Двоеверие
Шрифт:
Яр сжимал пальцы Сирин в руке, проверяя, сколько она стерпит боли.
– Поломашь её руки, нечем будет лечить, – предупредила Влада. – Вольга с Савой тоже с тобою. Обернуться вам надобно до больших холодов.
– А Свирь? – вспомнил Яр об одноухом состайнике. Влада в ответ холодно улыбнулась.
– Не жди его. У тёмного дела есмь хвост, так руби не щадя. Свирь станет роду отплатой.
Яр засопел в недовольстве и крепко стиснул винтовку. Пусть так, он узнает, чего стоит нарушить волю ведуньи и черту крестианской общины. Пусть не месть крестианцев настигла одноухого вымеска, а топор Сивера.
Стоило вспомнить о муже, как меховая занавесь на выходе слегка отодвинулась
– Есмь вести, – протянул он ладонь. В руке лежал металлический крестик. – Волкодавы переступили черту, поймали и сгубили охотницу из стаи Чертога, коя с крамолой нынче в логове замкнута. Плоть изрезали, чрево вынули, отсекли ноги – сие месть за набег.
Влада вонзилась глазами в сына и спросила о том, что давно следовало спросить.
– Ще ты деял у крестианцев в Монастыре?
Губы сына расплылись в улыбке, он бегло косился то на неё, то на Сивера.
– Олеську сгубили? – повернулась она.
– Нет. Риту, – ответил Сивер.
Влада с досадой выдохнула. Договор на крови дважды нарушен, а чужие племена ещё не явились. Как бы не процветали Зимние Волки, сколько бы оружия и припасов за минувшие годы не накопили, но сил тягаться с Монастырём в одиночку им недоставало.
– Не рассказывай о сем в родовом логове и не сули стаям крови, – маленький кусочек металла приковал её взгляд. – Ежели охотники запросят набега на Монастырь и азьм откажу, то сие крамолу и Гойко усилит. Не ко времени энто, совсем не ко времени. Сказывай, мол: отдал крест, ведунья размыслит и засим проречёт. Деяновы дщери аже подохнуть не могут, дабы мне не навредить.
Она говорила, а перед глазами то и дело мерещился плешивый, изъеденный болезнями Зверь. Сивер начал увещевать, что слухи всё равно не удержишь, что страх перед чужеядцами и Волкодавами может всё перевернуть, и Гойко непременно всплывёт первым в смуте, ведь надо мстить по укладу. Гнилой Зверь облизнулся и уставился слепыми глазами.
– Родная кровь… родная кровь, – сами собой сложили губы. Сивер понял, что Влада не слушает, и замолчал. Она схватила крестик с руки и растёрла в ладонях. Гнилого Зверя она видела не впервые, но теперь он совсем близко от логова.
Влада встала и пошла к выходу. Сивер удивился, но последовал за ней вместе с Яром и Сирин. Она спешила подняться наружу. Встречные в родовом логове расступались. Отошли и Сава с Вольгой, поджидавшие Яра на одной из меженей. Что беспокоит ведунью, то тревожит всё племя. За Владой один за другим потянулись сородичи, не догадываясь ещё, что толкает Зрящую Кошт выйти в лес. Сивер приказал Навьей Страже взять её под охрану, остальным же не велел выходить.
– На кой явилась, стерва поганая? – на ходу бормотала она, не отнимая крестик от губ. – Не дам себя, не дам сына, не дам тобе племя! Прочь ступай, в чертог смертный. Сгублю! Упрошу Черно-Лихо поломать гадину да сурочить, да в упокойницу отаить, да с лихоманкой посватать. Сто колов тобе осиновых в глоть, да гвоздей калёных в хребет, да едкого гною в глаза, да горькой соли на язык, да пущай ноги отнимутся и руки сломаются, да не встанешь ты и упокоишься, по воле и слову моему схоронишься!
