Егор Смирнов: каникулы в СССР. Том 1

Юрич Валерий

В этот раз я, конечно, этого делать не стал. Но лопаткой все-таки воспользовался. Единственное потому, что давно от них отвык и хотел еще раз повторить эту забытую с детства манипуляцию.

Взяв, наконец, в руку понравившийся мне батон, я без всякой задней мысли отправил его в авоську. И вот что было странно: в деве тысячи двадцать четвертом я бы даже не посмотрел на такой батон. Ведь он не был, как положено, запакован в целлофановый пакет. А некоторые на моем месте даже возмутились бы такой вопиющей антисанитарией. А тут у меня

даже мысли такой не возникло. Просто берешь все еще теплый хлеб, пробуя уже руками его на мягкость, спокойно отправляешь в сумку, и никаких проблем!

Поступив точно так же с половиной буханки черного, и бросив еще один завистливый взгляд на булочки с изюмом, я направился к молочному отделу. Здесь расположились две витрины с охлаждающими установками. Выглядели они, как обычные продолговатые магазинные холодильники, только без верхней крышки. Внутри стояли бутылки с молоком, кефиром, ряженкой и сливками. Все они отличались цветом верхней фольгированной крышки. У молока, к примеру, они были серебристыми. Ну а мне нужна была бутылка с зеленой крышкой.

И в тот момент, когда я уже готов был забрать кефир из витрины, мне на правое плечо легла чья-то тяжелая рука. А через секунду я услышал угрожающий и наглый шепот:

— Смирнов, дай двадцать копеек, а не то сам знаешь, что будет.

Глава 4

Я определенно знал, кто сейчас стоит за моей спиной. Звали этого типа Вовка Никитин. Был он старше меня на целых два года. Когда тебе одиннадцать — а именно столько мне исполнилось двенадцатого мая — а твоему оппоненту тринадцать, то разница в росте и весовых категориях здесь довольно ощутима.

Я помнил по своему печальному детскому опыту, что этот парень всегда добивался от меня, чего хотел. А еще я знал, что разговаривать с ним бесполезно.

Поэтому я просто молча переложил авоську с хлебом и пустой молочной бутылкой в левую руку и немного склонил голову вниз, якобы, чтобы поглядеть на карман в шортах, где лежали деньги. Тем временем рука Никитина продолжала лежать на моем плече. Он немного наклонился ко мне, чтобы, видимо, посмотреть, как я буду доставать деньги. Я даже почувствовал его горячее дыхание на своем затылке.

А в следующий миг я резко приподнялся на носках и ударил затылком в том направлении, откуда до этого доносился ненавистный для меня голос. Мне было важно ударить выше линии рта. Если попасть затылком в зубы, то это может обернуться ощутимым ранением головы, особенно в том случае, когда один из зубов пробьет кожу и туда попадет грязь или загнется и прорастет внутрь волос.

И я попал как раз туда, куда и хотел: прямо в кончик носа обнаглевшего отморозка. А потом для верочки резко рванул корпусом вправо и локтем приложился в район печени Никитина. Рука с моего плеча мгновенно исчезла и у меня за спиной раздалось сдавленное мычание.

Я резко обернулся, театрально округлив глаза и разинув рот. Передо

мной стоял Никитин, зажимая обеими руками нос и согнувшись в правую сторону. Сквозь его скрюченные пальцы обильно сочилась кровь. Глаза у Вовки были сощурены от боли и из них лились слезы. Это было не от страха или обиды, а скорее из-за естественной реакции организма на сильный удар по носу.

— Вовка, прости! Я не хотел! Я не знал, что ты сзади стоишь!

А это уже была игра на публику. Взоры всех, находящихся в магазине, обратились в нашу сторону.

— Помогите! Я не хотел! Я нагнулся выбрать молоко, что-то вдруг услышал и от испуга разогнулся обратно. И попал ему прямо по носу! Может скорую вызвать?! У вас же есть телефон. — И я максимально испуганным взглядом посмотрел на бледную продавщицу молочного отдела.

Из подсобки выбежала директор магазина, а любопытствующие покупатели оторвались от своих дел и стали собираться вокруг нас.

Никитин, увидев к чему идет дело, гневно сверкнул на меня глазами, развернулся и выбежал из магазина.

Я сделал вид, что мне сильно поплохело, сел на пол, оперся спиной о молочную витрину и обхватил двумя руками авоську с хлебом.

— Меня что, теперь в милицию заберут? — испуганно оглядываясь по сторонам, спросил я. — Я же этого не хотел. Я не виноват.

Ко мне протиснулась директор магазина и присела передо мной на корточки.

— Никто тебя не заберет, Егор. Все же видели, что это случайность. Ведь правда, товарищи? — И она грозным взглядом оглядела всех присутствующих.

Спорить с директором продуктового магазина было себе дороже и поэтому отовсюду сразу донеслись одобрительные возгласы. А один из выпивох с галерки даже прикрикнул:

— Этот Никитин — хулиган. Будущий уголовник, точно вам говорю, товарищи. Поделом ему!

Одобрительный гул вокруг усилился.

Пока все идет по плану, подумал я, внутренне улыбаясь. Теперь надо упрочить у окружающих впечатление, что я всего лишь невинная жертва.

— Он же меня убьет! — Я испуганно поглядел на лица собравшихся. — Что мне делать? Он, наверное, в подъезде ждать меня будет.

Именно так в большинстве случаев и поступал Никитин, а потом воспитывал своих жертв, запинывая их в угол лестничной площадки. И если попавшийся под горячую руку ребенок не хотел повторения взбучки, он должен был вести себя тихо.

— Не бойся, Егорка, мы тебя проводим! — снова раздался голос того же мужика, что до этого ругал Никитина.

А мне только этого и было нужно. Согласитесь же, что неудобно драться или делать ноги, когда у тебя в руках авоська с продуктами. Да и кефира с батоном после этого небольшого приключения мне, если честно, еще больше захотелось. А как поем, там можно и с Никитиным дальше разобраться, если он, конечно, захочет. Еще один удар по разбитому носу может окончательно отбить у него желание связываться со мной. Хотя бы на ближайшее время.