Эмансипированные женщины
Шрифт:
— Ты доволен? — спросила Ада.
— Доволен. Кажется, это пройдоха! Чем иметь такого в противниках, лучше держать его в хвосте. То есть в хвосте это было бы неприятно, а так, сбоку. Так или иначе, ваша рекомендация, панна Магдалена, очень удачна. И если вы можете порекомендовать мне еще хоть двадцать человек, я буду вам очень благодарен.
— Нет, что вы! Впрочем, вы уже, наверно, слышали, я уверена, что слышали…
— О ком? — с любопытством спросил Сольский.
— О пане Файковском…
— Файковский?..
— Что вы, он аптекарь, провизор!
— Что ж, расскажите нам о Файковском, который не оправдал своей табачной фамилии, — попросил Сольский.
— Ах, это целая история, — начала Мадзя. — С паном Файковским я познакомилась в Иксинове, он служил там в аптеке. Знакомство у нас было шапочное. Я только отвечала ему на поклоны, потому что он хорошо отнесся к бедной Стелле, когда она приехала к нам с этим концертом, помнишь, Ада? Ах, боже мой, и что теперь с нею? Наверно, бедняжка умерла!
— Но ведь это уже новая история, — прервал ее Сольский. — А что же с паном Файковским?
— Так вот, — продолжала Мадзя, — пан Файковский приехал сюда, чтобы поступить на работу в аптеку. Знаешь, Ада, он потерял в Иксинове место, потому что был лунатиком и, представь себе, из кухни взбирался по водосточной трубе на второй этаж!
— Так, — сказал Сольский, — ну, а в Варшаве он что, уже не лунатик?
— Не знаю. Он познакомился тут с учительницей из пансиона панны Малиновской, ты ее знаешь, Ада, с Жаннетой…
— Ах, это та, с печальным личиком? — спросила Ада.
— Нет, уже не печальным. Впрочем, я не то говорю, она была одно время весела, а сейчас стала еще печальней. Представь, они познакомились с паном Файковским, ну — и полюбили друг друга…
— Это «ну» просто великолепно! А всякое ли знакомство кончается любовью, или это привилегия аптекарей?
— Не мешай, Стефек! — остановила его сестра.
— Итак, — продолжала Мадзя, — они любят друг друга, а обвенчаться не могут, пока у него не будет собственной аптеки или хорошего места, так, чтобы хватило на двоих. Жаннета говорит, что она готова давать уроки, только бы все это кончилось!
— Скажите! — вставил Сольский.
— Да не прерывай же, Стефек!
— И вот представь себе, позавчера останавливает меня заплаканная Жаннета и говорит: «Милая Мадзя, кажется, у пана Сольского на сахарном заводе будут доктор и аптека. Спроси, не найдется ли там местечко для бедного Файковского? Он очень способный аптекарь, — говорит Жаннета, — сам делает анализы. А какой тихий, трудолюбивый…»
— И видно, уже излечился от лунатизма, — сказал в сторону Сольский. — Все понятно! — сказал он громко. — Вы хотите осчастливить этих влюбленных?
— Но что же я для них могу сделать? — пожала плечами огорченная Мадзя.
— А я этого пана Файковского —
— Ах, если бы вы это сделали! — воскликнула Мадзя. — Они так грустят, так любят друг друга!
— Ада, сестра моя, — торжественно произнес Сольский, останавливаясь посреди комнаты, — Ада, скажи панне Магдалене, что ее протеже, пан Файковский, уже назначен в аптеку на нашем заводе. Но с одним условием: он должен жениться на заплаканной панне Жаннете. Ну, и само собой, для этого надо, чтобы меня не вышвырнули с завода наши противники…
Мадзя вместо ответа схватила Аду в объятия и начала осыпать поцелуями ее лицо и руки.
— Ада, — сказала она, — скажи своему брату, что он ангел!
Слезы навернулись у нее на глаза, когда она посмотрела на пана Стефана.
Сольский подошел к Мадзе и поцеловал ей руку.
— Это вы ангел, — ответил он, — потому что не только даете нам возможность делать людей счастливыми, но вдобавок думаете, что мы оказываем им милость. А на деле наоборот. Да, да, — прибавил он, — пусть женятся влюбленные, мы им поможем!
— А ведь Мадзя хочет устроить и твое счастье, — уронила Ада. — Перед пасхой она вовлекла меня в заговор, мы хотим помирить тебя с Эленой и, естественно, соединить вас…
— Ах, Ада! — воскликнула потрясенная Мадзя, закрывая рукой глаза. — Ну как ты можешь говорить такое?
По лицу пана Стефана было видно, что он неприятно удивлен.
— Вы советуете мне сделать этот шаг? — спросил он после минутного раздумья. — Что ж, может быть, я и в этом случае послушаюсь вас…
— Как это было бы хорошо! — прошептала Мадзя.
— Возможно, возможно, — ответил Сольский. — Посмотрим, насколько верен ваш совет… А пока пан Файковский получит место в заводской аптеке.
Он походил еще немного по комнате и вышел мрачный.
— Уж не обиделся ли на меня пан Стефан? — с испугом спросила Мадзя у Ады.
— Ну что ты! Он, наверно, вспомнил о своих отношениях с Эленой и расстроился. Ничего, это пройдет, — ответила Ада.
— Какой он хороший, какой благородный, он просто святой человек! — говорила Мадзя, пряча лицо на плече Ады.
Глава семнадцатая
Брат и сестра
В доме Арнольдов панна Элена занимала большую веселую комнату, обставленную так же, как когда-то у матери. На окнах висели те же занавески, под потолком та же лампа с голубым абажуром, мебель и безделушки остались те же, из них самым роскошным было трюмо, которое у хозяйки пользовалось особым почетом.
В конце апреля, после полудня, панна Элена сидела у себя в комнате с братом. Устроившись на голубом диванчике, она хмуро глядела на свой башмачок, а пан Казимеж в возбуждении расхаживал по комнате.