Эклетика. Часть первая. Полуденные тени
Шрифт:
— Не забывай, милочка, что ты сама всего лишь слуга. Языкастые слуги долго не протягивают.
Йонсу мысленно дала себе оплеуху. В самом деле, чего это она? Можно подумать, это первый труп в ее жизни. Памятуя о многочисленных казнях, свидетельницей которых она была, Ливэйг послушно замолкла и с грустью посмотрела на тело, лежавшее на камне. Скорее всего, родственники кучера даже не узнают, где он погиб. Про то, чтобы доставить тело в столицу, не могла быть и речи. Карета догорала. Сомнений не было: им придется идти пешком до ближайшего населенного пункта Империи, Аливьен-иссе, жемчужины залива,
— Слишком мало провожающих, — задумчиво протянула Сирса, вытаскивая копье и осматривая его. Йонсу поморщилась при виде открывшейся раны. Мерзко, как ни крути. — В прошлый раз меня провожали целой армией.
Йонсу не стала расспрашивать женщину о том событии. Из всего услышанного она поняла следующее: во время одного из визитов леди Сирсы ее спутника, лорда Бейлара, признал Огонь. Как именно это произошло, Йонсу не могла придумать при всем желании, однако результатом стало то, что Браас переходил на сторону Тьмы два раза, затаив ненависть на Империю. Анлосу было жаль терять столь богатые земли, поэтому императорская семья неохотно дала майомингам многочисленные привилегии. Браасу разрешалась свобода торговли, вероисповедания, внутренней политики. Было лишь одно условие: земля входит в состав Империи Света. Таково было условие хрупкого мира между народами.
Ливэйг поднялась и попыталась отряхнуть пыль от рук. Как оказалось, она испачкалась в крови, и пыль прилипла к коже. Попытка отереть руки о ткань платья не увенчалась успехом.
— Нужно скорее идти, леди Сирса, — не без страха произнесла она и добавила: — Леди Астрея должна знать о случившемся.
Они шли по ущелью около пяти часов. Солнце начинало клониться к западу, не спеша забирать жару из воздуха. Марево колебалось над землей, размывая окружающий ландшафт. Женщины шли по раскаленному камню дороги долго, обернув головы оторванными полосами от подола платьев, изредка обмениваясь короткими фразами. Майомингов не было видно, на них никто не нападал. О провале миссии Ливэйг не вспоминала, думая лишь о том, как вернуться обратно. Йонсу через тонкую подошву туфель чувствовала каждую неровность почвы и не один раз пожалела о том, что не позаботилась о более надежной обуви. Сирсу шагала впереди и, казалось, не чувствовала ни малейшего дискомфорта.
Однако когда они, наконец, вышли к берегу, то едва не повалились на землю с одинаковым вздохом. Ливэйг была уверена, что обгорела на солнце. Ноги ныли, туфли были полны песка.
Передохнув, Йонсу села, отряхивая платье от пыли, и ее взгляд привлекло движение на воде. Зоркие глаза полуэльфийки видели далеко. Какое-то темное пятно медленно приближалось к ним, направляясь с юга.
— Это же лодка! — удивилась Йонсу, подскакивая. — Рыбацкая лодка! В ней сидят люди.
— Видишь, кто там? — немного нервно спросила Сирса, поднимаясь вслед за ней. Родившись в пустыне, с бескрайними белыми раскаленными песками, Сирса давно утратила остроту зрения, о чем предпочитала не говорить. Однако Йонсу начала догадываться и об этом факте, и о ее происхождении. Осталось лишь понять, из какого именно она народа. Было у Йонсу одно предположение…
— Вижу мужчину, очень… крупного, человека в белой мантии, девушку в богатом платье, одного рыцаря… —
Сирса, помрачнев, встала. Кольцо на ее пальце засияло просто невыносимо, кулаки сжались, челюсть выдвинулась вперед. Йонсу предусмотрительно отошла на пару шагов. Она просто чувствовала ярость, исходящую от леди Сирсы. Она не знала, чем компания в лодке могла так разозлить главнокомандующую Империи, однако заранее испытала жалость. Йонсу знала, чем обычно оканчивается приступ злости леди Сирсы.
Лодка коснулась песка. Первой, не скрывая радости, выбежала Лойра Танойтиш и упала на твердую поверхность, пышущую жаром, как сковорода. Следом, отбросив весло, упал гвардеец в насквозь мокрой серой форме, бывшей когда-то белой. Сирса, скривившись, посмотрела на обоих и перевела взгляд змеиных очей на Танойтиша. Танойтиш выходить не спешил. Побледнев как смерть, он молча смотрел на Сирсу.
Из лодки выбрались верховная мемория Санурите и прятавшаяся за ее широким платьем Китти Вилариас. На нее никто не обращал внимания, только Йонсу, чувствуя внутри странное смешение чувств, во все глаза смотрела на Вилариас. Китти в ответ обжигала ее взглядом, полным холодной ненависти. Ливэйг могла только догадываться, что являлось причиной такой нелюбви к ней. Неужели Китти до сих пор злится за то, что она, Йонсу, вернула ее домой?
«Не вернула», — тут же поправила Йонсу себя. Убежала, как только началась война, и только Кестрель смогла заставить родственницу правительницы вернуться домой. Ливэйг лишь защищала Китти по пути к точке перехода, Грани.
— Вылазь, — коротко рявкнула Сирса, обращаясь к Танойтишу.
Тот вжал голову в плечи, но когда Сирса прорявкала свой приказ повторно, поспешно перебрался за борт, путаясь в собственных ногах. Одежду его истрепал морской ветер и попортила вода. Если бы Йонсу не знала, что он губернатор Каалем-сум, то не поверила бы никогда. Лицо мужчины, обгоревшее, лоснилось от жира, волосы топорщились во все стороны: скорее всего, по пути он упал в жесткую соленую воду.
— Рассказывай, — последовал лаконичный приказ.
Танойтиш буквально посинел от страха. Беспомощно, как рыба, открыв рот, он попытался что-то сказать, но не смог. Сирса брезгливо поморщилась и резко, словно пронзала копьем, указала пальцем на Лойру. Дочь губернатора уже поняла, что попала, по ее представлению, даже в худшую ситуацию, чем та, из которой она выбралась, и потому дрожала, подобострастно глядя на Сирсу. Когда-то богатая одежда на девушке превратилась в тряпье. Блестели только украшения.
— Тогда говори ты, если не хочешь поджариться.
— Мир нарушен, леди Сирса, — вместо несчастной Танойтиш заговорила Санурите. — На великий Каалем-сум нападали дважды. Города черной реки захвачены врагом. Сумели спастись только мы. Мой храм разрушен, верховная мемория звезды рока поглощена Аваддоном.
— Нарушен мир? — ахнула Йонсу.
— Нападали дважды, — повторила Сирса, не показав ни удивления по поводу нарушенного перемирия, ни расстройства по уничтожению городов и населения. — Почему же не отослали сообщение после первого нападения? Мы ждали отчета.