Еловые Боги

Мох Сфагнум

– Считайте, - байкалец на миг прикрыл веки, - Что их одобрение только что мною получено. Договор подпишем сегодня же, я - со стороны Технократии, вы -со своей стороны. И завтра же можете присылать на верфи Снежной первую партию судов, подлежащих переоборудованию - сделаем все в лучшем виде.

– Непременно, меньшего я от вас и не жду, - улыбнулся Лекс, - Да, кстати, не скажите ли мне, что это у вас было такое с глазами, только что?..

– А что с ними не так?

– Да ничего, кроме того, что они стали белыми. Нет, если я лезу не в свое дело, то извините меня, но... любопытно же! Или это, как и ваши нетипичные сайонические способности, также секрет Технократии?..

– Да ничего особенно секретного, - Лютцов провел ладонью по лицу, и белое свечение ушло из его глаз, вновь ставших серыми, - Просто есть у нас такое пророчество...

– Что, и у вас?.. - сокрушенно посетовал Лекс, - что-то многовато

пророчеств в последнее время... вестимо, к дождю.

– ...о Новом Солнце, чей свет, отразившись от зеркала времени, случайно коснулся нас в самом конце Сухой Войны. С тех пор наши глаза и хранят этот свет, - правда, увидеть это может только тот, в ком есть хотя бы капля нашей крови, так что я бы на вашем месте хорошенько порылся в семейных архивах...

– "Новое Солнце" - это о взрыве водородной бомбы, что ли? Метафора? Поэтично, однако...

– Нет-нет, - байкалец улыбнулся, - Это Солнце еще лишь грядет. Новое Солнце, что взойдет над миром в час его величайшей беды. Его мы ожидаем, - и ему же будет служить Технократия, когда оно наконец возгорится.

– Служить?

– Служить. Новое Солнце - человек, причем вполне конкретный человек. Точнее, Солнцем этот человек станет, - когда примет свое назначение.

– Хм, так может, вы и имя его знаете?
– это была шутка, но байкалец ответил серьезно:

– Да. Знаем. Его имя...

Пока мы с Лаури осматривали достопримечательности закрытой планеты Байкал, другие участники экспедиции - ставшие невольными пленниками пристыкованной к орбитальной платформе шикары почти что на сутки - коротали время, изучая сводки новостей за последние пару недель. Обычная связь в инфре не работает, есть, правда, и специальная, сверхлюминозная, - но стоит она столько, что никто не станет оборудовать ей пассажирские шикары, и за месяц пути все успели вконец измучиться от информационного голода. Вот и я, вернувшись, тут же прилип вместе с ребятами к экран. Как оказалось, наше с Лаури отсутствие, длившееся несколько дольше планировавшегося, даже никто не заметил - такое там творилось, в новостях. Странно вели себя нижние уровни инфре, рождали возмущения, делающие целые области нестабильными; Синнабарский Осцилляр - известная глубинная аномалия в районе крупного узла "троп" инфры - сбился с ритма, и до особого распоряжения всякая навигация в том районе была остановлена; еще ходили какие-то смутные слухи о происшествии на Парфеноне, - не то эпидемия, не то техногенная катастрофа... Нас, конечно же, волновала прежде всего ситуация с Синнабаром, ведь именно туда мы направлялись, чтобы пересесть на глубинную рукму до Хель. Теперь же оставалось или ждать, пока в районе Синнабара вновь разрешат навигацию, или же менять маршрут, и идти до Хель другими "тропами", через Жемчужную и Гиперборею. Решение принимал, конечно же, руководитель экспедиции, профессор Штолле - на совет в кают-компанию он созвал сенатора Уилби, державшихся особняком генетиков и специалистов службы безопасности, а также Лаури и Отто - наиболее вменяемого из пары пилотов-дитмарцев. В итоге было решено рискнуть и идти пока что прежним курсом, в надежде, что к моменту всплытия глубинную инфрегацию в районе Осцилляра все-таки вновь разрешат. О решении высокого собрания мне сообщил не Лаури, а ребята-этнографы, - после инцидента на КПП "Отрады" инфра-медик обходил меня дальней дорожкой. Из лазарета я переселился на освободившееся место в каюте одиннадцать, занимаемое раньше Эженом Люмьером, и возможности для общения с Лаури, что естественно, сократились, однако дело было явно не только лишь в этом. Похоже, Лаури решил лишить меня даже малейшей возможности возобновить разговор о прошлом своем визите на планету-заповедник. Не сказать, чтоб я был этим особо расстроен, нет - время вполне можно было коротать и в посиделках с ребятами, - но все-таки душу подобное отношение малость корябало. В конце концов, не так уж много имелось на свете людей, что я мог бы назвать друзьями, и терять одного из них из-за такой ерунды не хотелось. В итоге я решил пойти ва-банк, и поздним вечером (условным, разумеется - мы были в инфре) заявился в лазарет, прихватив с собою наполовину полную канистру с красным тропиканским, что мне досталась, так сказать, в наследство от Люмьера. Этот ход дал именно те плоды, на которые я и рассчитывал - брови талассианина при виде моей ноши полезли на лоб, канистра была немедля конфискована, содержимое слито в утилизатор, а сам я - удостоен получасовой лекции о вреде пьянства, причем в выражениях Лаури не стеснялся, значительно обогатив мой запас экзотических финских ругательств. Наконец инфра-медик выдохся, опустился на табуретку - и махнул рукой, мол, случай безнадежный и лечению не подлежит. Я мысленно поставил себе "плюс" - и присел рядом на край успевшего

стать почти что родным ложемента. Кого другого можно было бы похлопать в такой ситуации по плечу - но Лаури, насколько я заметил, избегал близких контактов, потому я ограничился только вопросом:

– Ну что? Отпустило?.. И если ты переживаешь по поводу того разговора, расслабься, я его продолжать не намерен. Не нужно мне твое прошлое, - можешь оставить себе, благо, товар не дефицитный.

