Егор Смирнов: каникулы в СССР. Том 1
Шрифт:
— Вот бы еще одну бутылку найти, — мечтательно проговорил я, плюхаясь рядом с Серегой на кучу сена.
— Это точно, — улыбнувшись и жадно сглотнув, ответил Серега.
Мы лежали на душистом сене и смотрели в дощатый потолок. Легкий теплый ветерок задувал в приоткрытую дверь сочные запахи лета, солнечный луч скользил по стене из свежих строганных досок, а с улицы раздавался радостный птичий щебет. Я вытащил из кучи сена соломинку, обломал, засунул в рот, немного пожевал ее кончик и мечтательно прикрыл глаза.
Вот это житуха! Кто ж знал, что
Помнится, когда я обзавелся вполне солидным капиталом и ездил по всяким там заграницам, дорогим курортам, базам отдыха и кемпингам, никогда, ни на одну секунду, ни на один чертов даже самый коротенький миг не чувствовал себя таким же счастливым, как тут, лежа на этом мягком, душистом сене с соломинкой в зубах и мечтая об обычной бутылке советского лимонада.
Глава 6
В сарайке, расположенной по соседству, метрах в пяти от Серегиной зазвенела отодвигаемая щеколда. Это был Виктор Степанович, отец Саньки Матвеева. Именно тот, который после моей драки с Никитиным ненадолго выглянул в подъезд.
К слову сказать, они с Серегой Сабуровым жили в соседних квартирах. Так что в нашем подъезде, впрочем, как и во многих других, можно было, не выходя на улицу, ходить друг к другу в гости, чем мы постоянно и занимались в холодное время года. Для этого не нужно было договариваться в соцсетях или созваниваться по телефону. Достаточно было спуститься на два этажа и постучать в обычную одинарную деревянную дверь или позвонить в дверной звонок. И тебя неизменно встречали с таким же радушием, как и в родном доме.
— Серега, у меня идея! — Я вскочил на ноги и посмотрел на друга, а он в ответ с подозрением во взгляде посмотрел на меня.
Да, я помню, что многие мои идеи в детстве были не очень, а оканчивались они порой весьма печально. Но сейчас-то я уже не тот сосунок, каким был однажды.
— Я слышал, что Виктор Степанович на спину жалуется. — Я действительно помнил, что у Серегиного соседа были проблемы со спиной. — У него же бочка в огороде постоянно пустая, поливать нечем. Давай ему воды с пруда натаскаем, а взамен попросим десять копеек или пустую бутылку?
— Блин, Егорка, мне еще грядку с клубникой прополоть надо. — Серега вдруг резко погрустнел и засобирался.
— Да нам даже таскать ничего не придется, Серег! — воскликнул я. — До пруда тут совсем ничего, метров сто. Мы ведра ко мне на руль повесим. С каждой стороны по штуке. И осторожно довезем. Ну давай! Мне без тебя не справиться. Я один их на руль не закорячу.
Серега почесал макушку, подумал немного, махнул рукой и сказал:
— Ладно, уговорил. Только потом ты мне с грядкой поможешь. И с Виктором Степановичем сам договаривайся.
— Вот это другой разговор! Жди здесь.
Виктор Степанович конечно же согласился на сделку. У него в сарайке всегда было припрятано с десяток пустых бутылок из-под пива. Сидя на лавочке и весело
— За каждые четыре ведра получишь по бутылке. Так что сам решай. Бочка у меня большая. — И он с хитрым прищуром посмотрел на меня.
— Только чтобы горлышки были без сколов, да и внутри все было чисто, — я попытался изобразить строгость в голосе.
— Договорились, — без колебаний ответил он. — Я тебе даже этикетки с бутылок, пока ты таскаешь, смою.
— Заметано, дядь Вить! — радостно крикнул я и бодро выбежал из его огорода.
Примерно через час мы с Серегой, блаженно растянувшись на сене у него в сарайке, медленными глотками попивали лимонад «Буратино». На наше счастье, у Виктора Степановича был бутылочный ключ, иначе пришлось бы отбивать крышки обо что-нибудь металлическое. Обычно мы использовали для этого небольшой кусок арматуры, который в одном, известном только нам, месте торчал из стены дома, где располагался магазин. При этом был большой риск повредить горлышко бутылки и лишиться возможности ее сдать.
Когда Виктор Степанович увидел нашу добычу и освободил ее от крышек, то, покопавшись у себя в сумке, с хитрой улыбкой протянул нам булку с изюмом.
— Держите. А то привыкли, понимаешь, без закуски употреблять, — иронично заметил он и хрипло хохотнул.
Так что в дополнение к лимонаду мы разделили с Серегой аппетитную булку и с удовольствием ее умяли.
— Класс! — с удовольствием протянул я, дожевывая булку и запивая ее глотком лимонада. — Это вкуснее всех ваших фуа-гра, фрикасе и сибасов.
— Что? — Серега удивленно посмотрел на меня. — Это ты сейчас так, типа, матом ругнулся?
— Можно и так сказать, — весело рассмеялся я.
— Странный ты, Егорка, какой-то сегодня, — покачал головой Серега. — Утром чуть не утонул, а сейчас хоть бы что, шуточки выдаешь.
— Что хоть там было, Серег, расскажи. Я ведь толком ничего и не помню. — Я мигом стал серьезным и внимательно посмотрел на друга.
— Где? — не понял он.
— На пруду. Где ж еще?
— Э-э, — протянул Серега, морща лоб и собираясь с мыслями. — Короче, доплыл ты до середины, застыл там, глаза выпучил и, не звука не издав, скрылся под водой. Я даже сначала подумал, что ты просто нырнул. Обычно, когда тонут, зовут на помощь.
А вот здесь Серега ошибался. Зовут на помощь не утопающие, а те, кто почувствовал, что может утонуть, когда, к примеру, у человека ногу свело, замерз, не рассчитал силу течения, или, как в моем случае схлопотал сердечный приступ. В этой ситуации пловец еще может бороться за свою жизнь и совершать разумные действия. Но когда он переходит в стадию утопления, все резко меняется. Вступают в силу глубинные инстинкты. Катастрофически не хватает воздуха. После этого человек идет на дно молча, не произнося не звука. Особенно это относится к детям. Если взрослый еще может какое-то время продержаться на поверхности, то ребенок уходит под воду в считанные секунды и в абсолютной тишине.