Э клана Мишельер

Мах Макс

— Для меня тем более! — призналась Габи, на самом деле, опасавшаяся худшего. — И чтобы больше к этой теме не возвращаться, я тебя к твоему мужчине тоже ревновать не стану.

— И правильно сделаешь, — поморщилась принцесса, — потому что мне, в отличие от тебя, мужчина нужен только для размножения. Мне ведь тоже надо будет родить трех-четырех детей, да еще и усыновить кого-нибудь, пока маленькие. Иначе так из кризиса никогда не выйдем. Стране нужна твердая власть с императором и гарантированными наследниками.

Что ж, намерения принцессы не изменились, и, хотя Габи не верила, что все

будет так просто, для начала это было лучше, чем ничего. Ссорится с Эвой Сабинией она не хотела не только потому что речь шла о принцессе-наследнице. Эва ей нравилась, и сама по себе. О любви речь, разумеется, не шла. Во-первых, потому что Габи не была законченной лесбиянкой, какой, судя по всему, была сама принцесса. А, во-вторых, потому что ее темперамент, судя по всему, не предусматривал настолько сильного напряжения чувств. Впрочем, Габи допускала возможность, что она просто еще не встретила того, кто сможет по-настоящему зажечь ее сердце.

— Значит, ты не отказываешь мне от дома? — криво усмехнулась Габи, почувствовав, что сейчас самое время для ее реплики. — Коньяк будешь?

На столе кроме фарфорового кофейного сервиза и серебряного кофейника, установленного на спиртовке, находился графинчик с жидкостью характерного типа и два снифтера[1]. Кофе ей пока не хотелось, но вот коньяка она бы выпила.

— От дома не отказываю, — ответила между тем принцесса на ее вопрос. — Коньяка налей, будь любезна. И не сочти за труд, дорогая, разлей, пожалуйста, кофе.

Вообще-то, быть виночерпием будущей императрицы не зазорно. Тем более, что это была просьба, а не повеление. И обращение, брошенное вроде бы в шутку, показалось ей вполне уместным.

— Могу я задать вопрос? — спросила Габи, разливая коньяк.

— С ума сошла? — подняла бровь Эва Сабиния.

— Возможно…

— Спрашивай!

— Ты ведь видишь мои щиты? — спросила Габи, отставив графин в сторону и принимаясь за кофейник. — Ты видишь мою магию сквозь щиты?

— Плохо, но вижу, — подтвердила принцесса. — Не спрашиваю тебя, кто обучил тебя такому чуду, но я пока таких мощных блоков ни у кого не видела и даже не знала, что такое возможно. Впечатляет! Давай выпьем, и я скажу тебе одну крайне неприятную вещь.

— Без коньяка никак? — поинтересовалась Габи, возвращая кофейник на место и поднимая взгляд на любовницу.

— Давай все-таки выпьем! — попросила Эва Сабиния.

— Как скажешь, — пожала плечами Габи. — Я не против. Под тост или ну его?

— Ну его, — усмехнулась в ответ принцесса и сделала пару довольно-таки больших глотков.

Габи тоже выпила. Но пила медленно, смакуя вкус и аромат практически божественного напитка, достоинства которого научилась ценить совсем недавно.

— Переходим к неприятностям, — предложила Габи, покончив с коньяком.

— Боевое тело, — сказала Эва Сабиния, остро посмотрев Габи в глаза. — Тебе знаком такой термин?

«Значит, вот о чем пойдет речь, — поняла Габи. — В принципе, не странно. Ее ведь учат с раннего детства, и она знает многое о том, о чем я даже не догадываюсь…»

— Третья фаза, — сказала она вслух. — Знаешь, о чем говорю?

Эва Сабиния умела держать себя в руках, не всегда, и совсем не

так, как это делала Габи, но, в целом, очень хорошо. Но сейчас… Увидев, что происходит с принцессой, Габи встала, подошла к ней, достала из кресла, как ребенка, хотя Эва Сабиния была довольно крупной девушкой, — что называется, девушкой в теле, — прижала к груди и поцеловала в макушку.

— Не надо меня хоронить, — сказала она. — Я все еще жива, и значит у меня есть надежда.

— Тристан знает? — спросила тогда принцесса, продолжая прижиматься к Габи и не поднимая на нее взгляда. — Хотя зачем я спрашиваю. Конечно же знает.

— Тристан говорит, что в свое время наш отец каким-то образом защитил его от превращения в темного охотника, — решилась Габи. — К сожалению, он не знает, как. Но факт, что это возможно. Он будет искать решение. Мы ведь сможем воспользоваться вашей библиотекой и архивом?

— И ты еще спрашиваешь?! — возмутилась Эва Сабиния, поднимая к Габи лицо. — Все, что захочешь! Все, что сочтешь возможным! У меня есть несколько лично преданных мне целителей. Если понадобится их помощь…

— Спасибо! — Габи наклонилась и поцеловала принцессу в губы.

Это показалось ей уместным, и правильным. И, по-видимому, Эва Сабиния тоже посчитала ее жест необходимым и достаточным. Она приняла поцелуй, но не позволила себе пойти дальше, чем было возможно в этот день и в этот час в ходе, возможно, самого важного разговора в ее жизни. Во всяком случае, так поняла это Габи, когда, разорвав поцелуй буквально там, где пресекалось дыхание, принцесса отстранилась от нее и сказала, преодолевая бурное дыхание едва не задохнувшейся женщины:

— Спасибо, Габи. Мне это было необходимо. Но сейчас о другом.

Она отошла к своему креслу и продолжила, оставаясь на ногах:

— Ты можешь быть уверена, я стану бороться за тебя до последней возможности.

«Что ж, — поняла Габи, услышав эти слова, — это похоже на клятву, и будь я проклята, если не сделаю для Эвы Сабинии того же, что она готова сделать для меня!»

— Я знаю, — сказала она вслух. — Я верю тебе, Эва. И хочу, чтобы ты знала, я горда твоим выбором и сделаю для тебя все, что потребуешь! И, вообще, все!

Прозвучало несколько высокопарно и порядком мелодраматично, но интуиция подсказывала: сейчас это были именно те слова, которые она должна была сказать своей неожиданной подруге и любовнице.

— Я никогда ничего тебе не прикажу, — отрицательно покачала головой принцесса. — Но, возможно, попрошу. Однако об этом позже. Есть еще кое-что. Я хочу сказать тебе, Габи, что мои люди раскопали кое-что на вашу семью. Ничего криминального. Просто факт, что твой отец очень любил тайны и кое-где сам себя перехитрил, оставив торчащими концы нитей правды. Не знаю, что он там делал, чтобы признать тебя и твоего брата законными наследниками и знать не хочу. Я приказала не продолжать расследование и уничтожить все, что удалось найти. Хочу, чтобы ты это знала и передала Тристану. Я не собиралась и не буду вас этим шантажировать. Да и нечем уже, потому что все уже уничтожено. Я люблю тебя и уважаю твоего брата такими, какие вы есть. И это все. Но вам стоит знать об этом, потому что кто-то другой тоже может что-нибудь найти…