Дьявольский остров

Шахов Максим Анатольевич

– Послужил бы тут подольше, и у тебя такая рожа была бы. Все здесь в смазке, в солидоле. Рукой заденешь, нос почешешь – все. А вода у нас, сам понимаешь, дефицит – только для принятия внутрь. Горячий душ будет на берегу, – ухмыльнулся Аапели. – Так что потерпи пока.

– Да, гигиеной здесь и не пахнет… – вздохнул медик. – К сожалению, конечно.

– Вообще-то здесь пахнет настоящим сортиром, – хмыкнул Аапели. – В гальюн сходить – считай роскошь. Во время дежурства все мочатся прямо на боевом посту, за рифленую палубу. И все это стекает на дно, на закругление

внутреннего корпуса. Там полная клоака. А еще конденсат там скапливается. В общем, это, – он показал на железные стены субмарины, – канализационная труба, с двух концов запаянная.

– И что, свое дерьмо вы с собой все время возите? – недоумевал Кривошапкин.

– А куда ж его девать-то? Мы же под водой. Потом все помпой откачиваем, конечно, – объяснил усатый подводник чуть высокомерным тоном, мол, это тебе не рыбацкое корыто, а боевая субмарина.

– И холодно у вас здесь, – поежился Данила, потирая себе предплечья.

– За бортом же немного выше нуля, – сказал Валттери. – Но у вас в кубрике – нормально, вы надышали.

– Жара только у мотористов, когда в надводном положении идем, – сказал Аапели. – Дизеля молотят со всех своих железных сил, нагреваются. Вот всплывем – тогда пойдем к ним погреемся. А сейчас обогрев энергию тянет. Только в определенных местах он включен. Видишь, и света почти нет нигде – мы же на аккумуляторах идем, чтобы тихо было.

– А куда мы идем? – как бы невзначай поинтересовался Данила.

– На задание, – усатый махнул рукой вдоль узкого и темного коридора, – ну, тебе туда, а нам сюда.

Подводники быстро пошли в свою сторону, их шаги гулко раздавались в металлическом чреве субмарины.

Данила медленно, чтобы не поскользнуться на мокрой от конденсата палубе, засеменил вдоль железной стены.

Подводная лодка явна была малая, скорей всего, чуть больше тридцати метров, а жилые отсеки составляли и того меньше – не больше двадцати. У Кривошапкина проснулся инстинкт разведчика, тем более знание языка противника давало ему уникальную возможность исследовать секретную технику врага. Невзирая на запрет, полученный от подводников, он решил изучить конструкцию мини-субмарины, конечно, насколько это окажется возможным. А также он себе поставил задачу: разузнать, какое боевое задание выполняет эта подводная лодка.

Вернувшись к кубрику, Данила услышал голос Бронислава.

– Кто здесь? – спросил тот, услышав шаги Кривошапкина.

– Тихо, Броненосец. Молчи. Мы на финской подлодке.

– О, дьявол… – Краснофлотец уже хотел разразиться трехэтажной бранью, но вовремя себя сдержал.

– Они думают, что мы финские рыбаки. Я же финский знаю. А вот ты лежи, делай вид, что грохнулся затылком и тебе речь отшибло. Понял?

– А что с Валерьянкой?

– Видать, хорошенько он долбанулся. В коме лежит. Вот такие дела.

– В коме – это хорошо. Лишь бы пока не бредил, а то проговорится еще, – сказал Бронислав.

– А ему можно и по-русски говорить.

– Это еще почему? – удивился Вернидуб.

– У него нашли документы того кондуктора. Они думают, что он и есть

смотритель маяка. А мы, мол, рыбаки, его подкинуть на Аландские острова согласились.

– Ну, это облегчает дело. Главное, чтобы он сам не признался, что он красный военфельдшер.

– Надо следить и не упустить момент, когда он очухается.

– Надо следить, – согласился Бронислав.

– Ладно, пойду-ка я проведаю, что это за подлодка такая.

Кривошапкин направился в сторону, куда пошли финские подводники.

– Э, Данила, а где гальюн? – прошептал ему вслед Бронислав.

– Тебе туда, – указал Кривошапкин.

26

Данила доковылял до отсека, из которого доносился едкий запах. Глаза сразу же заслезились, перехватило дыхание. Вдруг рядом с ним возник еще один «черт».

– Что, рыбья требуха, – обратился он к Даниле, – грудь сперло с непривычки? А что ты хотел… – здесь же аккумуляторные ямы.

– Здесь задохнуться можно, – прохрипел Кривошапкин.

– Ага! – заржал «черт».

Форма подводника вся была в белых пятнах, он заметил, как Данила глянул на них.

– Кислота выела. Когда качает, расплескивается, – объяснил тот.

– И насколько аккумуляторов хватает? – спросил Кривошапкин.

– На пару недель. Но мы так долго под водой не бываем. Зависит от воздуха… Подплывем к месту, поднырнем, пошарим и назад отходим.

– И куда мы теперь идем?

– Да вот русским путь в Ботнический залив преграждаем. Мины ставим, чтобы они туда не совались. Сам знаешь, шведы по нему нам технику и провизию перебрасывают.

– Угу, – кивнул Данила.

– Я Оскари, – протянул чумазую руку аккумуляторщик.

– Даниэл.

– Лучший способ избавить глотку от хлора – наполнить ее этим.

Аккумуляторщик достал из-за пазухи плоскую металлическую флягу.

– Водка?

– Спирт разбавленный. Давай по глотку, – неожиданно предложил Оскари.

– Давай, – обрадовался Кривошапкин, он вспомнил, как ему похорошело от спиртовой микстуры. К тому же и холод его уже пронизывал насквозь.

Оскари открутил крышку.

– Ну что, за убийство червяка! – сказал он и протянул флягу Даниле.

– За убийство червяка! – Кривошапкин весело повторил распространенный финский тост. Он сделал большой глоток, жидкость обожгла рот, а затем согрела его жилы.

– Не очень-то он разбавленный у тебя, – крякнул Данила и отдал флягу Оскари.

Тот смешно выпучил красные глаза и тоже сделал добрый глоток, потом тихонько кашлянул в кулак и быстро закрутил флягу.

– А черви-то красные, как и эти сволочи, – он показал фляжкой на потолок.

– Какие еще сволочи? – не понял его Данила.

– Красные… Ну, русские.

– Ах, да…

– Чтоб они на скалу наскочили, чтоб на мель сели и не слезли с нее, чтоб наши мины их на воздух подняли!..

– Ты, Оскари, это о чем?

– Русский истребитель или, как они называют, «эсминец», недалеко совсем гудит – акустик сообщил. Если он нас засечет – будет очень тяжело.