Эксперимент Зубатова. Легализация рабочего движения в первые годы XX в.
Шрифт:
Н.Т. Красивский, один из руководителей обществ взаимопомощи
Одним из самых популярных руководителей обществ взаимопомощи был Никифор Тимофеевич Красивский. Как и у многих, его карьера агента началась с ареста за революционную деятельность: «…в 1897 году воспрещено жить в Москве за подстрекательство рабочих фабрики Габая к забастовке» [222] . Каким образом Красивский стал агентом Московского охранного отделения, Меньщиков не указывал, но на основании других примеров можно предположить, что для этого ему пришлось поделиться с полицией информацией об известных ему нелегальных кружках. Меньщиков довольно высоко оценивал способности рабочего табачной фабрики: «По окончании срока высылки Красивский вернулся в Москву и сделался одним из главнейших деятелей рабочей организации независимцев [223] , как человек начитанный и речистый, он был наиболее рьяным проповедником зубатовских идей “полицейского социализма”, одновременно ему приходилось исполнять и “чисто агентурные поручения” Охранного Отделения, от которого выдавалась ему “месячная субсидия” в 100 рублей в месяц» [224] .
222
ГА
223
Независимцы – члены Независимой Еврейской рабочей партии (НЕРП), созданной в 1901 г. в Минске и других городах черты оседлости для противодействия партии «Бунд» и объединения рабочих на основе экономических интересов.
224
ГА РФ. Ф. 1723. Оп. 1. Д. 375. Л. 407.
Фотография Н. Т. Красивского из материалов охранного отделения
Как Афанасьев и Слепов, Красивский был постоянным участником собраний Общества взаимопомощи рабочих-механиков. Протоколы собраний рабочих обществ взаимопомощи отразили некую двойственность его выступлений. С одной стороны, они отличались чрезмерным оптимизмом: «Представьте себе, в “Курьере” напечатана статья, что о нашей организации заговорили в отдаленном медвежьем уголке Пермской губернии за 2 000 верст от Москвы, где рабочие думают устраивать такое общество, как наше.
Видите ли, если так далеко известно о нашей идее, значит, она имеет огромную важность, чего не бояться надо, а радоватъся, что на Руси рабочие стали относиться сознательно к экономическим вопросам своей жизни» [225] . С другой стороны, слова Красивского были излишне осторожны и пессимистичны: «В самом деле, разве плохо-бы работать 8 вместо 10-ти, но дело вот в чем, не надо нам забывать, что этот вопрос является преждевременным. Да кроме того, короткий день может послужить в некотором роде для некоторых вредом…» [226] ; «Сейчас же мы в сравнении с рабочими других стран как китайцы перед европейцами. У них нет ни единодушия, ни солидарности между собой. Посмотрите на английских рабочих: они работают меньше, а получают больше, французские, наоборот, – больше работают, а меньше получают, потому что они невежественнее английских. Нам надо подражать им» [227] .
225
Протоколы заседаний общества взаимопомощи в механическом производстве // История пролетариата СССР. М., 1930. Сб. 2. С. 196.
226
Там же. С. 187.
227
Там же. С. 198.
По тону выступлений Красивского можно предположить, что в Обществе взаимопомощи он следил за дисциплиной. На одном из собраний Никифор Тимофеевич выступил с разоблачительной речью в адрес рабочих, позволивших себе неблаговидный поступок – распитие спиртных напитков в чайной. В суровых выражениях Красивский осудил этот эксцесс и пригрозил взысканиями: «В следующий раз, если будет повторено кем-либо из нас вышеприведенное, то мы попросили секретаря записать имена таковых в протокол и прочитать всему собранию на суд. Это будет, так сказать, товарищеский суд» [228] . Члены Общества взаимопомощи уже с первых собраний приучались отвечать за свои поступки и заботиться о репутации легального движения. После данного инцидента была выбрана контролирующая комиссия, целью которой было не допустить повторения подобных случаев в будущем. Одним из ее членов стал Н.Т. Красивский, который в дальнейшем возглавил Общество взаимопомощи рабочих в табачном производстве и отметился в истории с увольнением за пьянство председателя Общества взаимопомощи рабочих в текстильном производстве Ф. И. Жилкина [229] .
