Дядя Ильяс, выходи за меня
Шрифт:
– Ничуть не изменился, – усмехается по-доброму.
Мне немного обидно от его слов. Неужели я и правда остался для него таким же нескладным безалаберным подростком, что и был? Нет, не хочу чтобы он так думал. Хочу, чтобы он воспринимал меня всерьёз. Я пытаюсь выкрутить на максимум свою сексуальность. Как бы небрежно провожу рукой по губам, откидываю волосы назад. Смотрю на него томно.
– Чего? – спрашивает он, усмехаясь. – Давай, садись уже. Не то обгоришь со своим декольте.
Ну по крайней мере обратил внимание на то, во что я одет. Буду считать это прогрессом. Закусив губу, забираюсь в машину. Понимаю,
Ветер врывается в открытые окна автомобиля, гоняет по салону пыль, треплет мне волосы. Я немного расслабляюсь, понимая, что дядя Ильяс мне рад, облокачиваюсь на дверь, подпирая рукой голову, наблюдаю за ним из-за тёмных стёкол солнцезащитных очков. Чем больше смотрю, тем сильнее кажется, что новый образ «дикаря» ему идёт даже больше, чем форма с погонами. Дядя Ильяс как будто выглядит ещё брутальнее и горячее. Я невольно закусываю губу. Он ловит мой взгляд и вопросительно поднимает брови.
– Дядь Ильяс, а у тебя есть кто-нибудь? – спрашиваю я, чтобы знать наверняка.
Он вдруг резко меняется в лице, и я начинаю жалеть, что спросил. Его взгляд становится таким несчастным и жутко одиноким. И вся радость и задор от нашей встречи мгновенно испаряются. У меня внутри рождается паника. Я быстро начинаю думать, что могу сделать, чтобы вновь вернуть улыбку на его лицо.
– Если нету, то выходи за меня, – говорю я ему, улыбаясь, ехидно поглядывая поверх сползших на переносицу очков.
Он сначала удивлённо округляет глаза, а потом вдруг начинает смеяться, покачивая головой.
– Ну ты и балбес, – роняет он и отводит взгляд в сторону. И, может, мне просто кажется, но я замечаю смущение на его лице.
Мне нравится его реакция. Он не кричит и не оскорбляет меня за мои слова и намёки. И пусть он всерьёз их тоже не воспринимает, но такое его отношение даёт мне повод думать, что у меня есть шансы. Сердце бьётся ускоренно в предвкушении. Разум витает где-то в эротических фантазиях.
– Ну, а у тебя как дела? – спрашивает он, чтобы сгладить неловкость. – Учёба как?
– Да нормально, – отвечаю я не особо развёрнуто, просто потому, что в действительности особо ничего примечательного нет.
– Встречаешься с кем-нибудь? – продолжает он, не особо даже вдумываясь, скорее следуя какому-то стандартному списку вопросов, что обычно задают студентам. – С девчонкой там или…
Он осекается, понимая, что оказался на незнакомой территории. Вроде как предпринял попытку быть внимательным, но не выдержал и смутился. Мне хочется немного понаблюдать за тем, как он будет выкручиваться из положения. Но я осознаю, что его толерантность уже большой подарок для меня.
– Расстался недавно с одним, – отвечаю я тоном, не предполагающим дальнейшие расспросы. Собственно, это выходит даже лишним, поскольку застывшее в немом шоке выражение его лица говорит само за себя.
– Не расстраивайся, – всё-таки удаётся выдать ему. И я с трудом сдерживаюсь, чтобы не заржать в голос от того, насколько нелепо это звучит. И всё-таки я чувствую огромную признательность за его слова и старания.
Мы незаметно доезжаем до места. С первых же секунд я обращаю внимание на
Это не похоже на него прежнего. В их старом доме всегда был порядок. Всё менялось и чинилось вовремя. Мама всегда говорила, что у дяди Ильяса золотые руки. Он и нам с ремонтом помогал, причём с абсолютным знанием дела и исключительно по собственной инициативе. Просто потому что было интересно. Такой вот он деятельный по жизни. Но то, что я вижу сейчас, расходится с таким представлением о нём.
– Ну и дыра, – невольно вырывается у меня, едва я ступаю за ворота.
– Ну я предупреждал, что у меня не курорт, – разводит руками он и затаскивает мой чемодан внутрь.
Я осматриваю развалившиеся постройки и заросший крапивой двор, а затем в недоумении поворачиваюсь к нему. Ото всюду тут сквозит безысходностью. Я невольно следую за дядей Ильясом.
– И тебе нормально так? – спрашиваю, пытаясь разглядеть на его лице хоть намёк на сомнение.
– Нормально, – без эмоций роняет он, не глядя мне в глаза.
Мне снова становится больно. Совсем как в тот момент, когда увидел его и осознал, как сильно он изменился. За всеми этими разговорами мне начало казаться, что он всё тот же. Но это не так. Дядя Ильяс не в порядке. Я не психолог, и не мне его лечить, но я не могу просто игнорировать его состояние. Кажется, будто с Разилей он похоронил и самого себя. А то, что я вижу сейчас – это всего лишь проекция, голограмма, как в «Звёздных войнах». Снова в голове появляется мысль: "Как это могло случиться?". Отсутствие простого и однозначного ответа сводит с ума.
Я прохожу в дом, стараясь не показывать эмоций. Дядя Ильяс, чуть нахмурясь, показывает мне кухню и комнаты, открывает шкафчики с посудой и сменным бельём. Я почти не слушаю его, но не могу оторвать взгляда от пунцово-коричневых отметин под воротником его рубашки. Мне хочется верить, что я смогу сделать для него хоть что-то. Даже если он никогда не сможет забыть жену или полюбить меня хотя бы в половину того, как любил её, я готов любить его просто так, лишь бы он вернулся к себе прежнему.
Часть 4 «Что этот мелкий себе позволяет?»
Ильяс
– Дядя Ильяс, если у тебя никого нет, то выходи за меня, – вдруг произносит Вадим, с улыбкой глядя на меня.
Внутри привычно жалит, как всегда, когда кто-то пытается мне сосватать какую-нибудь свою подругу, сестру или дочь. Следом за этим вдруг приходит осознание, что мне только что, как женщине, предложили выйти замуж. И судя по его лицу, это не оговорка. Хочется возмутиться. В голове кипит: «Что этот мелкий себе позволяет?». Но потом мне становится смешно. «Ты, оказывается, ещё ничего, раз тебе молодые делают такие предложения», – усмехаюсь я про себя.