Ёлка для Ба

Фальков Борис

– Ив сам велел мне с ним на "ты". А вот с Назарием я на "вы", - продолжал я жевать ту же мякину.

– Вот-вот, это другое дело, а не то, - сказал Ив.

– Посторонним вход всё же воспрещён, - оживился Жора.

– И с Сандро!

– А это дело и вовсе третье, - снова развеселился Жора.
– Есть и дело четвёртое, пятое... Вон этот чёрный парень частенько рассказывает о себе в третьем лице. Понимаешь, что это значит?

– Конечно, - обиделся я.
– Есть люди двуличные, трёхличные, и так далее.

– Ну да,

ну да, но не это главное. Главное, такие рассказы - начало литературной деятельности, вот что.

– Чего уж там, - возразил Ив, - а почему не она сама?

– А потому что ты не сам, - заявил Жора.
– Вот почему.

– Я понимаю, - сказал Ив.
– Нет, негр не дурак. Ладно, негр, может, и дурак, но не какой-нибудь там, а печальный. То есть, не такой уж и дурак. Негр отлично знает, что он почти не умеет писать.

– Как это, почти?
– удивился я.

– А так: подпись он поставить умеет, - сказал Жора.
– На платёжной ведомости.

– И под протоколом допроса!
– гордо заявил Ив.
– И тем делаю его недействительным. А ведомость тем же способом делаю действительной. Способ, как видишь, универсальный.

– Весь в покойного папу...
– покачал головой Жора.

– В покойную маму, - поправил я.

– Вот это другое дело, - поднял указательный палец Ив.
– Мальчишка запомнил, где моя мама. Гол!

– Смотри, он так же запомнит, что ты притворяешься неграмотным, чтобы потом объявлять протоколы допросов недействительными, - предупредил Жора.
– То есть, тебе, трёхличному, грозит попасться в следующий раз с поличным. Вот когда будет тебе гол. Теперь спроси его, малыш, зачем он притворяется, если это делать так опасно?

– Зачем ты притворяешься, Ив?
– спросил я.

– Чтобы не загреметь с копыт, - сказал он.
– Это ещё опасней.

– Да, - похвалил я, - вот это работа. Поначалу, наверное, и ты от неё блевал.

– Ни слова о вонючей работе!
– гаркнул Ив, шлёпнув меня по затылку.

– Да уж...
– глубокомысленно заметил Жора, - это нормальные пусть трудятся в поте, как завещано. А нас Бог пометил, чтобы сама пометка нам давала хлеб насущный. И что же? Нам вполне хватает, днесь.

– А Сандро - хватает?

– Мой маленький друг, - сказал Жора.
– Ты слишком часто вопрошаешь об этом человеке. Между тем, сказано: это дело совсем третье.

– Как и третий глаз...

– Умолкни!
– вскричал Жора.
– Жанна птичка певчая, не трожь её.

– Слепая птичка, - добавил Ив, - на все три глаза. А глаз, дорогие мои, есть первейшее дело.

– Я думал - руки, вернее, ноги, - упорствовал я.

– Циничный пацан, - неодобрительно покачал головкой Жора.
– А ты вот попробуй писать вытянутой рукой, и сразу узнаешь, что дело не в руке, а в зрении. Рука-то остаётся та же... Представил? Ну, а теперь вообрази, ты пишешь ногой.

– Стреляю, - возразил я.

– Сандро начал с того, что выучился писать ногой, - ещё более неодобрительное покачивание, - причём, одинаково правой и левой. И не

только подписи на протоколах. Это была долгая школа. И только после неё он освоил то, что ты видишь на сцене.

– Не такая уж долгая, - продолжал я своё, - война совсем недавно кончилась.

– Причём тут война!
– возмутился Ив.
– Расскажи ему, карлик, расскажи... И про свою войну тоже.

– Когда-нибудь и расскажу. А Саня тоже не на войне потерял руки. Он вообще их не терял, так и родился, без рук.

– Я это уже слыхал, - сказал я, - но тогда откуда же мой дядя Ю взял войну?

– Твой дядя - самых честных правил, - пропел Жора.
– И желает иметь своего героя, как, впрочем, и все, чтобы было на что надеяться в этой жизни. Чтобы в ней был свет.

– Но он ведь имеет такого героя, - возразил я, - это мой отец. Или вот: Пушкин. Зачем ему ещё?

– Твой дядя не станет платить деньги, чтобы лицезреть твоего отца, если тому вздумается пальнуть из своего пистолета. Твоему дяде не хочется стать, например, каким-нибудь Колей, зато ему хочется стать Сандро. Почему? Потому что Сандро звучит. А твой отец не звучит, или звучит плохо. Как зовут твоего отца, Витя? Вот именно... А меня - Жора. Даже твой дядя Ю, по слухам образованнейший человек, не захочет называться Витей или Жорой. Это всё равно, что хотеть называться тем же Колей. Зато он хочет называться Сандро и Сандрелли впридачу.

– Сакко и Ванцетти, - уточнил Ив.
– Шиколат.

– Гол, - одобрил Жора.
– Он скорее захочет назваться Эдиком, чем Колей. Таков уважаемый публикум, поверь. И за Сандро легенда. Та самая, военная.

– Но и за моим отцом тоже!

– Нет, не то же! Твой отец дело даже и не третье, десятое...

– Мать говорит: его номер шестнадцатый.

– Во-во! За твоим отцом сама война - а за Сандро военная легенда. Знаешь, этот товар тоже нуждается в упаковке, а иногда упаковка важней самого товара. Вот моя, например...

– Сундук, - догадался я.

– И шиколат, - подтвердил Жора.
– Или вот Чрево, ты же знаешь, что это я говорю за него, а пузо у него просто накладное, из тряпок. Тоже упаковка.

– Чужим голосом говорить, - поёжился Ив, - это жутко, будто потусторонним. Мне всегда казалось, что не ты это говоришь, а ещё кто-то... И не из сундука, а совсем оттуда.

– Не пугай малышей, - сказал Жора.

– А у Жанны, - решился я, - пузо тоже теперь накладное?

– Оторвать, - убеждённо заявил Ив, - оторвать всё.

– Причём тут Жанна?
– квакнул Жора.

– Оторвать, - подтвердил Ив.

– Эх, и я, видно, хочу стать Эдиком, - вздохнул Жора, - это меня всегда подводит. Короче, сидеть в сундуке можно и без легенды-имени, это может делать и твой отец, и твой дядя, и всё ваше семейство скопом...

– Или стоять в бочке, или летать, - вставил Ив.

– Не скажи, не скажи... А вот скажи-ка, малый, прибавило бы твоему Ди успеха, если б он принимал больных в сундуке, выкрикивая "шиколат"? Если б его звали Жорой?