Ёлка для Ба

Фальков Борис

– Успокойся, - сказал и Сандро, - у всех есть папа, у негра вон тоже.

– У негра был папа, - поправил Ив.

– Была папа, - поправил и Жора.
– Ты где живёшь, в Риме? Это там можно не учить язык, я-то знаю.

– Был и мама, - послушался Ив.

– А я сирота, - сказал Сандро, - самородок.

– Гол!
– выкрикнул Жора.
– Нет, мы всё-таки здорово болтаем.

– Не ходите к нам на обед, - посоветовал я.
– У нас так не болтают. У нас болтают не так... просто.

– Не так пусто, - догадался

Ив.

– Не так густо, - упрекнул его Жора.

– Совсем не так, - сказал я.
– С вами, как в кулибке. С вами вообще... можно.

– Значит, - заключил Сандро, - с нами нежно.

Да, мы болтали нежно. Разве этого не достаточно для...

– Прячься, малый, - посоветовал Ив.
– Вон идёт ваша домработница, и в её руках уже шуршит донос.

– Фу, - поморщился Жора, - что за слово...

– Пожми ему руку, чуточку повыше локтя, - посоветовал я, - это действует, я-то знаю.

– Надо говорить: протест, - Жора положил ладонь на локоть Ива, но не охватил пальцами и пятой его части.
– Ну, и как же оно действует?

– Нет, у Вали не протест и не донос, а список покупок, приготовленный Ба, - возразил я, всё же благоразумно залезая под лесенку.
– А сама Валя притворяется, что писать не умеет, и ставит крестик вместо подписи.

– А как же она читает список?
– удивился Жора.

– Вот именно, - сказал я из-под лесенки.
– That is the question. Кроме того, из-за чего ей меня продавать? Мороженое или помидоры она не любит, только свой тиянтир. А туда её и так пускают, когда ей захочется.

– А из любви и продаст, - успокоил меня Ив.
– Из любви к тиянтиру. Но скорее - из любви к тебе, малыш. Разве этого не достаточно для... протеста? Для такого дела она и писать научится.

– Такие жертвы вовсе не нужны, - не согласился Сандро, - она может просто позвонить по телефону. 2-87, два звонка. Писать не умеет, а руки-то, небось, имеет.

– Как это, два, во втором квартале, что ли?
– удивился Жора.
– И... откуда ты-то всё это знаешь?

– Должен же я как-то ответить, - пожал плечами Сандро.
– Принял я приглашение, или наоборот... Меня потому и предупредили: если забуду сказать телефонистке "два звонка", то попаду в радиоклуб. А радисты меня к себе ещё не приглашали.

– А ты бы, конечно, этого хотел, - сказал Жора.
– Ты бы хотел бросить свой пугач, и заняться настоящим делом: радиоделом. Знаю и одобряю: дело просто создано для твоих ног, Саня!

– У этого дела большие перспективы, и таким образом ты обеспечишь себе будущее, - согласился Ив.
– И перестанешь, наконец, рассчитывать на щедрость Ворошилова. То есть, на солидную пенсию.

– Что им всем так далось это будущее?
– прошептал я, записной протестант, забившись в дальний угол под лесенкой.

А разве всего этого не достаточно для...

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

... протеста?

Нужно только уметь выбирать

для своего протеста время. Например, в конце ужина: откипает самовар, все ещё сидят за столом, но Валя уже потихоньку относит на кухню посуду, несмотря на отдельные протесты других. Она знает, что делает, все уже склонны к компромиссам, даже и эти протестующие. Патроны, выданные на день, расстреляны, духи дома, наоравшись, сорвали голоса... Фиалки и табак на клумбе в палисаднике, наоборот, только проснулись, и от их пока робких благовоний ещё не тошнит. День позади, впереди целая ночь, утро вечера мудренее. Мендельсон у Ба, и тот смодулировал в исходную благополучную тональность. Ужин подошёл к концу.

– Значит так, - заявила Валя, со звоном обрушивая на стол блюдца.
– Я от вас ухожу.

– What's happened?

– В который раз?
– перевела мать.

– На этот раз - душу c меня вон, - ударила себя в грудь Валя.

Тут бы мне и вступить, но я промолчал: ветер, после нашей встречи на базаре, явно дул в мою сторону, а плеваться против ветра... Таких глупостей я уже давно не делал. Впрочем, только ли в мою он дул?

– Роза из Ломброжа, - в сторону сказал отец.
– То есть, рожа из...

– Почему вы так кричите, Валя?
– удивился Ю.

– Да, и нельзя ли перенести ваше заявление на завтра?
– поддержал Ди.

– Я не с вами говорю, - охотно возразила Валя.
– Я говорю с хозяйкой, кишки мне на телефон. Хотя в настоящем доме хозяин мужчина, но вы и вчера не были, и завтра не станете мужчиной. Это установлено всеми международными организациями, и не вчера установлено. Да и я ведь тоже не вчера родилась!

– Что же вам на этот раз не понравилось?
– спросила Ба, полуотворачиваясь от пюпитра.

– Всё то же: полный дом народу, а я одна на всех. И за всё - пачка вафель.

– Конечно, - согласился Ю, - без нас тут было лучше. Но при фрицах нам просто нельзя было тут быть, а сейчас...

– Я была при них тоже не по своей воле!
– Валя снова пристукнула по своей груди.

– Вас специально при них оставили, как резидента, - ехидно сказала мать.

– Она и сейчас, при нас резидент, - уточнил отец.

– Президенты вон бомбы бросают на мирных жителей, - почему-то заулыбалась Валя, - а я вас обслуживаю. Вон, хозяйка молчит, а её обязанность - защищать меня от чужих оскорблений.

– За вашу работу вы получаете зарплату, - напомнил Ю.
– И прописку. И жильё.

– И стаж, - добавил отец.
– А значит, в будущем, и пенсию.

– Далось вам это будущее!
– вскричала Валя.
– Какое будущее у меня на антресолях? Вы по приставной лестнице взбирались на мои нары? А я делаю это сто раз на день. Хотите, чтобы я и в будущем делала то же самое? Ну, нет. Вон, у доктора Щиголя домработница свою комнату имеет. И поэтому я от вас ухожу.

– Быстро она разведала, - сказала мать.