Эхо забытых стен

Gerodot

Глава 3

Картофельный очисток не утолил голода, но дал крошечный импульс, сродни щелчку переключателя в тумане сознания. Алексей снова чувствовал жжение в желудке, слабость в мышцах, но теперь к ним добавилось новое, хладнокровное ощущение. Цель.

Не время для Достоевских терзаний. Не время для бичевания. В этом мире, перед лицом Титанов и их Королей, не было места сомнениям. Здесь выживали те, кто действовал. Выживали те, кто был собран.

"Изменить. Как?" – вопрос, который он задавал себе тысячи раз в течении тех лет, что память прошлого мира становилась явью. Мир Титанов

был циклом. Раз за разом одна и та же история: Элдийцы, угнетение, страх, гнев, надежда, отчаяние. Рокот Земли. Неважно, сколько было жизней – одна, тысячи. Все они служили этой циклической трагедии.

Эрен Йегер. Мальчик с горящими глазами, которого он видел в своих видениях. Тот, кто, казалось, понимал цикличность лучше всех, принял ее и подчинил своей воле. Или стал её орудием. Но для Алексея, для него, который пришел извне этого цикла, возможность изменить казалась не призраком, а требованием. Если не он, то кто? Никто не знал, как он. Никто не видел будущего, как на экране монитора.

Что означало "изменить"? Остановить Рокот? Предотвратить падение Стены Мария? Спасти невинных? Остановить марлийцев? Раскрыть правду? Слишком много, слишком глобально. Он был один, без ресурсов, без союзников. Просто бродяга с необычной физиологией и непосильным знанием.

Первоочередная цель – выжить. Без этого все остальное теряло смысл.

Вторая цель – добраться до тех, кто в будущем станут центральными фигурами этой истории. Эрен, Микаса, Армин. Именно они были в фокусе событий. Именно их действия, их решения, их судьбы формировали канву мира. Он не мог бороться с Титанами в одиночку. Но он мог быть рядом с теми, кто сражается. Мог быть их тенью. Наставником. Влиять, когда будет возможность. Предостерегать, когда представится случай. Поддерживать, когда потребуется.

Сроки. Через несколько месяцев Стена Мария падет. Ему нужно быть там, или поблизости. Шиганшина. Портовый город. Точка входа в историю. Или, если не там, то хотя бы где-то в центральной части Стены Мария или даже Розы, чтобы иметь возможность перемещаться, слышать, действовать.

Выбор очевиден – двигаться на юг. К Стене. К людским поселениям. К опасности. Потому что только там, где есть люди, есть возможности.

Лес становился реже. Все чаще мелькали признаки троп, сначала едва заметных, затем более широких, накатанных, которые, вероятно, вели к ближайшему небольшому городу или поселению. Эти тропы были опасно, но необходимы. Идти по ним – быстрый путь, но и путь, где он был бы более заметен. Он старался держаться чуть в стороне от основных дорог, используя лес как прикрытие. Но время от времени он выходил на них, когда требовалось пересечь прогалину или сократить путь, мгновенно скрываясь, если видел или слышал что-то подозрительное.

Сегодня он должен добраться до какой-нибудь деревушки. От голода голова кружилась, но он гнал прочь эти мысли. Физическая боль была лишь отвлекающим фактором. Цель была яснее.

Солнце, всё ещё тусклое и скрытое облаками, медленно клонилось к закату. Холод усиливался. Дни становились короче, а ночи длиннее и морознее. Это означало, что у него было всё меньше времени, чтобы достичь более южных, обжитых районов.

Проходя сквозь густой кустарник, Алексей вдруг почувствовал это. Запах. Определённый. Не лесной, не животный. Запах свежего дыма от множества очагов. Запах жжёного дерева и ещё… чего-то более сладкого,

дымного, но очень слабого. Запах человеческого жилья. Однозначно. Это было не несколько человек-дровосеков. Это было целое поселение.

Он замер. Где-то рядом. Но где именно? За этим склоном? В низине?

Осторожно, пригнувшись, он двинулся вперёд, стараясь быть абсолютно бесшумным. Заросли постепенно уступили место более разреженным деревьям, сквозь которые уже начали просматриваться очертания чего-то большого, плоского. Это не был сплошной лес. Это был край леса, граничащий с обработанными полями.

И действительно. Через несколько десятков метров Алексей вышел на окраину широкого поля, уже собранного, темная, паханная земля которого простиралась до горизонта. А там, на этом горизонте, окруженная заборами и несколькими дымками над крышами, раскинулась деревня. Маленькая, всего несколько десятков домов. Но это было человеческое жильё.

Сердце отчаянно забилось. Не от страха, а от странной смеси облегчения и предвкушения. Люди. Наконец-то. Еда. Тепло. И, возможно, первый шаг к большой цели.

Светлое пятно впереди – это не было светом закатного солнца. Это было небо над СТЕНОЙ. Ее величественные, незыблемые очертания. Она была огромна, выше, чем самые высокие горы в его прошлой жизни. Стена Мария. Белая, словно призрак, она возвышалась над деревней, над лесом, над всей этой землей, демонстрируя свою нерушимость, свою силу. Ту самую силу, которая так скоро будет разрушена.

Знание об этом делало его взгляд на Стену странным. Для этих людей она была символом защиты, спасения. Для него – знаком обречённости. Долгий, тяжелый путь в одиночестве подвёл его к вратам этого нового, решающего этапа.

Он внимательно оглядел деревню. Было еще светло, люди возвращались с полей, слышались далекие голоса, собачий лай. Заходить сейчас – это прямой путь к тому, чтобы быть замеченным. Он не хотел этого. Он хотел выждать ночь. Подкрасться незамеченным. Увидеть. Узнать. А потом действовать.

На краю леса, где начиналось поле, был ряд густых кустов. Это было идеальное место для того, чтобы укрыться. Он ползком пробрался к ним. Залег, спрятавшись за густыми ветками. Холодный ветер продувал его, но теперь у него была цель, а не просто голод.

Наблюдать. Оценить обстановку. Найти самый безопасный способ попасть в деревню, найти хоть что-то съестное и, возможно, обжиться там, чтобы потом найти способ продолжить путь на юг, к Шиганшине. Эта деревня – лишь ступенька. Первое настоящее испытание его скрытности и его умения вживаться в роль.

Время тянулось медленно. Холод проникал все глубже. В деревне зажглись огни в окнах. Потянуло запахом топящихся печей и… вареной еды. Жареной рыбы, может быть. Или тушеных овощей. Голод сжал желудок до спазма. Но он сдерживал себя. Терпение. Это ключевое слово в этой игре.

Взгляд его невольно скользил к огромной, безмолвной стене, возвышающейся на горизонте. Ее незыблемый облик казался сейчас почти насмешкой. Как слепы были эти люди, живя в ложном ощущении безопасности. А он, Алекс, был обречен знать и видеть. И теперь, как бы то ни было трудно, он должен был сделать все, чтобы не дать их будущему повториться. Это было его ношей. Его целью. Его проклятием. И его единственным смыслом существования в этом гибнущем мире. Дойти. Добраться. Выжить. И постараться изменить. Всё остальное — потом.