенно не варитъ.
— Одинъ только мозгъ еще кое-какъ дйствуетъ.
— Чортъ возьми, однако! Какъ вы думаете, сколько лтъ можно мн дать по наружности?
— Примрно такъ между семьюдесятью двумя и семьюдесятью восемью, но, я думаю, что вы на самомъ дл много моложе.
— Мн идетъ всего лишь пятьдесятъ третій годъ!
— Вс мы теперь становимся съ сорокалтняго возраста дряхлыми старцами, но успокойтесь! Здсь, въ этомъ самомъ резервуар имется врное средство исправить вашъ организмъ такъ, что онъ будетъ дйствовать чуть-ли не лучше новаго… Надюсь, вы начинаете теперь предчувствовать важное значеніе темы моего доклада? Надо, однако, розыскать прежде всего моего сотрудника Сюльфатена и его паціента, недавно еще страдавшаго крайнею степенью переутомленія. Вы вс знали этого господина и, смю уврить, очень удивитесь, увидвъ его теперь. Позвольте мн привести его сюда…
Сюльфатенъ ислезъ куда-то съ самаго начала концерта. Филоксенъ Лоррисъ, котораго вовсе не интересовали безцльная трескотня и шумъ музыки, не нашелъ въ этомъ вичего предосудительнаго. Безъ сомнвія, его секретарь предпочелъ бесдовать гд-нибудь въ уголку съ людьми боле серьезваго пошиба, чмъ заурядные меломаны. Дйствительно, въ сосднихъ гостиныхъ, группы, состоявшія преимущественно изъ французскихъ и заграничныхъ научныхъ знаменитостей, занимались интересными разсужденіями о различныхъ боле или мене важныхъ матеріяхъ въ ожиданіи начала научнаго отдла программы, Сюльфатена, однако, съ ними не было.