Его волчица. Я тебя приручу
Шрифт:
Наконец я в небольшом коридоре, который разветвляется на два других.
Выбираю левый и нахожу большое помещение, откуда доносится резкий специфический запах. Определенно пахнет животными.
Логично, что здесь могут проводиться испытания на них, как один из этапов апробации препарата. Но вообще-то данный этап должен быть позади. Ничего не понимаю…
Здесь тоже сумрачно, свет включить не могу и вижу только очертания предметов. Несколько закрытых боксов с небольшими оконцами из плексигласа, из которых струится слабый свет. Интересно, что там.
Осторожно подхожу к одному из боксов и заглядываю внутрь. Сначала ничего не вижу, и вдруг передо мной оказывается злобная звериная морда, скалит зубы, с которых капает слюна. В ужасе отшатываюсь и зажимаю рот рукой, чтобы не закричать. Здесь действительно находятся звери. Похоже, волки. Необычные особи для экспериментов. Крайне необычные.
Вместо морды в окне появляется желтый глаз, и меня удивляет его осмысленное выражение, словно волк наблюдает за мной, за каждым моим движением, ждет от меня каких-то действий.
Может, он голоден? В любом случае я рада, что дверь закрыта и ему до меня не добраться. Задвигаю перегородкой окошко, вздрагивая от утробного рыка, сопровождающего мое движение.
Волку не понравилось, что я его от себя отгородила, но меня мало волнуют чувства зверя. Его наличие не дает мне никаких ответов, и нужно двигаться дальше.
Другие боксы, наверное, тоже заняты животными, но я ничего не вижу за стеклами в темноте. Надо было поискать фонарик. Свет зажечь не рискую. Теперь, зная, что здесь томятся животные, нужно быть еще тише. Стоит включить лампы, как они начнут шуметь и требовать кормежки. Кто знает, вдруг здесь Вежбицки вторую собаку Павлова тренирует, и в ответ на вспышку света они все дружно завоют.
Но вдруг в одном окошке я вижу женское лицо. Красивая рыжеволосая девушка умоляюще смотрит на меня. Подхожу к боксу и вопросительно смотрю на незнакомку.
Она показывает знаками, чтобы я открыла дверь, но как я могу? Вдруг она больна, заразна? Мотаю головой – я ни за что ее не выпущу. Тут она подзывает меня жестами и отходит, чтобы я увидела ее целиком.
Она совсем худая, изможденная, одетая в больничную сорочку, руки и ноги опутаны трубками, по которым из нее высасывается кровь в несколько больших сосудов. Количество выкачанной крови ужасает меня, а девушка берет в руки края сорочки и тянет ее назад, чтобы показать, что она глубоко беременна.
Я не могу остаться равнодушной к такой жестокости! Как они посмели брать кровь, да еще в таком количестве, у беременной?!
Не раздумывая, открываю бокс, влетаю внутрь и заставляю девушку лечь. Вытаскиваю иглы и с отвращением отбрасываю трубки в сторону.
Бедная, несчастная, вся исколотая. Что здесь творится? Настоящее преступление! Я так и знала, что Вежбицки – изверг и ставит здесь чудовищный эксперимент!
Надо как-то спасать рыжую. Она хватает меня за руку и начинает тащить по направлению к выходу, собираясь открыть и другие боксы, но я не могу этого позволить.
– Там волки! – говорю ей, для убедительности делая страшные глаза и рыча, ведь вряд ли она говорит по-русски.
Кивнув,
Натыкаясь на подозрительно спокойного Вежбицки, с елейной улыбкой смотрящего на нас. А позади него стоят три медбрата угрожающего вида.
Глава 9. Вера. Побег
Стою ни жива ни мертва. Еще никогда в такой ситуации не оказывалась. И дай бог, не окажусь. Мне этой одной за глаза хватает.
Кто бы дал инструкцию, как действовать. Мозг отключился и молчит, не подсказывает мне никакого адекватного решения. Жизнь меня к такому не готовила!
Рядом новая знакомая, оперлась об меня, прямо-таки навалилась. Представляю, как ей сейчас тяжело – и физически, и морально. Обессиленная от выкачивания крови, беременная, ожидала спасения, а попала в хищные лапы своих мучителей под предводительством фанатика.
– Благодарю, что скрасили вечер, пани Злата, – медоточивым голосом разрывает тишину Вежбицки, глядя на меня прищуренными хитрыми глазами. – Вчера здесь не было так весело.
В окружении своих молодчиков он, на удивление, не кажется щуплым и хилым. Напротив, ощущается его превосходство над ними, как будто хозяин привел свирепых псов и знает о своем преимуществе.
Скомандует «фас» – и от нас живого места не останется.
Молчу, не смея подать голос, потому что в голове пусто, а от страха зуб на зуб не попадает. До чего же я, оказывается, трусливое создание…
– Молчите? Есть что скрывать? Вы же не глупая девушка, пани Злата, – цокает он языком, не добившись ответа. – Не подумали, что в клинике ведется круглосуточное видеонаблюдение? Смотрите, вон они, камеры.
Машинально слежу за кивком головы профессора, который указывает мне на «глазки» под потолком.
Можно было догадаться. Само собой, что это необходимая мера предосторожности. Но я не думала, хотя должна была! А мне это даже в голову не пришло, так спешила послужить Беловым.
– Я вижу, – выдавливаю тихо, потому что уже невозможно молчать.
– Расскажете, зачем рыскали ночью по коридорам и заходили куда не следует? – с нажимом на последние слова спрашивает Вежбицки, а я снова опускаю глаза, как непослушный ребенок, которого отчитывают родители. И не знаю, то ли мне стыдно перед Беловыми, что подвела, то ли злюсь на них, что виноваты в этой неловкой сцене, которую вынуждена терпеть.
Вот скажу всю правду, и пусть выпутываются как им угодно! Я здесь всего лишь прогулялась, ничего не украла, ничего не испортила. Меня же не арестуют? Или могут? От страха холодеет внутри, а язык отказывается повиноваться.
– Значит, молчать будем? Лично я вот что думаю: вы шпионка и воровка в одном лице. Хотели украсть формулу «Перерождения». Вы не первая такая. Что в вашей стране делают со шпионами, пани Злата? Помнится, была у вас такая служба, КГБ. – Он аж облизывается от удовольствия или предвкушения. Мерзость. – Или как ваше имя по-настоящему?