Дым осенних костров

Летэр Линда

* * *

Он очнулся, почувствовав, как Каскад, добродушно фыркая, тычет мордой в плечо. Сделав болезненный судорожный вдох, Наль сел. Поднял покрасневшие глаза, осматриваясь. Он медленно и с трудом возвращался из своего кошмара в осязаемый окружающий мир. Вот его игреневый конь, который все это время, верно, терпеливо ходил рядом, пощипывая траву. Однако что-то существенно изменилось вокруг. По земле тянет холодной сыростью. Она выползает из обступившего мрачного леса, забирается под одежду, влечет за собой слабые, белесые щупальца тумана. Не слышно жизнерадостной дневной переклички птиц.

На поляну

спускались сумерки. Он потерял счет времени, и когда мчался, не взвидя света, и когда катался по земле в бессильном страдании.

Не след без необходимости оставаться в лесу ночью, да еще сходить с дороги, — негромко напомнил голос разума, но вдобавок к притупившему остальные чувства горю он испытывал усталость и опустошение. Куда и к кому теперь спешить? Единственное близкое и теплое существо рядом, верный Каскад вновь уткнулся мордой в его плечо и ободряюще фыркнул, мягко подтолкнул, заглядывая в душу огромными доверчивыми глазами. Он не понимал, почему хозяин медлит, когда пора поторопиться домой.

— Ты прав, — проговорил Наль, и словно со стороны услышал свой хриплый, надорванный голос. Нужно позаботиться о коне. А дома мать, дядя Эйруин, маленькие кузены и кузины, друзья… Опухшие губы тронула горькая улыбка.

Горло болело. Рассеянно погладив морду Каскада, Наль поднялся. В волосах и одежде запутались листья кустарников, мелкие сухие веточки, опавшая хвоя. Ему было все равно.

Он вновь обвел глазами небольшую поляну. Среди потемневших стволов медленно сгущались сиренево-сизые сумерки. Верхушки деревьев еще освещались холодным малиновым светом заходящего солнца. Небо стало белесым. Из леса доносились голоса вечерних птиц. Наль обнаружил, что совсем не помнит, с какой стороны попал сюда. Настоящий лес начинался позади, но с трех сторон вокруг поляны росли похожие друг на друга редкие деревья и кусты.

Довольный Каскад потряхивал головой, готовый в путь. Наль взял его под узду и повел к противоположному краю поляны. Он ожидал увидеть за ним дорожку или хотя бы намек на тропу, но вышел на поросшую редкой травой и лишайниками каменистую возвышенность. Левее начиналось глубокое ущелье, которого он также не помнил на своем пути, но попытавшись собраться с мыслями, пришел к выводу, что это может быть Овраг Вздохов, что означало, что ему никак не успеть в город до наступления темноты.

Овраг Вздохов, как и многие места в лесу, пользовался дурной славой. Наль потянул Каскада за собой вправо, собираясь издалека обойти опасное место.

С выжженной душой, не замечая усталости, шел он вдоль опушки, не в силах ни вновь сполна пережить, ни отогнать поднимающиеся в сознании образы, что еще недавно вызывали тепло, нежность и душевный подъем, а теперь жестоко терзали. Блеклое небо над головой постепенно начинало сереть. Подняв глаза от земли, он заметил в некотором отдалении небольшую избушку. Избушка вдавалась опушку леса, а перед ней стоял кто-то, как Наль определил, не эльнор и не орк, стало быть, человек.

Он хотел пройти мимо, не снижая хода, но не успел еще поравняться с избушкой, как хозяин ее шагнул навстречу, преграждая путь.

— Здравствуй, добрый путник, — громко и весело заговорил он, хлопнув в ладоши и гостеприимно улыбаясь. — Куда путь держишь, али заблудился в лесу? Заходи, заходи, все равно засветло не доберешься, тут на много лиг вокруг одна глушь.

Говоривший был невысоким, крепким, черноглазым, с большими руками. Одет в кожаный жилет на простую рубаху, грязные штаны и замазанные илом сапоги. Приглашение не вызвало желания остаться, несмотря на желтый свет из окон и дым из трубы, намекавший на хорошо натопленную уютную комнату с печью. Подавленный юноша тяготился чужого

общества.

