Эхо Древних

Анджей Б.

К сожалению, силы были не равны. Немногочисленные пленники не имели шансов и вряд ли смогут продержаться долго. Однако они предпочли умереть с оружием в руках, а не отправиться на прокорм чудовищу. Достойный выбор.

Помочь им Кевин не мог. Более того, лорд Изумрудный теперь выглядел так, что любой из его подданных с радостью разрубил бы белую рожу. Потому уходить нужно в противоположную от схватки сторону.

Кевин обернулся, чтобы в очередной раз поторопить замешкавшегося крестьянина.

Причиной задержки стал

ребёнок. Мужик не бросил новорожденного, а пытался поудобней устроить у себя за пазухой. Возможно, это не ворованный малыш, использованный для прикрытия, а сын или дочь этого террориста? Ну точно фанатик, раз на такое решился, ведь шансов уцелеть у них практически не было.

Кевин печально хмыкнул, понимая, что ребенок может стать обузой, но не стал мешать – чувства мужика понятны.

– Готов? Хорошо, выдвигаемся!

Глава 27

Несмотря на то, что бесчисленная орда южан уползла на север, немало вражеских шаек всё ещё шныряло по округе. Одни грабили имущество, другие охотились за рабами, третьи просто отстали от основных сил и не слишком спешили их догонять.

Пробираясь лесом к Штырякам, по пути отряд заглянул в Заречье.

К ужасу местных мужиков, вернувшихся проведать родные хаты, деревня оказалась совершенно опустевшей.

Ничего не сожжено и не разрушено, ни одного трупа, никаких следов пролитой крови. Просто четыре десятка оставленных жильцами пустых дворов. Да, некоторые уходили ранее с беженцами, как и сами мужики, но где все остальные?

Пархим, бывший здесь мельником, вместе с другими зареченскими, заходили в каждый двор, осматривали по порядку дом за домом.

Лишь в одном из них нашлась полуживая старуха, настолько дряхлая, что без посторонней помощи не смогла подняться с топчана. Да и пахло от неё так, что находиться рядом смог бы не каждый.

– Даже скотину забрали… - пробормотал Пархим. – И собак убитых не видно. Получается, их тоже с собой увели…

– Может все-таки сами ушли? – предположил Шнырь.

– Куда б они ушли, когда дикари уже дорогу перекрыли, - покачал головой Пархим. – Раз даже мы не сумели проскочить, что говорить про толпу народа со свиньями, коровами да курами.

– А телеги на месте, - заметил Шмель. – Значит, скотина своим ходом шла, не впрягали.

– Тогда может не по дороге? Может бежали в лес, а скотину с собой на прокорм забрали, - снова предположил Шнырь.

– Такой оравой в лесу не скроешься. Да и тропу вытопчут… Разве что по ручью пойти, надо бы проверить там следы…

– Осень наступает, а они в лес? С детьми и стариками? – засомневался Шмель. – А почему тогда теплые вещи оставили? Погляди, вон висят тулупы, ватные одеяла сложены, не тронуты. Нет, не похоже это на уход по доброй воле…

Сомнения рассеялись, когда к размышляющим мужикам подошел сотник Кабай.

– В общем, мы с Томшей

присмотрелись к следам в округе. Никаких хитростей, все ушли по дороге к штыряковскому мосту, а потом дальше на тракт.

– Сами?

– То-то и оно, что не сами. Среди нашенских натоптано много чужих следов. Большие такие ножищи, в полтора размера. Босиком или с чудными подошвами, плетеными.

– И не холодно же им, а ещё южане…

– Ага, ты об их здоровье побеспокойся, словно больше не о чем думать.

– В общем, понятное дело, что народ увели в рабство или на прокорм, - мрачно подытожил Кабай.

– На прокорм?! – хором выдохнуло несколько мужиков, выпучив глаза от страха и изумления.

Кабай отвернулся, ничего не ответив. Вместо него начал объяснять Томша:

– Вы не слыхали раньше, что южане людей едят?

– Ээээ…

– Не хочу вас пугать раньше времени, - невозмутимо продолжал Томша. – Возможно, сожрут только скот, а людей сделают рабами. Но то, что дахейцы, мунгоны и прочие черномордые питаются человечиной – факт. Поверьте опыту порубежника.

– Так вот почему вещей не брали… - прохрипел Пархим. Потом вздернулся, лицо пошло красными пятнами. – Нужно догнать сволочей, отбить наших!

Кабай глянул на него, прищурившись одним глазом, хмыкнул.

– Для того и сколотили отряд, - Томша ободряюще потрепал Пархима по плечу, - чтоб своих не давать в обиду, вызволять пленных, и повсюду…

– …бить врага! – закончил за него Шнырь.

– Да, верно. Но не просто бить, а исподтишка. Пока не накопим достаточно сил, чтоб ударить по-настоящему, нужно прятаться, сохранять осторожность. Так что держись, Пархим. Своих не бросим, но и бежать вперёд, сломя голову, нельзя. Так ты никому не поможешь.

– Ладно, хватит базарить, - прервал Кабай. – Раз хотите спешить, то пора выдвигаться.

– На ночь глядя? – удивился кто-то. – В лесу-то совсем темно, впору глаза на ветке оставить.

– Ночь – лучшее время для партизана. Привыкай. А к рассвету как раз в Штыряках будем. Глянем, остался ли там кто или всё так же, как здесь.

– А с бабкой больной что делать?

– А что ты хочешь с ней делать? Жениться? Или с собой на плечах потащишь? Ничего не делать, пусть лежит. Это не худшая смерть – хотя бы в собственной кровати помрёт.

Глава 28

Место для наблюдения выбирал Шмель. Хоть он был не единственным штыряковцем в отряде, но уже обладал каким-никаким авторитетом среди мужиков, да и сотник его выделял среди прочих.

А место действительно было хорошее – возвышавшееся на лесистом пригорке развесистое дерево с густой кроной. Не одинокое у всех на виду, конечно же, а одно из многих. Притом стоящее так, чтоб другие деревья не заслоняли обзор, а гуща темно-зеленой листвы, с вкраплениями осенней желтизны, надежно укрывала разведчика.