228
Протоколы заседаний общества взаимопомощи в механическом производстве // История пролетариата СССР. М., 1930. Сб. 2. С. 188.
229
См. подробнее: стр. 211 настоящего издания.
С другой стороны, несмотря на авторитет и харизму, Никифор Тимофеевич порой излишне творчески понимал свои обязанности секретного сотрудника полиции. В апреле 1902 г. начальник Особого отдела Л. А. Ратаев писал С. В. Зубатову: «Крестьянин Шаловской волости, Богородского уезда, Московской губернии, И. П. Рузин в январе и начале февраля 1902 года работавший на фабрике Мусси в городе Москве, 15 марта явился на шелко-ткацкую фабрику Зотова, 3 стана Богродского уезда и, собрав ткачей, которых на означенной фабрике 20 человек, рассказал им о том, что из Санкт-Петербурга прибыл в город Москву Адъютант Государя Императора Полковник Красивский, который поместился во дворе Московского Генерал-Губернатора великого князя Сергея Александровича, что Красивский лично беседовал, причем говорил, что у нашего Царя много денег и что все бросившие работу на означенной фабрике получат деньги от казны, а казна возьмет у фабриканта Мусси… Далее Рузин говорил, что Красивский всем забастовавшим рабочим платит по 3 рубля в неделю для поддержания стачечников, причём показывал деньги и уверял рабочих, что получил их от Красивского и что через несколько дней поедет в Москву за получением следующих 3 рублей» [230] . Судя по реакции Зубатова, который не удивился, а выразил оптимистичную, можно сказать, радостную заинтересованность («…сообщенные в Департамент полиции сведения о членах Совета рабочих… являются, по моему мнению, высоко интересными и глубоко занимательными…» [231] ), Красивский не всегда разубеждал легковерных рабочих в своем венценосном происхождении. Удивительно, что начальника Московского охранного отделения не настораживали потенциально опасные слухи, а, наоборот, воодушевляли: «.. Красивского считают в народе за незаконного сына в Бозе Почившего Императора Александра II, и объясняют особое внимание к нему 19 февраля Великого Князя Сергея Александровича, и, по мнению инспекции, лишь благодаря этой легенде можно объяснить себе тот громадный успех, которым пользуется Красивский среди рабочих» [232] .
230
ГА
231
Там же. Л. 137.
232
Там же. Л. 136.
Весной-летом 1917 г. дело Н.Т. Красивского расследовалось Комиссией по обеспечению нового строя при исполнительном комитете московских общественных организаций: его обвиняли в антисемитизме, принадлежности к «Союзу русского народа», провокаторстве и сотрудничестве с зубатовскими рабочими организациями [233] . К сожалению, микрофильмированное дело 547 фонда 504 «О Красивском Никифоре Тимофеевиче (Красивцеве), обвиняемом в провокаторстве и принадлежности к “Союзу русского народа” и Зубатовской организации», вопреки названию, не содержит информации о Красивском: вместо информации о бывшем агенте Зубатова, оно хранит данные «Отдела комиссии по разбору политических дел о расходах, произведенных из аванса (июль 1917)» [234] . Остается надеяться, что в будущем это важное архивное дело станет доступно исследователям.
233
ГА РФ. Ф. 504. Оп. 1. Д. 547.
234
Там же. Л. 9.
В 1926 г. на основании сведений о службе секретным сотрудником Московского охранного отделения Красивский был приговорен коллегией ОГПУ к 10-летнему заключению в лагерь [235] . В архивном деле о нем говорится предельно лаконично: «Красивский Никифор Тимофеевич, дело № 36447, папиросник, беспартийный. Состоял секретным сотрудником московской охранки. В 1902 году по поручению Зубатова принимал активное участие в “Легальной рабочей организации”. Стоял во главе организации табачников. Получал 100 р. в м-ц. В 1905 году нач. Мос. охр. отд. предложил не прерывать сношения с быв. зубатовцами (в частности с Красивским) и не уменьшать содержания. 6.09.26. заключен в к/л на 10 лет» [236] .
