Ефим Сегал, контуженый сержант
Шрифт:
«Занятно, - подумал Ефим.
– Он и в самом деле похож на поэта Батюшкова...»
– Спасибо за откровенность, Олег Николаевич, не буду притворяться, и у меня, пожалуй, решающим доводом для согласия работать у вас было то же самое «авось».
Признание Ефима неприятно резануло Батюшкова. Это угадывалось по еле заметному движению губ. Но он промолчал. Ефим продолжал:
– Я ничего не смыслю в вашем производстве. В людях, кажется, немного разбираюсь. Война, а я ее не в спальном
Батюшков снова повертел пальцами телефонный шнур.
– Люди-то они люди... Что ж, возможно вам и удастся. План нам нужен, понимаете, план!
Дверь кабинета приоткрылась.
– Можно, Олег Николаевич?
– Пожалуйста, Иван Иванович, входите, очень кстати. Знакомьтесь. Это, - сказал он, обращаясь к Ефиму, - ваш непосредственный начальник, старший мастер Иван Иванович Мальков. Ефим Моисеевич Сегал - новый сменный мастер. Введите его, пожалуйста, в курс дела.
К радости Ефима, Мальков оказался мягким, доброжелательным человеком. Не торопясь, переспрашивая, все ли понятно, посвящал он его во все премудрости предстоящей работы, почти с детской беспомощностью жаловался на неслухов из смены Ефима: «Двух сменных мастеров за полгода «укатали», ума не приложу, как к ним подойти. Плана нет, вот главное. Хорошо бы вы их урезонили как-нибудь, Ефим Моисеевич, а? Техническую часть я полностью беру на себя. Да вы и сами, уверен, скоро освоитесь. Только бы эта публика заработала по другому...»
В обеденный перерыв Мальков попросил рабочих задержаться в цехе после окончания смены: «Познакомлю вас с новым мастером».
Знакомство состоялось. В восемь вечера, после двенадцатичасового рабочего дня, люди нехотя, хоть и скопом, ввалились в цеховой красный уголок.
– Давай покороче!
– зычно пробасил коренастый блондин, стрельнув глазами на сидевшего рядом с Мальковым Сегала.
– Это бригадир Сергей Лапшин, - шепнул Мальков
Ефиму, а вслух сказал: — Садитесь, товарищи. Долго задерживать вас не станем.
Сели. Утихомирились. С неприкрытым любопытством все рассматривали Ефима. Он сидел сосредоточенный в своей отерханной солдатской форме, при всех фронтовых наградах (надел их, уходя утром на работу, так, на всякий случай), смуглый, с темно-каштановой крупно вьющейся шевелюрой. Зеленоватыми острыми глазами разглядывал будущих подчиненных. «М-да, с виду, действительно, народ не очень, особенно мужская часть...»
Между тем Иван Иванович несоответствующим его росту тенорком начал:
– Вот этот товарищ, - указал на Ефима, - с сегодняшнего дня ваш новый мастер, бывший фронтовик, сержант-пулеметчик, инвалид Великой Отечественной войны, Ефим
Никто не откликнулся. Ефим заметил на некоторых лицах ухмылочку.
– Может быть, кто-нибудь из вас хочет что-либо спросить?
– продолжал Мальков.
– Всё ясно!
– раздались голоса.
– Давай кончать, жрать охота!
Но приземистый бригадир поднял руку, зычно опять пробасил:
– У меня есть вопрос к новому мастеру... Ты из какой нации будешь?
Смена в сорок глаз уставилась на Ефима.
– Я - еврей, - спокойно ответил он.
– Еврей?!
– недоуменно повторил Лапшин.
– Еврей?
– не поверил еще кто-то.
– А я слыхал, что евреи из кривых ружей по немцам стреляли и то из Ташкента, - с издевкой заметил Лапшин.
Смена грохнула смехом.
– Ну, ну, в чем дело, товарищи? — опасаясь еще какой-нибудь выходки Лапшина, повысил голос Мальков.
– Вроде не верится: фронтовик, награжденный, а еврей... Чудно!
– пожал плечами Лапшин.
– Правда, братва?
– Правда!
– У меня к товарищу еврею вопрос, - пробаритонил парень лет двадцати пяти, с худым вороватым лицом.
– Воевал ты, наверно, как положено, факт на груди, а в литейном деле смыслишь чего?
Смена выжидающе смотрела на Ефима. «Правду сказать, - прикинул он, - рискованно...». Ответил уклончиво:
– В литейном деле я, понятно, не Бог, но постараюсь быть на уровне.
Рабочие переглянулись. Ответ не очень понятен. Но, явно желая сократить процедуру знакомства и поскорее уйти домой, наперебой закричали:
– Ладно! Больше вопросов нет! Закругляйся!..
Беседу многозначительно заключил Лапшин, обращаясь к бригаде:
– На уровне так на уровне! Айда, братва, по хазам! Наше вам с кисточкой, товарищ фронтовичок! До завтра!
Не дожидаясь разрешения, подталкивая друг друга, все повалили из красного уголка.
– Видите?
– не то спросил, не то пожаловался Мальков.
* * *
На первую смену Ефим пришел минут за тридцать, осмотреться. Иван Иванович был уже в цехе,
– Пораньше прибыли? Это хорошо, - похвалил Мальков, - а вот ваш сменщик, Гаврила Зотович Дубков, - представил он пожилого человека. Тот улыбнулся скупо, с откровенным участием поглядел на новичка.
– Ну-ну, парень, успеха тебе... А меня, хоть озолоти, не взял бы эту смену - народец еще тот!
– Зря пугаете, Гаврила Зотыч, - сказал Мальков укоризненно.