Дьяволы
Шрифт:
— Вы пришли рано.
—...ничем не помог, и я... Что?
Секретарь пожала плечами:
— Это Святой Город, брат Диас. Каждый день — праздник какого-нибудь святого, и все вечно опаздывают. Мы заранее сдвигаем все встречи.
Диас обмяк от облегчения. Святая Беатрикс все же не оставила его! Он бы упал на колени, чтобы возблагодарить ее, если бы не страх, что уже не поднимется.
— Но не тревожьтесь. — Секретарь слезла с невероятно высокой табуретки, оказавшись на удивление низкорослой. — Кардинал Жижка освободила график и велела проводить вас сразу по прибытии. —
Крупный мужчина с суровым лицом и корявыми пальцами сидел на скамье рядом, возможно, ожидая своей аудиенции. Он устремил серые глаза на брата Диаса, застыв в такой идеальной неподвижности, словно Небесный Дворец возвели вокруг него. Его короткие волосы, седые как сталь, пересекали два глубоких шрама, в бороде — еще три, а брови состояли из рубцов больше, чем волос. Он напоминал человека, проведшего полвека в падении с горы. Возможно, состоящей из топоров.
— Постойте, — пробормотал брат Диас. — Кардинал Жижка?
— Именно так.
— Я полагал, что встречусь с Ее Святейшеством Папой... для получения бенефиция...
— Нет.
Неужели дела начали налаживаться? Папа, хоть и была Сердцем Церкви, раздавала тысячу незначительных должностей и благословений толпам таких же незначительных священников, монахов и монахинь ежедневно — вероятно, с той же задумчивостью, с какой сборщик винограда срывает ягоды.
Но встреча с кардиналом Жижкой, Главой Земной Курии, — совсем иное. Она — бесспорная владычица бюрократической махины и колоссальных доходов Церкви. Она замечала лишь достойных внимания. И она освободила график...
— Что ж... — Брат Диас вытер пот со лба, прикоснулся к распухшей губе, поправил перекошенную рясу и впервые с момента въезда в Святой Город улыбнулся. Похоже, святая Беатрикс превзошла саму себя. — Объявите же обо мне!
Кабинет кардинала Жижки, вопреки ожиданиям от вершины церковной власти, разочаровал. Просторный для деревенского монаха, он казался тесным из-за головокружительных груд бумаг с кистями, закладками и печатями, выстроенных по обе стороны скамеек, словно армии перед битвой. Брат Диас ждал роскоши — фресок, бархата, мрамора с позолоченными херувимами. Но мебель, втиснутая меж бюрократических утесов, была скучной и функциональной. Задняя стена — грубая каменная поверхность, будто расплавленная и застывшая волнами, — вероятно, остаток древних руин, на которых возведен Дворец. Единственное украшение — небольшая жестокая картина «Бичевание Святого Варнавы».
Первое впечатление от самой кардинала Жижки тоже разочаровало. Крепкая женщина с седеющей гривой, она брала бумаги из стопки слева, подписывала их небрежным почерком и клала справа. Золотая цепь должности болталась на спинке стула, а на алой мантии красовались крошки.
Не будь кардинальской шапки, брошенной на столе вверх дном, это место можно было бы принять за кабинет мелкого клерка, погрязшего в рутине. Но, как говаривала мать брата Диаса, это не повод снижать собственные стандарты.
— Ваше Высокопреосвященство, — протянул он, совершив идеальный церемонный поклон.
Кардинал даже не взглянула на него, не отрываясь от бумаг. — Брат
— Место... необычайной духовности? — Он тактично прокашлялся.
— Без сомнения. Где еще можно купить высушенный хер Святого Евстафия в трех разных лавках на одной миле?
Брат Диас отчаянно пытался понять: шутка это или жесткая критика. В итоге он застрял между улыбкой и покачиванием головы, пробормотав: — Истинное чудо...
К счастью, кардинал все еще не смотрела на него. — Ваш аббат отзывается о вас крайне лестно. — Еще бы, после всех одолжений брата Диаса. — Говорит, вы лучший администратор, которого монастырь видел за годы.
— Он слишком щедр, Ваше Высокопреосвященство. — Брат Диас облизнул губы при мысли о том, как вырвется из монастырских стен к заслуженной славе. — Я приложу все силы, чтобы служить вам и Ее Святейшеству в любом качестве, до самых пределов...
Он вздрогнул, когда дверь грохнула за его спиной. Обернувшись, он увидел того самого рубцеватого мужчину со скамьи, вошедшего в кабинет. Оскалив потрепанные зубы, тот опустился на жесткий стул перед столом.
— До самых пределов... — продолжил брат Диас, неуверенно, — моих возможностей...
— Это невероятно утешает. — Кардинал наконец швырнула перо, аккуратно положила документ на стопку, потерла чернильные пальцы и подняла взгляд.
Брат Диас сглотнул. У кардинала Жижки могли быть заурядный кабинет и запачканные руки клерка, но ее глаза принадлежали дракону. Особенно грозному, не терпящему дураков.
— Это Якоб из Торна, — кивнула она на новоприбывшего. Его лицо-топорище тревожило в коридоре, но здесь, в личной аудиенции, стало откровенно пугающим. Как если бы нищий в дверях вызывал лишь брезгливость, а в вашей постели — панику.
— Рыцарь-тамплиер на службе Ее Святейшества, — добавила кардинал, что звучало далеко от объяснения и еще дальше от утешения. — Человек с опытом.
— Долгим, — прорычал рыцарь единственным словом, словно жернова перемалывали гравий.
— Его советы и меч будут вам бесценны.
— Меч... — Брат Диас больше не понимал, куда ведет эта встреча, но мысль о необходимости меча ему категорически не нравилась.
Кардинал сузила глаза: — Мы живем в мире, полном опасностей.
— Разве? — спросил брат Диас, но, подумав, переформулировал в грустное: — Полном... — И наконец в мрачное: — Очень полном. — Лично его, конечно, это не касалось.
— Я жил в келье скромной, но... — он задумался, — весьма уютной, с видом на море. Ветерок, врывавшийся в окна, сейчас пахнет можжевельником. Но тревожное подозрение говорило, что кардинал имела в виду не аромат хвои. И скоро это подтвердилось.
— Восточная и Западная Церкви в расколе. — Взгляд кардинала будто пронзал голову Диаса, устремляясь к угрозам на горизонте.
— Пятнадцатый Вселенский Собор, увы, не разрешил противоречий, — вздохнул брат Диас, пытаясь блеснуть знанием теологии и текущих событий. Он слышал, что на Востоке священники-мужчины носят колесо вместо круга, и там спорят о дате Пасхи, но в суть раздоров не вникал. Как и большинство.