Его Искушение
Шрифт:
Нависает, продавливает, а у меня спина горит, как если бы на меня смотрели со стороны, наблюдали с улицы.
— Объясни мне, что происходит? — шепотом, голос дрожит.
— Ты теперь моя. Для всех я тебя оприходовал еще в палате. Не сдержал буйного нрава.
Проговаривает так, что у меня глаза закрываются от отчаяния.
— Мне и моему малышу что-то угрожает?
Поднимает руку и зарывается пятерней мне в волосы, заставляет прогнуться в спине.
— Да.
— Что же делать?
— Просто
— Я не…
— Могу наломать дров, если не захлопнешь рот и не перестанешь меня выводить.
— Не запугивай меня.
– Не борзей, куколка. Будь хорошей девочкой и не лезь ко мне лишний раз.
– Ты будешь мстить?
— Месть давно стала смыслом моей жизни, Ава.
Прикрываю веки…
— Ты зовешь меня именем, которым называют только близкие, почему так сокращаешь?
— Мне так нравится.
— Это не ответ.
— Единственный, который от меня получишь.
— Ты странный.
— Не более чем любой другой, кто носит клеймо палача.
— Я хочу, чтобы люди, убившие Ивана, понесли наказание.
Кивает и в глазах приговор.
Его спокойствие, острый взгляд и поддержка делают свое дело, я опять ломаюсь, слезы текут градом.
— Что мне делать, Монгол? Как жить дальше? Как справиться?!
Хмурит брови, на секунду глаза словно стекленеют, и мне кажется, что тот, кто носит клеймо палача, сейчас думает о своем.
— Я не знаю. Ответа у меня нет. Хотя… Просто, живи, Ава, этого хотел Иван. Его уход — залог твоей безопасности. Он всегда умел обвести вокруг пальца суку-судьбу. Жизнь за жизнь, кукла. Он отдал свою за сына.
— Я хочу, чтобы те, кто отняли его у меня, заплатили сполна.
Мужчина как-то странно смотрит, сжимает губы и выдыхает:
— Не лезь в это. Всего не расскажу. Единственное, что ты должна знать. Ты и ребенок брата в безопасности.
— Но какой ценой?!
Начинаю рыдать, захлебываюсь. Вспоминаю все и теперь понимаю, что Иван знал, что у него нет ни шанса. Его смерть стала моим спасением.
Рывком обнимает, заставляет утонуть в хватке сильного тела и произносит твердо:
— Боль не может быть вечной, она кончится, поверь.
А я даже моргнуть не успеваю. Изнутри словно кадром взгляд Ивана, его слова…
Он ведь прощался со мной. Впечатление, что шел на осознанный шаг…
Истерика все же накатывает и начинаю быстро бормотать, словно заговоренная:
— Я его больше не увижу, не увижу, не увижу…
Странно находить успокоение в руках того, кто меня не особо терпит, но объятия Монгола крепкие, я жмусь к мужчине, желая вырваться из своей оболочки, желая избавиться от адских мучений, плачу и слезам нет конца.
Наконец, отрывает меня от себя, поднимает указательным пальцем мой подбородок и проговаривает твердо:
— Тебе
Улыбаюсь сквозь слезы и вытираю щеки ладошками.
— Да. Монгол. Есть. Наш с Иваном сын.
Отдаляюсь и Палач подчиняется. Выпускает меня.
Смотрит мне в глаза. Чуть дольше, чем мгновение.
Разворачивается и выходит в дождь.
Нелюдимый. Странный. Единственный, кому доверял Иван. Надежный как скала…
Дальше были похороны, на которые меня не пустили. Я так и не видела тела Ивана.
— Там не на что смотреть. Нельзя тебе. И на могиле ты не появишься.
Монгол непреклонен и логичен.
— По версии, которую я распространил, игрушка Ивана перешла в пользование Палача, не выходи за рамки отведенной тебе роли, малышка.
И смотрит исподлобья, глаза у него действительно тигриные, раскосые и иногда кажутся по цвету чистым янтарем.
— На этом все, Ава, иди в спальню, мне нужно заняться организацией.
— Мне кажется или ты меня все время гонишь?
— Не кажется. Я дал слово. Я принес клятву, малышка. Это для меня понятия, а ты слишком провоцируешь моего внутреннего зверя.
— Ты говоришь загадками.
— Нет. Реалии моей жизни.
— Чем я тебя провоцирую, Монгол?! Своим существованием?!
Встает из-за стола, откидывает документы. Надвигается на меня, и я вжимаюсь в диван, на котором сижу.
Цепляет волосы и заставляет откинуть голову:
— Я здоровый мужик с рефлексами и ты раззадориваешь. С самой первой встречи, как увидел твой зад, когда юбка оголила белоснежную кожу, меня повело.
Сглатываю гулко и кусаю губу, хочу отвернуться, не дает.
— Ты завела меня. Заинтересовала. Но тебя захотел ой брат. Табу. Девочка. У моего народа есть много правил, традиций, по которым я живу.
— Прекрати, прошу тебя…
— Ты задала вопрос, а я отвечаю. Я тебя захотел. С первого взгляда, но у меня есть два правила. Первое — не нарушать клятв. Второе — не приближать к себе никого.
— Так отпусти сейчас…
Ухмыляется.
— Я понимаю, почему Иван совершил ту же ошибку, что и я много лет назад, но я тогда был глупым пацаном, а сейчас все иначе и ставки другие…
— Я не понимаю, — проговариваю и голос дрожит.
Монгол красив, мужественен, но я полюбила Ивана и никого уже не вижу, да и вряд ли смогу когда-нибудь, обожглась уже, сильно.
— Уходи в свою комнату, Ава, займи себя делами, ты, смотрю, решила весь дом вверх дном перевернуть, вот и иди, девочка, просто будь от меня настолько дальше, насколько это возможно.
Встаю и на негнущихся ногах иду к двери, цепляюсь за ручку и оборачиваюсь, смотрю на застывшего великана, одетого во все черное. Словно у него вечная скорбь.