Дворец Посейдона
Шрифт:
— Хорошо, хватит!
— А вообще самолет не полетит из-за пяти пассажиров.
— Будут и другие, — повернулся к нему с улыбкой Давид.
Заза тоже улыбнулся.
— Поехал бы лучше в деревню, два года матери не видел, — проворчал Шалико.
— Хватит тебе наконец, что с тобой случилось?
— Хорошо, хорошо, молчу.
Наконец автобус добрался до аэропорта.
— Приехали! — радостно воскликнул солдат.
— Да уж точно, приехали! — пробурчал Шалико.
— Возьми эту сумку, — велела
— Ясно возьму, здесь не оставлю!
— Перестань!
На аэродроме к ним присоединились новые пассажиры, и собралось человек двадцать. Затем их повела за собой высокая, светловолосая стюардесса. Они направились к самолету, стоящему ближе всех.
— Какой громадный, — сказал Заза громко, чтобы слышал Шалико, — вполне возможно, что он свалится.
Шалико шел, опустив голову, и, казалось, ничего не слышал.
— Застегните ремни! Не курите! — сказала стюардесса.
Шалико обеими руками вцепился в ручки кресла. Жена застегнула на нем ремни.
— Удивительно, — сказал Давид, — именно в этот момент мне всегда хочется курить.
Заза и Давид в самолете сели рядом.
— Где же конфеты? — прошептал Шалико.
Потом Шалико замолк и молчал до самой Москвы.
— Сейчас мы есть абстракция! — сказал Давид.
— Что вы сказали?
— За этим иллюминатором небо, — продолжал Давид. — Вы знаете, каких размеров оно, это самое небо?
Говорил он так, словно сам только что его намерил. Хорошо еще, он не ждал ответа, иначе что бы ему ответил Заза? Давид уверенно закончил свою мысль:
— Огромных!
Он громко засмеялся жизнерадостным смехом здорового человека.
Заза невольно улыбнулся. Наверно, потому что его удивило — как сразу изменился этот степенный, солидный, уверенный в себе мужчина.
— Гляньте, какое солнце! Какой синевой сверкает небо! А внизу, на земле, лежит снег, невероятно!
Москва. Воскресенье. Магда уехала за город, Заза вспоминает, как он встретил Магду на выставке. Мастерская Папуны. Ресторан «Берлин»
На земле лежал снег. Снег покрывал все: дороги, улицы, крыши. Когтями вцепился он в голые ветви деревьев. Упорно и спокойно лежал он на ветках, словно собирался остаться здесь навсегда. С водосточных труб и крыш свисали длинные сосульки, словно замки, наложенные зимой. Зазе казалось, что все, кто сидит сейчас в самолете, тоже думают о снеге. И вглядываются в следы, оставленные на снегу. Не перестают думать и тогда, когда стюардесса раздает завтрак и когда после завтрака закуривают сигарету, или просматривают журнал, или играют в шахматы, или просто дремлют в кресле.
Самолет приземлился во Внуковском аэропорту. Все направились к зданию аэропорта и терпеливо встали в очередь за багажом. А Заза пошел к выходу.
—
— На автобус!
— А багаж?
— У меня нет багажа.
— Подождите, пойдем вместе!
— Хорошо.
Заза опустился в кожаное кресло. Мимо него прошествовало семейство Шалико. Он держал в руках два большущих чемодана — лицо у него было счастливое, он о чем-то возбужденно говорил жене. Она тоже, как видно, была в прекрасном настроении.
— Я же тебе говорила, говорила! — твердила она.
Потом мимо Зазы прошел солдат, он улыбнулся и кивнул Зазе, побежал к выходу, туда, где его ждала пожилая женщина, повязанная большим белым платком, в больших неуклюжих валенках. Солдат хотел поднять женщину на руки, та отбивалась, смущенно смеясь. Затем солдат вынул из своего сундучка гармошку и вдохновенно задул в нее. Женщина прикрыла ему рот ладонью, испуганно оглядываясь по сторонам.
Наконец появился и Давид. В одной руке он держал портфель, в другой огромный чемодан, который время от времени подталкивал коленом.
Заза встал:
— Давайте, я вам помогу.
— Вот, возьмите этот портфель!
Заза взял у него портфель, и они вышли из здания.
— Кто сказал, что в Москве холодно? — Давид сложил губы трубочкой и с силой выдохнул — изо рта струился пар.
— Автобус, по-моему, здесь останавливается, — Заза указал на небольшую группу ожидающих пассажиров.
— Поедем на такси, — сказал Давид и, засмеявшись, продолжал: — Отсюда я всегда еду на такси, а когда возвращаюсь — на автобусе.
На остановке такси собралась длинная очередь. Но машины подкатывали одна за другой.
В машине они сидели молча. Молчание опять нарушил Давид:
— В какой гостинице вы остановитесь?
— Я должен вернуться обратно сегодня вечером.
— Сегодня вечером?
— Да.
— Я буду в гостинице «Москва».
— Прекрасная гостиница — и в центре, — Заза как бы продолжал недосказанную Давидом мысль.
Они снова замолчали.
— Буду рад, если вы зайдете ко мне, — спустя некоторое время проговорил Давид, — разумеется, если у вас останется время.
— Благодарю.
— До семи часов я буду у себя.
— Большое спасибо.
— Вот и хорошо. А теперь — куда вам ехать?
— Я тоже сойду у гостиницы.
— Почему? Скажите, куда вас подвезти?
— К гостинице, это рядом.
— Как угодно.
«Что может быть лучше знакомства с хорошим человеком, — думал Заза. — Как он просто держится, словно мы с ним ровесники. Если бы все были такими… А может быть, все это наигранно? Нет, такие не притворяются! Интересно все же, что он думает о Торнике? Он даже избегает говорить о нем. А как он радовался, когда увидел небо. Нет, такие не умеют притворяться!»