Дым осенних костров

Летэр Линда

Еще несколько придворных подтвердили то же самое.

— Это еще ничего не означает, — пожал гордыми плечами лорд Первого Дома. — Болезнь может настигнуть и вследствие позора.

— Не желаете ли вы сказать, — очень тихо отчеканил Наль, — что я способен на ложь?

— Оказались же вы способны на нечто, разрушившее вашу помолвку.

Это обвинение стало последней каплей. В висках забилась ломящая боль. Что-то перевернулось в голове. Наль пошатнулся у всех на глазах. Он не сразу почувствовал руки, поддержавшие с двух сторон — Деор и Меральд.

Взгляд Кетельроса с жестоким любопытством

ввинчивался в юношу: насколько низко тот мог в действительности пасть? Если не лжет, можно заставить его пролить свет на эту загадку. В конце концов, дело касалось и старой родовой вражды.

— Ответьте же, как принято у вас в роду, — приглашающе повел рукой Вальбер Кетельрос. — Не стесняйтесь в выражениях.

Наль бегло оглянулся. Придворного лжеца не было видно в зале; в выражениях можно бы и не стесняться. Однако состязание в ядовитых фразах не входило в его планы. Без возможности отстоять честь делом это мелочно и унизительно.

Детская способность лгать, пока неразличима грань между собственными фантазиями и действительностью, в игре или в страхе наказания, теряется с возрастом. Начиная отвечать за свои поступки и лучше понимать природу окружающего мира, невозможно более прибегнуть ко лжи. Неразрешимой загадкой оставалось, как могли единицы проносить ее через всю свою жизнь. Уделом их было посредничество во взаимодействии с людьми. Однако отношение к высокопоставленным лжецам насторожено и натянуто. Те будто отмечены неизгладимым клеймом, даже если не пользуются сомнительным даром во вред. Не имея склонности лгать, эльнарай безошибочно чувствуют ложь людей. Но не своих. И установить доверительные отношения таким лжецам зачастую не под силу. Тем же, кто скрывал свою способность, нет ни веры, ни чести.

Неодобрительный гул заставил сторонников Кетельроса замолчать. Не имея желания продолжать дискуссию, тот вновь сделал попытку отвернуться от молодого Фрозенблейда, но в это мгновение за спиной его появился в сопровождении присутствовавшего при сцене друга Эйверет: лицо оставалось бесстрастным, но ноздри красноречиво трепетали. Наль бросил на него гневный, уничтожающий взгляд, без слов кричащий: «Видишь ли, как обращаются с твоей женой?»

Эйверет сдержанно склонил голову:

— Лорд Вальбер. Уж мне-то вы не откажете в дуэли.

— Отнюдь, — позабавленное выражение на надменном лице стало более отчетливым. — Хотя, должно заметить, у пасынка вашего было бы более шансов на победу — даже в нынешнем его состоянии.

Часть придворных опустили глаза, сдерживая невольные улыбки.

— То не ваша забота, — ровно отвечал Эйверет. — Супругу свою я никому не позволю оскорблять.

Айслин протолкалась к нему сквозь теснее обступивший круг придворных, испуганно заглянула в глаза. Эйверет успел поцеловать ее руку, и пестрый поток эльфов увлек его к выходу из зала. В противоположных дверях показался королевский слуга.

— Его Величество желает видеть лорда Нальдерона Фрозенблейда, — громко объявил он.

Сердце Наля забилось еще сильней. Должно быть, королю стало известно о его появлении при дворе, и тот не преминул обсудить с ним… что? Быть может, увольнение с должности? В конце концов, принцу и принцессе неприятно будет видеть живое напоминание о прошлом

при дворе. Как примет мать этот новый удар? Долгое бездействие из-за болезни выглядело на общем фоне совсем неприглядно. Что если Его Величество увидел в своем оружейнике и командире отряда труса, недостойного более вести воинов в бой? И как столь высокие должности может занимать обесчещенный? А чтобы снять с него общественное клеймо, необходимо признать, что оно принадлежит другой стороне, стало быть, самому принцу и будущей принцессе.

Или — сердце неприятно сократилось в груди и пропустило удар — король поверил в вину своего оружейника.

Несколько шагов к неизбежному. Мысли вихрем пронеслись в голове, заставили остановиться.

Чтобы победить на дуэли превосходящего в мастерстве противника необходимо тщательно продумать условия. До первой крови, до первого или третьего поражения, до серьезной травмы одной из сторон? В каком случае есть надежда продержаться дольше? Кетельрос превосходно тренированный воин Первого Дома. Эйверет конюший. Он брал уроки борьбы у Эйруина и других Фрозенблейдов, но достаточно ли?

Терзаемый предположениями, Наль с сожалением оглянулся на покидающих зал придворных и поспешил за слугой по прохладным полутемным коридорам. Если его лишениям суждено преумножиться, пусть это случится как можно быстрей.

Ингеральд ожидал в зале Ликов, восседая в кресле с высокой резной спинкой. Со стен твердо и бесстрастно смотрели горельефы бывших королей и королев Исналора, тайр-лордов и леди, варлордов, военачальников. Их статуи выступали из колонн, поддерживающих крестовый потолок. Белая с зеленой вышивкой туника короля струилась шелком, поблескивал простой обруч на гордой голове. Над головой его из спинки кресла темного дерева выступал крупный лик, отличающийся и одновременно похожий на все фигуры. В нем можно было угадать эльфийские черты, но принадлежали они не эльфу. Слишком круглые большие глаза с тяжелыми веками, очень высокий лоб, совершенно прямой нос без переносицы, полные жесткие губы, длинный узкий подбородок. Подобные лики смотрели из-под потолка и с капители колонн. Одни скорбели, другие были любопытны или безучастны.

— Вы звали меня, Ваше Величество. — Наль поклонился так глубоко, как позволили раны, и чуть не лишился равновесия. Когда он выпрямился, перед глазами замелькали светящиеся точки, а из груди непроизвольно вырвался вздох усилия. От жгучего стыда кончики его ушей порозовели. Он вновь обливался потом, а руки были холодны, как лед.

— Я желаю иметь с тобой крайне серьезный разговор, лорд оружейник, — невозмутимо проговорил король. — Как бы ни был он неприятен, ты должен понять его необходимость и отвечать предельно прямо.

— Я даю слово, мой король. — Наль кратко склонил голову.

Ингеральд кивнул, внимательно разглядывая оружейника.

— По чьей инициативе разорвана твоя помолвка?

Король и правда бил в самую рану.

— Леди Амаранты, Ваше Величество.

— Она объяснила причину?

— Она… полюбила принца Алуина. — Губы с трудом, словно на морозе, складывались, произнося эти слова. Выталкивать их из себя было пыткой. — Принц же давно любил ее… Ваше Величество.

— Как скоро узнал ты об этом?