— Да ты не робей, — словно угадав мысли Наля, так же весело продолжал хозяин, — все будет, с кем поговорить, душу отведешь, отогреешься, горячей похлебки поешь, вина выпьешь, конь твой отдохнет, а наутро сразу в путь!

У Наля не было ни малейшего аппетита, однако тело напомнило об усталости, и мысль о тепле и отдыхе вместе с неповинным в побеге из города Каскадом шевельнулась в душе.

— Ты заходи, отогреешься, да коня, коня давай, постоит на привязи, сена поест, — не смолкал незнакомец, протягивая руку, чтобы принять узду Каскада. Было что-то в его настойчивости, какую-то мысль разбитый Наль никак не мог поймать. Он отвел дрогнувшую было руку в сторону. В глазах хозяина избушки промелькнули искры, но то были не веселые лучи, а скорее отсвет мрачного пламени.

— Нет, — ответил Наль, оборачиваясь к Каскаду, чтобы успокаивающе похлопать того по холке. — Не нужно.

Когда он повернулся назад, ни избушки, ни ее хозяина не было. Вдоль кромки леса стелились по земле рукава тумана.

Наль отрывисто выдохнул. Бросив взгляд на потемневшее небо, он потянул за собой Каскада и ускорил шаг. Впервые за вечер по спине потек холод, ничего общего не имевший с окружающим воздухом. Шелковая сорочка прилипла к телу. Ему все отчетливее начало вспоминаться, что Овраг Вздохов должен был располагаться не слева, а справа от дороги по направлении к городу. Стало быть, вначале он повернул не вправо, а влево? Резко остановившись, он запрокинул голову, пытаясь определить, с какой стороны неба должен еще брезжить чуть заметный свет, обозначающий место захода солнца. Из чащи послышался протяжный тоскливый крик серой неясыти.

— Туда, — сказал он вслух, отклоняясь левее от первоначального направления. — Ничего, Каскад, — добавил он, — мы выберемся.

Вскоре пришлось остановиться вновь. Уж не играет ли это место с ним, подавая ложные знаки? В стороне раздался тихий всплеск, и обернувшись, Наль пошел на звук. Небольшое лесное озеро блестело среди мхов. Блестящая черная вода, местами подернутая ряской, и белые кувшинки. Должно быть, оно было очень глубоким. Он приблизился, прислушиваясь к вздохам деревьев вокруг. Тишина и спокойствие. А как спокойно должно быть там, под водой, где не достанут заботы, тягости, войны… Вода, верно, очень холодна, но что еще сможет помочь сжигающему изнутри грудь пожару? Он сделал шаг вперед. Снова послышался тихий всплеск, должно быть, оттого, что нога его ступила на край. Или потому, что по спокойной глади прошла от середины легкая волна. Но это вздор, волн на озере не бывает. Позади, словно издалека, послышалось тревожное ржание. Склонившись, Наль увидел свое отражение — скованное горем белое лицо, опухшие покрасневшие глаза, отрешенный взгляд. Он уже там, в озере. Осталось совсем немного. «Ты ведь хочешь этого, хочешь, — шептал чуть слышный вкрадчивый голос. — Оставь все и останься здесь.»

Он стоял по щиколотку в воде.

— Хочу, — проговорил Наль.

Смысл дальнейшей жизни был отнят у него еще задолго до того, как он узнал об этом. Ржание Каскада раздалось будто еще дальше, за много шагов. Наль не обратил внимания. Отражение в озере безмолвно смотрело на него. Он так похож на своего отца. Быть может, они скоро встретятся? Но разве для этого погиб отец?

Наль вздрогнул. Отражение пропало. Чужое лицо посмотрело на него из-под воды. Что-то инородное находилось там, белесое, скользкое, неживое. Ужас сковал члены, сдавил грудь, не давая вздохнуть. Вокруг царила тишина, но то была тишина запустения. Вода озера тяжелая, черная, ледяная, а под ней лишь гниль, тлен, ил, разложение и вечный мрак.