Элизабет Тейлор
Шрифт:
.
«Хотя Элизабет постоянно грозилась уйти из кинобизнеса, она все еще была связана контрактом с «МГМ». В феврале Майк отправил ее на студию — сыграть роль Мэгги в картине «Кошка на раскаленной крыше».
«Мы заставили ее взяться за эту роль с помощью Майка, — вспоминал продюсер Пандро Берман. — Если вам что-то было надо, вы первым делом шли к Майку. В его руках она была словно глина. В те дни в ее голове не имелось ни одной своей мысли».
«Это классический сценарий, — заявил Тодд жене. — И из него получится классный фильм. Ты должна выиграть «Оскара»
Элизабет с готовностью ухватилась за идею сыграть женщину, столь же сексуально озабоченную, как и кошка на раскаленной жестяной крыше. Это была ее первая роль по Теннеси Уильямсу. Играя соблазнительницу-жену, пытающуюся забеременеть от своего гомосексуалиста-мужа, Элизабет в интимных сценах красуется перед зрителем в весьма откровенной розовой атласной комбинации с кружевной отделкой. Кроме того, ей по сценарию требовался ансамбль из юбки и блузки, а также «простое повседневное платье», по замыслу режиссера Ричарда Брукса — платье-костюм. Не посоветовавшись с Элизабет, он поручил Хелен Роуз шить костюм белого цвета.
«У меня сразу же возникло предчувствие, что Элизабет он не понравится, — вспоминала модельерша. — И хотя Ричард уверял меня, что, мол, не стоит волноваться, он все уладит, меня все равно мучили опасения, что этот костюм здесь не совсем к месту».
За день до начала съемок Элизабет пришла в студию на первую из трех примерок. Она пришла в восторг от соблазнительной комбинации, одобрительно отнеслась к юбке и блузке, но впала в ужас при виде платья-костюма. Элизабет в сердцах сняла его с себя, швырнула на стул и, снова переодевшись в соблазнительную комбинацию, позвала режиссера к себе в гримерную.
Ричард Брукс вошел в дверь, и его взору пред стала красавица-кинозвезда в откровенной, не скрывающей ее прелестей комбинации.
«Ричард! Привет!» — радостно взвизгнула Элизабет.
«Дорогая, ты просто неотразима!» — отвечал Брукс.
Они поцеловались, обнялись и снова поцеловались, после чего Элизабет указала на лишенное всякой женственности платье, уныло свисавшее со стула.
«Послушай, киса, я просто не могу это надеть, — заявила она. — Оно на мне жутко смотрится».
Поскольку режиссер души не чаял в своей подопечной, то он даже не посмотрел в ту сторону.
«Дорогая, — произнес он, в очередной раз, одарив Элизабет поцелуем. — Надевай все, что тебе нравится. Я доверяю этот вопрос тебе и Хелен. Только не надо ничего вычурного».
После этого разговора Хелен Роуз сделала набросок короткого белого приталенного платья, с узким глубоким вырезом.
«Элизабет ахнула от восторга! — вспоминала модельер. — Лиф сидел на ней как влитой, на нем не было ни единой складочки. А чтобы подчеркнуть ее осиную талию, мы сделали к платью белый атласный пояс, шириной в два дюйма. Когда Лиз появилась в этом платье на съемочной площадке, Ричард остался ужасно доволен».
Как, впрочем, и Майк Тодд, который, чтобы быть поближе к жене, перевел свой офис на территорию «МГМ», Они каждый день вместе завтракали
Вообще Тодд ощущал себя баловнем судьбы — ведь у пего было красавица-жена, она же кинозвезда, хорошенькая малютка-дочь и награда академии за первый снятый им фильм. В свое время он то делал миллионы, то их терял, но теперь снова был богат и знаменит на весь мир.
«Как мне кажется, это лучшие годы в моей жизни, — признался он одному из друзей. — Я так счастлив, что это меня даже пугает. Поскольку я сам игрок, то кому как не мне знать закон среднего арифметического. Вот почему мне становится не по себе при мысли, что я обязательно должен что-то потерять, чтобы компенсировать это чертово везение».
В марте нью-йоркский «Фриарс Клуб» избрал его шоуменом года — честь, о которой он уже много лет тайно мечтал. На торжественный прием, устроенный в его честь в воскресенье вечером 24 марта 1958 года в отеле «Уолдорф Астория», было разослано более тысячи двухсот приглашений. Свое почтение среди прочих засвидетельствовали такие знаменитости, как Аверелл Гарриман, Лоренс Оливье, Герберт Броунелл-младший и звезда бейсбола Джеки Робинсон.
Тодд решил вылететь на празднество в Нью-Йорк собственным самолетом «Лаки Лиз». Это был небольшой двухмоторный самолет, рассчитанный всего на двенадцать пассажиров. На обратном пути он планировал также сделать остановку в Чикаго, чтобы посмотреть бой между Шугар Реем Робинсоном и Карменом Базилио, и лишь после этого вернуться в Голливуд. Тодда в этой поездке должен был сопровождать его биограф, Арт Кон. Кону казалось, что для книги «Девять жизней Майка Тодда», над которой он тогда работал, не помешает еще одно интервью.
Поскольку у Элизабет была сильная простуда и она не вставала с постели, а, соответственно, поехать. с мужем в Нью-Йорк не могла, Тодд пригласил с собой Манкевича.
«Ну давай, — уговаривал Тодд- — Это хороший, надежный самолет. Да я не позволю ему разбиться. Я беру с собой фото Лиз и ни за что не допущу, чтобы с ней что-то случилось. К тому же, у меня страховка на три миллиона. Я и тебя застрахую».
Когда же Манкевич отказался, Тодд позвонил Кирку Дугласу и Курту Фрингсу, которые тоже отвергли его приглашение. После этого Тодд позвонил репортеру ЮПИ Вернону Скотту.
«Почему бы тебе не поехать со мной? — спросил он. — А то мне не с кем играть в карты».
Скотт тоже отказался. Наконец Тодду удалось уговорить репортера агентства «Ассошиэйтед Пресс» Джеймса Бейкона, чтобы тот сопровождал его в десятичасовом полете через всю страну. Но за десять минут до вылета, назначенного на 10.21 вечера из аэропорта Бербенк, Бейкон позвонил Майку, чтобы сказать, что не полетит.
«Меня напугала погода, — признавался позднее Бейкон. — Это была самая кошмарная ночь за всю историю южной Калифорнии — дождь со снегом, молния, гром, словом, разверзлись хляби небесные. Откровенно говоря, я спросил себя тогда: «Что я там забыл?»