Двоеверие
Шрифт:
Сергей закрыл глаза и провёл по дрожащим векам рукой. Логово слишком глубокое и обжитое – не маленькая перемётная нора, где хранятся только запасы для подготовки к набегам.
«Серёжа, расскажи, что ты наделал?», – коснулся ушей родной мягких голос. В бликах тлеющего костра он увидел женщину в куртке с глубокой ямой в груди. Сергей секунду смотрел на неё и, ничего не ответив, поспешил дальше в тоннели, и в каждой норе видел призрака, но всякий раз ближе. Капюшон скрыл её взгляд, но Сергей точно знал: в её глазах горит осуждение. Он давно спустился ниже третьей межени. Повсюду под ногами неглубокие ямки после недавнего
– Господи, дай мне смирение и разум принять то, что я не могу изменить, и мужество изменить то, что могу, и мудрость, чтобы отличить одно от другого, – бормотал он, подходя к дощатой стене. Ладонь с сухим шорохом прошлась по древесине. Под рукой живое тепло, но чуткий нюх забила горечь травы. Перехватив карабин поудобнее, он резко отодвинул дощатую дверь и наткнулся на нацеленный ствол пистолета. Завопили дети, на него уставились испуганные глаза женщин. Сколько храбрости или страха ни было в весте, стоявшей сейчас перед ним, она всё же не выстрелила на пороге. Рука пожилой Волчицы подрагивала, бусы на запястье тряслись. Она знала, что, убив одного врага, ничего не изменит и следом в закамору ворвутся другие.
Сергей видел среди вест чернушек в одежде из мешковины. Подземницы в льняных платьях с красной вышивкой возле ворота и рукавов сверкали человеческими украшениями, рядом пряталась ребятня в кожушках и жилетах из меха. И таких закутов по всему логову должно отыскаться немало.
– Не стреляй… – поднял невооружённую руку Сергей и отставил карабин в сторону. – Где остальные?
В глазах старой весты метались страх и сомнение. Скорее всего у других женщин тоже скрыто оружие, но только она не испугалась взять чужака на прицел. Из-за её плеча осторожно выглядывала чернушка-подросток в янтарных серёжках.
«Кто породил Зверя, тот сам суть есть Зверь. Зачиная новое племя, искореняй старое, вражье, дабы потомки твои и потомки потомков твоих, и их потомки более не оглядывались, не готовит ли кто ножа за спиной?» – зазвучал в душе лютый голос. Сергей заставил зло внутри себя замолчать, уйти в тёмный угол, где Зверь просидел двадцать Зим. Но голос смеялся над слабыми и советовал закрыть дверь и оставить их, как ни в чём не бывало.
Сергей скользнул взглядом по лицам детей и чернушек. В чём их вина? Они согрешить не успели, или грешили по принуждению.
– Я выведу вас на поверхность. Детей и узниц первыми, – шагнул он в закамору. Пистолет в руке весты поднялся. Среди Волчиц запричитали, резанул детский рёв.
– Убей меня, мать, но тогда и твои дети погибнут. Отпусти хотя бы узниц и малых Волчат. Я выведу их наружу. Они спасутся, я обещаю.
Подходить ближе – нельзя. Сергей дожидался возле порога. Время взрыва устанавливали всего на двадцать минут и как минимум половина из этого срока прошла.
– Они будут жить, – ещё раз, настойчивее, повторил он.
Пистолет женщины опустился, позади испуганно запричитали. Весты схватили детей, спрятали их в дальний угол. И без уклада Волчицы дорожили потомством пуще собственной жизни. Самые молодые из них скорее всего даже не понимали, о чём Сергей говорит, но нутром
Старая веста схватила свою чернушку и вытолкнула её вперёд. Та затрясла головой, метнулась обратно, но веста ещё настырней её оттолкнула, и Сергей подхватил. Веста громко заговорила с Волчицами, указывая им за порог. В тоннелях раздался шум и оклики Волкодавов. За Сергеем спускался сотник с сапёрной командой. Весты услышали их голоса и смятения и страхов только прибавилось. Женский плачь и детские крики направили Волкодавов.
– Пресвятая Богородица! – выпалил сотник, увидев вход в закамору. Сапёры на всякий случай достали оружие, но воевать здесь было не с кем.
– Отправляй разминировать заряды! Все! – крикнул Сергей.
– Не успеем, владыка! – побледнел сотник.
– Быстрее! – ничего не стал слушать он. Сотник толкнул сапёров бежать к зарядам. Никто больше не думал о времени – его попросту не было. Сергей схватил первую вытолкнутую чернушку и потащил за собой. Волчицы шарахнулись прочь, зарыдали, но некоторые решили, что людям нужны только пленницы, и начали выталкивать их и тем откупаться. Полтора десятка перепуганных насмерть девушек оказались на выходе. Сергей хватал пленниц и переправлял их за порог на попечение Волкодавов. На подъём у них уйдёт не менее трёх минут, а с таким пешим грузом и того больше.
Внезапно земля содрогнулась, со сводов посыпались комья земли. На секунду Сергей подумал, что это взорвались первые бочки и выход засыпало.
– Доигрались! – сообразил сотник. – Вон, ребята снаружи стреляют: Навь хочет отбить нору! Всё, вышло время, владыка, теперь не мы, а на нас нападают!
– Мати, не снуждай меня к ним! Не хочу я! – заливалась слезами чернушка и тянула ладони к хозяйке.
– Ступай, чадо, в надземь! – указывала ей в слезах веста. – Олесю сыщи! Коль увидитесь снова, коль буде живы, тако ей прореки, ще нет вины на ней за сестру, пущай собя не корит! Средь надземников, чадо, живи, на воле, або сама человек! Там и свет тобе, там и срок тобе, там и Счастье! Будь радостна, Снежка, да помяни меня, помяни нас всех!
Но мало кто из вест так сердечно прощался с рабынями. У закаморы поднялся такой гам, что Сергей перестал слышать взрывы снаружи. Волкодавы с узницами начали подниматься, шквал выстрелов и резкие хлопки гранат стали слышны даже для человечьего уха. Плачущие рабыни притихли, бледные руки цеплялись за дощатые стены тоннелей, они почти не видели в темноте и старались идти за светом от фонарей.
Возле выхода засели отстреливающиеся бойцы Волкодавов. Снаружи разыгралась настоящая свинцовая буря. Волкодавы выставляли автоматы из-за укрытия и, не жалея патронов, отстреливались в ответ. Если бы не приказ Настоятеля, они давно бы бросили логово и отошли к крейсерам. Один из них оглянулся и попытался перекричать грохот боя.
– Нельзя наружу, сразу положат! Из леса с северной стороны накрывают, не видно их!
Пленницы щурились на свету и жались друг к другу, закрывая лица руками. Сергей начал протискиваться мимо, его накрыл запах сладкого страха – запах пота и дрожащих человеческих тел – всё это след, по которому Навь обычно выслеживает добычу. В Сергее тоже зашевелилось чудовище, посоветовало выгнать чернушек, отвлечь врагов и самим уходить. Сергей задавил в себе подлый расчёт и яростно зарычал на сотника возле выхода.