Лаури усмехнулся в ответ на мою немудрящую шутку:

– Я боялся, что ты захочешь услышать... подробности.

– Не то чтобы мне совсем не было любопытно, конечно - но я тут подумал "А нужно ли тебе, Крис Русланов, это знать - ведь, как известно, меньше знаешь, крепче спишь?.." Захочешь - сам расскажешь, когда-нибудь, а пока... давай просто забудем об этом.

Лаури вдруг широко улыбнулся - что было, к слову сказать, редким зрелищем - и протянул мне руку:

– Договорились. Ну а канистру-то ты для чего притащил?..

Я пожал руку Карьялайнена, скрепляя соглашение - и одновременно пожал и плечами:

– Да вот собирался тебя напоить, - у Лаури от этакого заявления брови снова полезли на лоб, - Нет, ну а что? Ты вот уж три дня как ходишь, как в воду опущенный, а я по собственному опыту знаю - в таких ситуациях нужна или хорошая драка, или хорошая пьянка. Дурные мысли из головы и то, и другое на раз вышибает - проверено!

– Э-э, я, пожалуй, предпочел бы в таком случае все-таки драку.

– Ну, драку так драку, готов предложить себя в качестве спарринг-партнера, - с глубокомысленным видом изрек я, озирая тесное помещение лазарета, - вот только с местом тут проблема, негде развернуться. Пошли, что ли, наружу - как там сегодня погодка, не сильно штормит?..

Лаури рассмеялся:

– Нет, вот наружу мне что-то не хочется, так что - готов, так и уж и быть, провести зверский эксперимент над собою и попробовать твой второй способ... только нечем уже, кажется?..

– Ну, отчего же нечем?
– раздался от двери жизнерадостный голос, и внутрь просунулась вначале рука, потрясающая зажатой за горло бутылкой, а за рукой - и вечно встрепанная темноволосая голова Отто, пилота-дитмарца, - У меня выпивка есть завсегда! И в честь исторического момента - Лаури Карьялайнен публично озвучил намерение напиться в стельку!
– я ею готов поделиться!

– Отто!
– возмутился инфра-медик, а я давился смехом, наблюдая за тем, как Карьялайнен распекает того на все корки - вообще-то в инфре выпивка не полагалась в принципе, а уж для пилотов и вовсе была под строжайшим запретом. Но бутылка (как оказалось, с неплохим синтетическим коньяком) - все-таки обосновалась на столике для инструментов, а за неимением рюмок рядом были выставлены три лабораторные чашки. Дитмарец извлек откуда-то из карманов немного помятую шоколадную плитку, и мы с ним, затаив дыхание, пронаблюдали за тем, как Лаури, кривясь и страдальчески морщась, делает крохотный пробный глоточек. Несмотря на озвученное обещание "напиться в стельку", талассианину милостиво разрешили так и ограничиться этим глотком - а вот с Отто мы прикончили половину бутылки (на неизбежные после подобного "черные сны" я - после весьма недолгих размышлений - решил наплевать). Дитмарец - при более близком рассмотрении - оказался не столь уж безумным, а вовсе даже и неплохим парнем, и время текло с превеликой приятностью... пока его течение подлейшим образом не нарушило тревожное мигание ламп, - и прокатившийся по переборкам скрежет, от которого забренчали сваленные в кювету лаурины медицинские инструменты.

– Что за черт?
– подскочил Отто. Надо отдать ему должное - даже после четверти бутылки коньяка, держался на ногах он достаточно твердо, - Какого... там Лесли творит? Лаури, где у тебя переговорник тут?!
– он отыскал устройство внутренней связи, - Лесли! Лесли, мать твою, что там у тебя происходит?!

Шикару тряхнуло, кювет опрокинулся, и инструменты с бряцаньем рассыпались по полу, а бутылка покатилась. Я вскочил на ноги - и в этот миг по переборкам пробежала волна искажения, и очертания предметов расплылись. Меня одолел приступ рвоты, перед глазами потемнело. В себя я пришел на коленях, бледный Лаури тряс меня за плечи, а Отто ожесточенно ругался:

– Дерьмо. Лесли говорит, впереди возмущение инфры, придется подныривать!

– Подныривать?
– прошамкал я, с лауриной помощью поднимаясь с колен и утирая губы рукавом. Свет мигал, а контуры предметов то и дело начинали идти рябью. Голова кружилась, - А может, лучше в норм-пространство всплыть?..

– Не выйдет, - Отто потряс головой, - Без предварительного расчета - нас размажет ровным слоем о ближайшую звезду. Подныривать придется глубоко, - очередная волна искажения, натужный скрежет переборок, еще приступ рвоты, - скрутило не только меня, но и Лаури, - Карьялайнен! "Эссенцию" мне, быстро, неразбавленную! Лесли там в одиночку не справится!