Двоеверие
Шрифт:
Щёки Ильи раскраснелись, глаза чуть пошли поволокой и заблестели. Ничего особенного не случилось, и Дарья беспокойно заёрзала, теребя и крутя янтарный перстень на пальце.
– Сладкое, Церковное, – неловко ухмыльнулся он. Илья быстро хмелел, на глазах становился квёлым и вялым. Он пододвинул к ней помятую кружку, но Дарья не прикоснулась и смотрела лишь на него.
– Что же ты, больше не хочешь? – всё внимательнее присматривался к ней Илья. – Может мне домой тебя отвести?
– Нет, Илюшенька. Ты лучше поцелуй меня.
– Ну уж ты и придумала! –
– А ты греха не ищи там, где нет, – не отпускала его глазами Дашутка и бережно вплела его пальцы в свои. – Ты только руку мне поцелуй. Так мне легче заснётся.
Илья мотнул головой, будто бы отгоняя от себя наваждение. Взгляд его соскользнул на голые колени Дашутки из-под пальто.
– Ты, наверно, замёрзла? Я сейчас поищу что-нибудь. Здесь было где-то старое оделяло… – он рассеяно оглянулся по мастерской, словно уже ничего в коморке не видел. Дарья крепче стиснула руку Ильи в ладони.
– Нет, ты только на меня смотри, Илюшенька. Хочешь я тебе песню спою? Ты таких песен ещё не слышал, они из самого сердца идут, сама душа в эту песню вплетается.
Дарья прикрыла глаза и запела.
Не взыщи, мои признанья грубы,Ведь они под стать моей судьбе.У меня пересыхают губыОт одной лишь мысли о тебе.
Воздаю тебе посильной данью –Жизнью, воплощенною в мольбе.У меня заходится дыханьеОт одной лишь мысли о тебе…
Илья пошатнулся и опёрся о стул и невольно наклонился к Дашутке. Она раскрыла глаза и секунду они в упор смотрели в лицо друг другу, тотчас он с жаром её поцеловал. Дарья обняла его, сжала за золотые кудри. Илья прижимался к ней ближе и ближе и стягивал с неё пальто. Всё было так, как ей хотелось. Нет, даже лучше! Всё было так, как она и мечтать не могла. Илья прижимался к ней, как к невесте, и ничего, ни скупая вера, ни чужая любовь, больше им не мешали. Но в тот же миг дверь в мастерскую с шумом раскрылась. На пороге стояла бледная от страха Тамара. Седые волосы няни выбились из-под платка, сам платок сполз на затылок, глаза вытаращились на Дарью с Ильёй. Поначалу она не могла выговорить ни слова, но затем с хрипом выдохнула.
– Ты что? Ты что делаешь, ирод! Пошёл прочь от неё, кобелина!
Она накинулась на Илью, оттолкнула его на штабеля деревянных брусков. Няня захлёбывалась от страха и силилась связать свою речь, но выходили одни только сиплые обрывки.
– Кровь дома… ножик! Прохожая подсказала… Дашенька, да как же это он, как он только осмелился!
– Томачка, милая, ты всё неправильно поняла! Не виноватый он! Не виноватый! – бормотала Дашутка. Илья тем временем встал. Лицо его перекосилось от злости, будто у него отобрали заслуженное. Тамара схватила Дашутку за руку и потащила к дверям.
– Дарья, не уходи! – закричал им вдогонку Илья.
Тамара успела вытолкнуть Дарью за дверь и попыталась захлопнуть её перед Ильёй, но он вмешался.
– Люди добрые, помогите, он пьяный! – завизжала Тамара. Из цеха подбежали рабочие. Илья так ударил, что дверь покосилась. Тамара закричала, заслоняя
– Да что же он, взбесился что ли, медвежище! – ругались и заламывали Илье руки.
– Дарья, не уходи! – не своим голосом орал он.
– Не виноватый он! Слышите?! Не виноватый! – заливалась слезами Дашутка. Перепуганная насмерть Тамара хотела оттащить её прочь, но случайно схватила за изрезанное плечо.
Дарья завопила, да так, что Тамара испуганно отшатнулась. Она завалилась боком на пол оружейного цеха и потеряла сознание. Тамара застыла над ней, глядя на свою перепачканную в крови руку.
– Господи-Боже, да что же это такое!
Глава 8 Святые жертвы
Ещё прежде, чем Навьи Рёбра увидели Шесть Рыжих Клыков, до них донёсся частый металлический грохот. Удары разносились над лесом и заставляли воздух вздрагивать, подобно живому созданию.
Сирин отстала от состайников, прихрамывала и больше не хотела вырываться вперёд. Яр первым увидел шесть труб из красного кирпича, уже потемневших от времени и непогоды и наполовину разрушенных бурями. Вершины казались обломанными клыками мёртвого зверя, задравшего пасть к низкому небу и словно пытающегося прогрызть облака.
Подножие древних труб скрывал «позвоночник» зверя – три длинных заводских корпуса. Мостки между ними – суставы и рёбра. Паутина старых рельс – вены и жилы. Главный корпус – могучая грудь. Из неё и доносилось то самое частое металлическое биение сердца.
Яр остановился на окраине леса, чтобы лучше рассмотреть заводские корпуса и принюхаться к воздуху. Он чувствовал горький запах металла и дыма, хорошо известный по прошлой схватке с Железными Кузнецами. По всему видно, что великанское племя любит простор и нарочно выбрало для себя это логово.
– Ох, Яр, чую не вернуться нам, ежили сунемся, – предупредил его Сава с опаской. С большой осторожностью состайники оглядывали завод издали. Место перед бетонной оградой стояло открытое, с низкорослым колючим кустарником, так что не спрячешься и быстро не перебежишь. Любое племя вокруг логова обязательно поставит дозорных. Если Железные Кузнецы до сих пор не заметили их, то непременно увидят Навьи Рёбра, когда те пойдут через пустырь. Поверить обещаниям чужаков – всё равно, что на ветер надеяться, значит жди выстрела из окна или с крыши.
– Может обережёмся сначала и поглядим? Разведать бы надо, только опосля входить внутрь, – предложил Сава.
– Я первый пойду, там и поглядим, надо бояться кого или нет, – хмуро бросил Вольга.
– Тебя пристрелят скорее, – с усмешкой поддел его Свирь.
– А тебя к колесу прибьют, ибо ты, кобель трусливый, лапки подымешь и в полон им сдашься! – рыкнул на то здоровяк.
– Руки не отросли меня полонить!
– А вот поглядим!
– А вот поглядишь!