235
ГА РФ. Ф. 1742. Оп. 2. Д. 168.
236
ГА РФ. Ф. 1742. Оп. 2. Д. 168. Л. 2.
П. П. Емелин и Ф. Игнатов, рабочие-агенты
Меньщиков писал и о рабочих-агентах П.П. Емелине и Ф. Игнатове. О первом в его заметках можно найти довольно много информации. «Мещанин Богородского уезда Фронтовской слободы, был арестован 6 августа 1896 года по делу о Московском Рабочем Союзе» [237] . Через две недели после ареста раскаявшийся революционер написал письмо господину Лебедеву (старый псевдоним Зубатова) о замышлявшихся стачках, пропаганде среди рабочих и прочих планах бывших товарищей. Такие люди в Московском охранном отделении были нужны, и П. Емелина выпустили из-под стражи. Далее Павел Павлович поступил учеником на Пречистенские курсы рабочих, где обучались многие из будущих членов обществ взаимопомощи. На этих курсах его «начала пропагандировать “Анна Сергеевна”» (Карасёва), в чем ей помогала другая учительница – Мария Фёдоровна Щеглова. «Карасева давала читать “Англичане” Водовозовой и предлагала ответить на вопросы из прочитанного, между прочим о жизни английских рабочих, их заработной плате, их союзах и правах (по этому поводу он спрашивает, отвечать или нет на эти вопросы)» [238] . На Пречистенских курсах формировалось самосознание будущих пайщиков обществ взаимопомощи, впервые проявлялся интерес к жизни рабочих на Западе, появлялось стремление заимствовать у них формы организации. Показательно и то, что каждое свое действие Емелин согласовывал с МОО. Фраза Меньщикова о том, что «свои доносы он чаще всего сопровождал просьбами относительно пособьица» [239] , означает, что службу в полиции Емелин воспринимал прежде всего как подработку, дополнительную возможность прокормить семью.
237
ГА РФ. Ф. 1723. Оп. 1. Д. 375. Л. 273.
238
Там же. Л. 274.
239
Там же.
В 1898 г. 25-летний Павел Емелин, мещанин из Богородска, был токарем, проживал с женой Евдокией Васильевной Галуховой и сыном Николаем в Москве [240] . В 1898 г. по Высочайшему повелению от 4 марта он был подчинен гласному надзору на один год вне столицы и столичной губернии. В документах архивного дела хранится расписка Емелина: «Избираю местожительство г. Ригу» [241] . Причины высылки агента определить затруднительно: в документах сообщается о том, что в 1896 г. Емелин участвовал в какой-то «сходке на квартире Мячкова» [242] , однако гласный надзор был назначен только через два года.
240
ГА РФ. Ф. 102. Д-3. Оп. 97. 1899 г. Д. 565. Л. 2.
241
Там же. Л. 4.
242
Там же. Л. 3.
Прожив в Риге с июня 1898 г. по февраль 1899 г., Емелин обратился с просьбой к обер-полицмейстеру Москвы полковнику Д. Ф. Трепову, а тот в свою очередь адресовал его прошение в Департамент полиции: «Богородский мещанин Павел Павлов Емелин обратился с прошением о разрешении ему по отбытии срока гласного надзора жительства в Москве, в виду старости и болезненного состояния его матери, проживающей в Москве, без всяких средств к существованию и кроме того обремененной двумя дочерьми, каковые лица получали материальную помощь только от него, Емелина, в чем нуждаются и в настоящее время» [243] . Обращение Трепова в Департамент полиции по делу Емелина свидетельствует о важности секретного сотрудника для Московского охранного отделения, а также о том, что в 1899 г. обер-полицмейстер тесно и плодотворно сотрудничал с начальником Московского охранного отделения.
243
Там же. Л. 10.