Дьяволы
Шрифт:
— Я хочу спасти тебя. Мы еще...
— Ты сделала больше, чем я заслуживаю.
Санни качала головой. — Нет.
— Позволь мне быть благородной. Хоть раз. — Она подняла подбородок, надеясь, что барон Рикард гордился бы ее осанкой. — Пусть я заслужу… то, что украла. Ее право. Ее имя.
Санни отстранилась. — Я сказала нет.
— О, не спорьте, — Клеофа поднялась по ступеням с ухмылкой. Кто-то явно наслаждался.
— Мы с радостью убьем вас обеих, — Атенаис вышла из тени. — Даже настаиваем.
Санни рванулась, исчезнув из виду, но Клеофа произнесла то слово. Пламя дрогнуло,
— Эльфийка, — Плацидия прошла между ними, сизый дымок вился от ее синих губ, — что умеет прятаться.
— Разберем на части, — Зенонида завершила круг фрейлин, — посмотрим, как это работает.
Алекс встала перед Санни, сжав кулаки. — Отпустите ее. Пожалуйста...
— Ты не в позиции торговаться, — брезгливо скривилась Клеофа.
— Императрица помойки, — плюнула Атенаис, сжимая круг.
— Вопрос лишь... — начала Зенонида.
Плацидия подняла руку, иней дымился на пальцах. — Заморозить, как твоего мужа...
Зенонида махнула к Пламени Святой Наталии, и Алекс отшатнулась от вспышки. — Или сжечь до уголька.
— Сбросить с башни? — предложила Клеофа.
— Пусть земля поработает.
— И руки не запачкаем.
Плацидия нахмурилась, глядя в ночь за арками. — Слышите?
Галерею заполнили летучие мыши.
Алекс прижалась к Санни, пока крошечные твари кружили все теснее. Колдуньи отмахивались, ругаясь, пока мыши не сплелись в клубок перед ней, и вмиг не стали бароном Рикардом.
Вампир поднял изысканную бровь, глядя на Санни, Алексу и четырех готовых к атаке волшебниц. Издал многострадальный вздох.
— Дамы, — сказал он.
— Блять, ты долго, — прошептала Алекс.
— Этикет, как я говорил, не терпит ранних визитов.
— Учитель манер, — зашипела Зенонида, жар дрожал у ее пальцев.
— Как кстати, — барон холодно наблюдал, как они полукругом окружили его, — ибо урок вежливости необходим. Вы, полагаю, уцелевшие из ковена Евдоксии?
— Мы были ее ученицами, — огрызнулась Атенаис.
Плацидия гордо встряхнула волосами, иней осыпался. — А теперь мы — адепты Черной Магии!
— Вы думаете, что знаете тьму? — Барон печально улыбнулся, обнажив острия клыков. — Тогда справедливо предупредить вас… — В его голосе звучала гипнотическая нотка. Алекс не могла оторвать от него взгляд. — Что в восточной части Польши… — От него будто исходил свет, столь яркий и прекрасный, что даже Пламя Святой Наталии меркло рядом. — Где когда-то владела поместьями моя жена… — Алекс застыла с открытым ртом, жадно ловя каждое слово, каждый слог, каждую интонацию. — Подают особый вид пельменей…
Якоб вполз в тронный зал, его дыхание прерывалось рычанием и стоном. Он почти обрушился на ближайшую колонну, оперся предплечьем на холодный мрамор, судорожно встряхнул одну ногу, потом другую. Попытался избавиться от боли в бедрах — безуспешно, как и годами ранее. Наконец, выдохнул, вытер пот с колючего лица и нахмурился, глядя на Змеиный Трон.
— Как неожиданно, — хрипло бросил он.
Герцог Михаил восседал там, где положено лишь императорам, опустив меч острием
— Дядя? — Якоб устало фыркнул. — Это твой неожиданный поворот? Всегда виноват ебаный дядя.
— Значит, ты предвидел это?
— Нет… — Якоб дал клятву честности, в конце концов. — Но я всегда подозревал добрых и доверял злым. Может, лучше их понимаю.
— Очень человеческая слабость, — сказал герцог Михаил. — Добродетель, честность, прощение… Хороши в теории, но чертовски скучны. Дайте мне амбиции, обман и месть! В них есть блеск, не так ли? — Он нежно провел пальцами по змеиной резьбе трона. — Презрительно клеймим тиранов и завоевателей, лицемерно повторяем банальности, но думаешь ли ты, что в темноте люди мечтают о добрых делах? — Он поднял взгляд на Якоба. — Может, некоторые.... Брат Диас и ему подобные. Но я-то точно — нет. И ты тоже, уверен. Мораль такова: мы не можем изменить свою суть.
— Я пытался. Долго.
— И как?
— К сожалению, без успеха.
Герцог Михаил улыбнулся. — Покажи мне человека без сожалений, и я покажу человека без достижений.
— Где Алекс?
— Наверху. Ее фрейлины удовлетворяют все нужды. А твоя потерянная, проклятая паства?
— Заняты внизу. Придется мне. — Якоб попытался вложить в слова угрозу, но выдохся, закончив старческим хрипом.
Герцог Михаил не засмеялся, поднимаясь. — Знаменитый Якоб из Торна? Великий магистр и Охотник на ведьм, крестоносец и тамплиер, чемпион и палач? Кто разочаруется в таком противнике? — Он начал спускаться с мечом в руке. — Сколько смертей на твоей совести? Тысяча?
Якоб молча оттолкнулся от колонны.
— Две тысячи?
Якоб молча расправил плечи.
— Десять тысяч?
Якоб молча заковылял к трону.
— А я-то… — Герцог Михаил принял боевую стойку. — Думал, что я злодей.
Вигга ударила стражника с такой чудовищной силой, что его же булава застряла в смятом шлеме. Бальтазар метафорически подхватил его до падения и, к ужасу окружающих, поднял как марионетку, дернув за все нити разом.
Управлять им с развороченным лицом было сложно, но он стал отличным живым щитом, когда другие гвардейцы пытались проткнуть Виггу копьями. После нескольких ударов он превратился в шатающийся «ежик» с обломками древков, торчащими во все стороны.
К тому времени Вигга создала еще несколько трупов, а Бальтазар уже швырял их в бой — подтекающих, подпрыгивающих и даже кусающихся. Ах, радость свежепокойников! Он мог «оживить» их на ходу и бросить в схватку. Никакого риска развалиться по дороге, а поскольку они и до смерти жаждали насилия, оставалось лишь перенаправить этот импульс на бывших соратников.
Так они и пробивались через Висячие Сады. Меж деревьев, через мостики и фонтаны, забрызгивая одно из чудес света кровью, наполняя сумерки криками ярости, стонами и воплями ужаса. Сражались в свете факелов, вспышках магии, до смерти и даже после. Гнали леди Северу и ее стражников через Колонну от Базилики к темному силуэту Атенеума, пока мертвецы подпрыгивали, ползли и ковыляли вслед.