Дюна
Шрифт:
Фабрика-краулер повернулась, начала спускаться, скользнула к сухому откосу, трапы коснулись песка.
Гарни открыл фонарь, отстегнул ремни.
Фабрика едва замерла, а он уже был снаружи, захлопнул за собой дверцу, переступил поручни страховочной сетки и спрыгнул на песок. Пятеро из его личной охраны выскочили из носового люка следом за ним. Остальные принялись отцеплять фабрику от крыла. Освободившись, носитель взмыл вверх и пошел описывать невысокие круги над краулером.
Он сразу же взревел двигателями, направляясь к темному пятну специи
Гарни расправил мышцы под гладкой кожей конденскостюма, потянулся. Маску он не стал застегивать: пусть испаряется влага, но так можно громче кричать, отдавая приказы. Он полез вверх по скалам, оглядывая местность; под ногами похрупывал галечник и фасолевый песок, вовсю пахло специей.
«Неплохое место для опорной базы, — подумал он, — было бы разумно укрыть здесь кое-какие припасы».
Он оглянулся на растянувшуюся за его спиной цепочку. Хорошие люди, даже те новички, кого еще не приходилось проверять на деле. Им не нужно постоянно объяснять, что делать. Воздух и не дрогнет… щитов нет ни на ком. В его отряде нет трусов, что потащат щиты в пустыню, забывая про червей.
С невысокой вершины Гарни видел пятно специи в полукилометре, краулер как раз подползал к ближнему краю. Он поглядел на воздушный эскорт, проверил высоту… нормально, не слишком высоко. Кивнув самому себе, он вновь направился в гору.
И тут хребет словно взорвался.
Двенадцать огненных полос взмыли в небо к зависшим топтерам и крылу. Со стороны краулера донесся скрежет металла, на скалах вдруг, откуда ни возьмись, появились воины в капюшонах.
Гарни успел только подумать: «Клянусь рогами Великой Матери! Ракеты! Они осмелились применить ракеты!»
А потом перед ним оказалась согнувшаяся в боевой стойке фигура в капюшоне, в руке воина был наготове крис. По бокам еще двое появились на скалах. Лишь глаза в щели между капюшоном и песочного цвета бурнусом видел Гарни, но и поза и манера держаться говорили, что перед ним — не новичок. И глаза были синие в синем, глаза фримена глубокой пустыни.
Опуская руку к собственному ножу, Гарни не отводил глаз от ножа противника. Раз они осмеливались пользоваться ракетами, значит, у них было и другое метательное оружие. Следовало быть настороже. По звукам сзади он мог понять, что сбита, по крайней мере, часть его крылатого эскорта. Позади уже тяжело сопели в рукопашной бойне.
Взгляд воина, что был перед ним, проследовал за движением руки Гарни… Твердо взглянув ему прямо в глаза, фримен произнес:
— Оставь нож на месте, Гарни Холлек…
Гарни заколебался, голос показался ему странно знакомым.
— Ты знаешь мое имя? — спросил он.
— Нам с тобой, Гарни, при встрече не нужны ножи, — ответил мужчина. Он выпрямился, убрал нож под одеяние, в ножны. — Прикажи своим людям прекратить бесполезное сопротивление.
Откинув назад капюшон, мужчина отвел с лица фильтр.
Потрясенный Гарни
— Пол, — прошептал он и громко сказал — Пол, это ты?
— Разве ты не веришь собственным глазам? — спросил Пол.
— Но ведь все уверяли, что ты мертв, — выдохнул Гарни, сделав полшага вперед.
— Прикажи своим сдаться, — сказал Пол, махнув вниз, к границе скал и песка. Гарни нерешительно обернулся, боясь отвести взгляд от Пола. Сопротивления почти не было. Со всех сторон их окружили пустынные воины в своих капюшонах. По крыше умолкшего краулера-фабрики разгуливали фримены. Летательных аппаратов над головой не было видно.
— Прекратите сопротивление! — заорал Гарни. Он сложил руки воронкой, чтоб стало слышнее. — Я — Гарни Холлек! Прекратите сопротивление!
Пары бойцов медленно, осторожно расходились. Удивленные лица повернулись к нему.
— Это друзья! — крикнул Гарни.
— Тоже мне, друзья, — громко откликнулся кто-то, — перерезали половину наших!
— Это ошибка, — сказал Гарни, — не добавляйте новых жертв.
Он повернулся к Полу, взглянул в его синие-синие, фрименские глаза.
На губах Пола была улыбка, но жесткий взгляд напомнил Гарни старого герцога, деда Пола. Суровый, непохожий на Атридеса: иссохшая кожа, расчетливые глаза, привыкшие взвешивать свои поступки.
— А говорили, что ты умер, — повторил Гарни.
— Так было безопаснее для нас, — ответил Пол.
В этих словах Гарни услышал извинение… другого не будет… за то, что его бросили одного, без поддержки, заставили поверить, что его юный герцог, его друг — мертв. Он подумал: «А осталось ли в этом воине хоть что-то от мальчика, которого я учил бою?»
Пол шагнул вперед, глаза его потемнели:
— Гарни…
Все случилось само собой… они обнимались… Хлопали друг друга по спине… действительно, живое тело!
— Ну, молодец! Ну, молодец! — твердил Холлек. Пол отзывался:
— Гарни, ай да старина! Старина Гарни!
Наконец они слегка отступили, поглядели друг на друга. Гарни глубоко вздохнул:
— Так вот откуда у фрименов эта боевая мудрость! Мне следовало бы догадаться. Они все время поступают так, как сделал бы я сам. Если бы только знать… — он покачал головой. — Если бы ты, мальчик, просто переслал мне весть. Ничего бы не остановило меня. Я прибежал бы сразу и…
Взгляд Пола заставил его умолкнуть.
… Твердый взвешивающий взгляд. Гарни вздохнул:
— Конечно же, нашлись бы и такие, кому стало бы любопытно, куда это сломя голову помчался Гарни Холлек, и не все ограничились бы только вопросами. Им потребовались бы и ответы.
Пол кивнул, оглядел обступивших фрименов, на лицах фидайкинов читалось любопытство. Он вновь перевел взгляд от собственных смертников на Гарни. В этой встрече он видел добрый знак, она сулила хорошее будущее. Это еще увеличивало радость.
«Если со мной будет Гарни…»