Единорог и три короны
Шрифт:
— Что случилось? — спросил шевалье.
— Мне хотелось бы сказать, что обедать…
— Что — обедать? Вы голодны?
— Нет, вовсе нет. Сегодня вы в своей речи призывали солдат обращаться к вам в случае, если у них имеются какие-либо замечания или жалобы…
— Да, я это говорил.
— Но у них же нет возможности даже приблизиться к вам! Если у них есть какие-либо жалобы или просьбы, они не осмелятся высказать их в присутствии остальных офицеров. И я подумала, что, может быть, мы могли бы разделить с ними трапезу; это позволило
Она смутилась, почувствовав на себе изумленный взор шевалье.
— Признаюсь, подобная мысль никогда не приходила мне в голову, — ответил он, немного помолчав.
— И вы считаете ее глупой.
Он покачал головой, словно напоминая себе, что от Камиллы всегда надо ждать чего-нибудь необычного; однако в глубине души он восхищался ею.
— Напротив, — произнес он. — Ваша мысль великолепна.
Она с трудом удержалась от выражения бурной радости. — Следует ли предупредить коменданта? — спросила она.
— Ни к чему. Пусть это будет для него сюрпризом. Значит, мы встречаемся здесь с вами в час, а затем вместе отправляемся на бивуак.
— Договорились. До встречи!
И она весело побежала к двум офицерам, почтительно ожидавшим ее в стороне.
69
Сопровождавшие Камиллу офицеры решили начать проверку с пушек.
— Нет, нет, — возразила девушка, — тяжелые орудия мы оставим на потом, сначала я хочу осмотреть оружие личного состава.
Направившись решительным шагом к солдатам, она тотчас же почувствовала, как на нее повеяло откровенной враждебностью. Совершенно ясно, солдаты не желали, чтобы какая-то девчонка проверяла их воинскую выучку, и ясно давали ей это понять. Разумеется, они не высказывали открыто своего недовольства, однако глухой ропот, насмешливые взгляды и вызывающие выражения лиц откровенно свидетельствовали об их возмущении. Камилла остановилась, откашлялась и обернулась к своим спутникам:
— Прикажите солдатам зарядить ружья. Я хочу посмотреть, как они стреляют.
Первая группа солдат зарядила ружья и открыла огонь по мишеням, расположенным в нескольких метрах от них. Девушка наметанным взором следила за каждым их движением, отмечая все недостатки, любую неловкость в обращении с оружием. Оценив меткость по дыркам в бумажных мишенях, находившихся в конце стрельбища, она вернулась и встала прямо перед солдатами. Скрестив руки, девушка уверенным взором окинула выстроившихся перед ней воинов.
— Неплохо, — произнесла она. — Видно, что вы не теряли времени на учениях. Однако вы вполне можете улучшить свои результаты. — Не обращая внимания на насмешливые взоры, она подошла к солдату, только что перезарядившему свое ружье:
— Уверена, ты мог бы стрелять гораздо лучше, если бы изменил свою позицию. Вместо того чтобы стоять на прямых ногах, перенеси тяжесть тела на одну ногу и немного наклони голову. Вот так…
И, соединяя слово с делом, она прицелилась и спустила курок: мишень была
Девушка перезарядила ружье.
— Теперь твоя очередь, — сказала она, возвращая ружье солдату.
Приняв позу, указанную Камиллой, солдат выстрелил; сейчас его результат оказался значительно лучше, чем в первый раз.
— Вот видишь! Этот выстрел оказался более метким.
Вмешался один из офицеров:
— Я огорчен, но вынужден не согласиться с вами, капитан; ваша позиция противоречит уставу. Все солдаты обязаны стрелять из одинаковой позиции; это необходимо для сохранения единства действия полка.
Девушка на секунду задумалась. Она не могла дезавуировать офицера перед его солдатами; однако была твердо уверена, что во время боевых действия главное — это добиться успеха любой ценой.
— Разумеется, вы правы, лейтенант. При осуществлении маневров или же на смотре, — продолжала она, снова повернувшись к солдатам, — ваши движения должны быть слаженными и единообразными, и это очевидно… Однако в бою, когда вы сталкиваетесь лицом к лицу с противником, ваша первейшая обязанность — стрелять как можно более метко. В таком случае вы обязаны твердо знать, из какого положения каждому из вас удобнее всего стрелять.
По рядам пробежал одобрительный гул. Камилла продолжила:
— Отныне во время учений вы обязаны научиться стрелять из двух позиций; прежде всего отрабатываете владение оружием из того положения, которое предписывают вам ваши офицеры и воинский устав. Но наряду с этим вы обязаны развивать свою меткость, а следовательно, определить наиболее удобную лично для каждого позицию для стрельбы. Вам понятно?
Солдаты закивали головами в знак согласия со словами офицера. Девушка подошла к одному из них:
— Покажи мне твое ружье. — Она заглянула в дуло. — Именно это я и подозревала: уход за оружием оставляет желать лучшего.
Солдат, чье ружье она держала в руках, угрюмый широкоплечий детина, был в два раза выше Камиллы. Он испугано смотрел на девушку.
— Ты считаешь, я к тебе придираюсь? — спросила она, не давая сбить себя с толку.
Ответа она не получила.
— Капитан, — отважился вмешаться стоящий рядом солдат, — он вас не понимает. Он родом из Пьемонта и говорит только на наречии своей родной деревни.
Камилла была поражена:
— Но… как же тогда он исполняет команды?
— Он выучил несколько слов, ровно столько, сколько нужно, чтобы не ошибаться при исполнении команд. Иногда один из его товарищей растолковывает ему слова командира.
— И много среди вас таких солдат?
— Хватает, — ответил один из офицеров.
Девушка вздохнула:
— Хорошо! Есть здесь кто-нибудь, кто мог бы перевести ему, что я сказала?
Один солдат сделал шаг вперед:
— Я, капитан.