Дым осенних костров

Летэр Линда

Перемены, вызванные расстройством помолвки, не замедлили проявить себя уже по дороге. Из семи встречных придворных Третьих Домов его поприветствовали четверо. Это было неслыханное дело в обществе, пронизанном понятиями субординации. Наль наклонил голову, запоминая имена. Возможно, скоро он не удержит их все в своей памяти.

Не заглядывая в кузницу к Мадальгару и Электриону, молодой эльф направился к широким ступеням между поросшими лишайниками каменными единорогами. Наль уже чувствовал, что если раньше легко и быстро взбегал по лестницам, теперь на их преодоление потребуется

много сил.

Часть встреченных в коридорах приветствовали его по этикету, хотя и весьма сдержанно. Прислуга с непонятным выражением отводила глаза. Как ни старался он держаться с достоинством, на парадной лестнице пришлось несколько раз остановиться, задыхаясь и цепляясь за перила. Перед входом в зал слабость в ногах и головокружение только усилились. Сорочка прилипла к спине от выступившего пота, но не по погоде теплый плащ не грел. Юноша прислонился к стене; подъем выжал из него все, что ободрило под открытым небом.

Болезненную бледность норды легко и безошибочно отличали от присущей их народу, безупречной и ровной, порой с небольшим румянцем. Серая бледность придворного оружейника, синие губы и темные круги под запавшими потускневшими глазами резко выделяли его из остальных придворных. Сухая кожа обтягивала заостренное исхудавшее лицо. Смутный говор пролетел по залу, как только на него обернулись, и несколько голосов довольно явственно произнесли: «…волосы…», «…вы видели его волосы?!»

Горькая усмешка шевельнулась внутри. Не давая ни единому мускулу на лице дрогнуть, Наль прошел в глубину зала. Не скрыть некоторую скованность движений и нетвердый шаг. Сердце билось слишком часто — должно быть, от подъема по лестнице, или оттого, что он боялся встретить среди придворных Амаранту и оказаться на всеобщем обозрении в этот тяжелый миг.

Небольшие группы придворных беседовали в разных частях зала, и поравнявшись с первой, Наль чуть склонил голову.

— Да не погаснет ваш очаг, лорд Фаэр.

Смерив его настороженным взглядом, высокопоставленный судебный обвинитель отступил в сторону.

Наль криво усмехнулся.

— Последний военный поход лишил вас одновременно зрения и слуха? — Не дожидаясь возможного ответа, он повернулся к придворной художнице. — Пусть день сияет вам, леди Соръя.

Та посмотрела на него почти с испугом. Губы беззвучно шевельнулись, и женщина отвела взгляд. Испытав на себе еще несколько моральных оплеух, Наль направился к четырем молодым эльнорам у окна. Придворные расступались от него, как от чумного. Завидев оружейника, один из четырех эльфов кивнул остальным и отошел.

— Друг мой, рад видеть тебя во все более добром здравии! — громко сказал Деор, приветствуя его объятием с пожатием руки. — Да не погаснет твой очаг!

— Мы заждались тебя в этих залах! — улыбнулся Меральд с тем же сердечным приветствием.

— Лорд Нальдерон, с возвращением! — третий эльф, троюродный племянник замкового управляющего, искренне пожал его руку.

— Благодарю, друзья, хотя я, похоже, не успел соскучиться по местному обществу.

Особенно тяжко было сознавать оправданность встреченного отношения. Что столь ужасного мог сотворить эльнор, если собственная невеста отвернулась от него, да еще

заручилась поддержкой самого принца? Поднял на нее руку? Осквернил честный союз преступной связью? Совершил еще какое-нибудь немыслимое преступление, как убийство или надругательство? Амаранта за неизвестностью истинных обстоятельств была окружена таким же бесчестьем, но ее защищало в какой-то мере покровительство Алуина.

В зал вошла Айслин, сдержанно улыбаясь возвращению сына. Она обменялась приветствием с несколькими придворными и остановилась у одной из групп.

— Простите, леди, — проронил лорд Кетельрос, бросая на нее короткий косой взгляд. — Боюсь, вам здесь не место.

Кровь бросилась в лицо Наля; он услышал эту колкую реплику с другого конца зала, но в мгновение ока оказался рядом. Глаза молодого Фрозенблейда метали искры.

— Обо мне можете воображать что угодно в меру вашей собственной совести, — выдохнул Наль, задыхаясь от гнева и резкого рывка, — но не смейте оскорблять мою мать!

— Вы бредите, оружейник, — холодно заметил Кетельрос, — или забыли, что значит находиться при дворе. Вы не в праве диктовать мне, с кем и как обращаться.

— О, поверьте, я в праве, когда дело касается моего рода! Ни мать моя, ни кто-либо другой из Фрозенблейдов не причастен к тому, о чем, я уверен, сложено уже немало гадких домыслов. Вы немедленно извинитесь перед леди Айслин и не позволите себе более этих замашек!

Лорд Вальбер Кетельрос позабавленно приподнял брови и хотел отвернуться к своим собеседникам, которые, впрочем, как и все в зале, настороженно следили за ходом стычки.

Наль сжал кулаки. Бледно-серые скулы и уши его слабо порозовели.

— Если же слова недоступны вашему пониманию, я разъясню вам все на дуэли!

Айслин вздрогнула и робко коснулась руки сына, опасаясь еще более распалить его гнев вмешательством. Деор предостерегающе положил руку на плечо друга, тревожно переглянувшись с Меральдом.

— Я не стану биться с увечным, — насмешливо качнул головой Кетельрос. — Моя победа будет выглядеть бесславной.

— Не более, чем ваши манеры!

Он даже не знал, насколько был прав, говоря об увечье.

— Действительно, — заметила леди Лингарда, — личное положение лорда Нальдерона не касается рода Фрозенблейдов в той степени, что вы своим обращением дали понять. Иначе от Его Величества уже последовал бы ответ.

Хороший тон требовал держаться деликатности до последнего, и Лингарда назвала бесчестье Наля «положением».

— Его Величество не имел еще возможности видеть лорда оружейника, — возразил Кетельрос. — Ведь тот отсиживался в собственном доме.

Если бы он ударил Наля по лицу, это не произвело бы в юноше такого потрясения. Через круг придворных к спорящим пробился нотариус Ортальд.

— Следует отдать лорду Нальдерону должное, он не труслив и не избегал общества. На следующее утро по своему прибытию из дозора явился он сюда открыто и желал предупредить Его Величество о вынужденной отсрочке в работе. Тогда же стали заметны признаки его болезни от ранения на охоте.

— Кто видел это? — вскричал Кетельрос.

— Я сам!

— И я! — прибавила леди Эйдиэн.