Два десятка охотников вместе с Яром и Сивером шли за ней через лес. Над ними сгущалась ночь, узкий месяц сверкал в обрамлении звёзд. Владе казалось, что деревья дымятся и горелая кора осыпается. И чем ближе она подходила к источнику жара, тем сильнее крепло предчувствие: гнилая тварь где-то рядом – так близко, что нужно скорее отвести черноту от племени и семьи. Одежда на ней едва задымилась,
Сивер вовремя подхватил её в Явьем мире. Стояла тихая прохладная ночь. Сосны недвижно несли караул вокруг священного дуба. Никакой гари, никакого огненного кольца, никакой боли от жара, но Владу всё равно бросило в пот. Она всё ещё чувствовала тающий запах гнилого Зверя.
– Ще зрит ведунья? – помог ей подняться на ноги Сивер.
– Смагу и тьму, – таков был ответ.
Стражники оглядывали поляну у неё из-за спины, Яр держал наготове винтовку, Сирин чутко следила за каждым её жестом и словом. Влада передала Сирин крестик, он нагрелся в руке, но от простого живого тепла. Прокажённый Зверь скрылся. Едва сдерживая досаду, Влада отправилась к священному дубу. След обрывался здесь.
– Лес оглядите. Ночью не спать! Костры в логове запалите, да ярче! И всякого света поболе.
Среди знаков на дубе нашлись свежие восьмиконечные кресты и звёзды. Поганые символы шли через каждые три, пять и семь Навьих рун. Влада хотела, как следует рассмотреть их, но голова закружилась, и Сивер вновь поддержал её.
– Вернёмся при свете, – посоветовал муж. – Ще бы ты не почуяла, оно ныне сокрылось.
Стражники разбрелись по лесу в поисках чужаков. Влада в тревоге оглядывалась, но след возле священного дерева растворился. Она поманила Сирин идти, приходилось оставить охоту другим. Сивер взялся её проводить, но перед уходом Влада вновь оглянулась.
– Яр! Огляди лес. Коли встретишь Тьму, так стреляй, – кивком указала она на винтовку. – Пера разит даже Навьи силы.
Яр стянул винтовку с плеча. Теперь это его оружие, оно его защищало. Влада позволила Сиверу отвести себя в логово под охраной. Сколько бы не принюхивалась она даже на обратном пути, но не могла различить столь испугавший её запах тлена.
*************
Яр не знал, кто привиделся матери, да и не рвался искать. Вначале он хотел найти Свиря. Убить кого-то из Навьих-Рёбер – означало забрать часть него самого. Он повернулся к священному дереву рассмотреть знаки. Может быть Свирь их оставил, пытаясь запутать след? Доля как будто нарочно привела его снова к мёртвому дубу. С утра в дереве кажется ничего не изменилось, кроме жалких крестианских рун на коре. Яр ощупывал их глазами, медленно поднимал взгляд, и вдруг увидел длинноволосую упырицу, свесившуюся к нему. Он мигом прицелился из винтовки, бледная как луна мертвечина с длинными костлявыми руками заползла обратно в развилку ветвей. Яр задержал дыхание, готовый нажать на спуск. Напряжённая тишина продлилась недолго. С дуба медленно полилось сиплое осторожное пение.
Тихо над полямиОпустилась ночь,Иисус родился,Чтобы нам помочь.Мудрецам с ВостокаБог открыл глаза.Путь им указалаНовая звезда…
– Кто ты есмь? – рявкнул Яр. – А ну, покажися!
Он увидел лишь руку. Она вытянулась над ветвями и разжала кулак. На дубе дёрнулась и повисла куколка из золотистых кудрей с тугой верёвкой на шее.
Путь благоволенья,Мира и любви.Мудрецы подаркиБогу принесли…
– Ще ты мелешь? Кажи мне лицо!
К первой куколке упала вторая, скрученная из чёрных волчьих шерстинок и тоже с верёвкой на шее. Подклады дрожали, крутились и задевали друг друга под ночным ветерком.