Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика

Гегель Георг Вильгельм Фридрих

абсолютная мощь и вместе с тем как богатство всякого содержания.

УЧЕНИЕ 0 СУЩНОСТИ

253

Но это содержание есть не что иное, как само это же проявление

целостности акциденций, поскольку рефлектированная внутрь самой

себя, перешедшая в содержание определенность сама, в свою очередь,

есть лишь момент формы, преходящий в мощи субстанции.

Субстанциальность есть абсолютная деятельность формы и могущество

необходимости,

и всякое содержание есть лишь момент, который

принадлежит только этому процессу, есть абсолютное превращение

друг в друга формы и содержания.

Прибавление. В истории философии мы встречаем субстанцию

как принцип спинозистской философии. Относительно характера и

ценности этой философии создались очень большие недоразумения со

времени выступления Спинозы, и об этом предмете много судили вкривь

и вкось. Против спинозовской системы выдвигали преимущественно

упрек в атеизме, а затем в позднейшее время — в пантеизме; ее

упрекали в этом именно потому, что Спиноза понимал бога как

субстанцию, и только как субстанцию. Какое значение мы должны

придавать этим упрекам, — это мы узнаем, обратив раньше всего

внимание на место, которое субстанция занимает в системе логической

идеи. Субстанция представляет собою существенную ступень в

процессе развития идеи; она, однако, сама не есть абсолютная

идея, а есть идея в еще ограниченной форме необходимости. Бог,

правда, есть необходимость, или, как это можно также сказать

иначе, абсолютный предмет, но бог есть вместе с тем абсолютное

лицо, и это именно тот пункт, которого Спиноза не достиг и по

отношению к которому следует признать, что спинозовская философия

осталась позади истинного понятия бога, — понятия, которое образует

содержание христианского религиозного сознания. Спиноза был по

своему происхождению еврей, и в его философии нашло себе

соответственное мысли выражение то восточное воззрение, согласно которому

все конечное есть лишь нечто преходящее, исчезающее. Хотя это

восточное воззрение, учение о субстанциальном единстве, представляет

собою основу всякого дальнейшего подлинного развития, нельзя,

однако, остановиться на нем; то, чего ему недостает, это — западный

принцип индивидуальности, который одновременно со спинозизмом

впервые выступил в философской форме в лейбницевской

монадологии.

Если мы с этой стороны обратимся снова к упреку в атеизме,

сделанному философии Спинозы, то мы должны будем признать, что этот

упрек должен быть отклонен

как необоснованный, поскольку его фи-

254

лософским учением не только не отрицается существование бога, но,

наоборот, последний признается единственным истинно сущим. Нельзя

будет также утверждать, что хотя Спиноза и говорит о боге, как об

единственно истинном, этот спинозовский бог не есть, однако,

истинный бог и поэтому как бы не есть бог. Ведь с таким же правом мы

должны были бы обвинить в атеизме также и всех тех философов,

которые в своем философствовании остановились на той или другой низшей

ступени идеи, и точно так же мы должны были бы обвинять в атеизме

не только евреев и магометан за то, что они знают бога только как

господа, но также и всех тех многочисленных христиан, которые

рассматривают бога только как непознаваемое, высшее и потустороннее

существо. Упрек в атеизме, который делают спинозовской философии,

сводится при ближайшем рассмотрении к тому, что принцип различия

или конечности не получает в ней подобающего ему места, и эту систему

следовало бы назвать не атеизмом, а, наоборот, акосмизмом, так как,

согласно ей, мира, в смысле положительно сущего, собственно говоря,

не существует. Отсюда легко также усмотреть, как мы должны

относиться к упреку в пантеизме. Если, как это часто бывает, под

пантеизмом понимать учение, рассматривающее, в качестве бога,

конечные вещи, как таковые, и комплекс этих конечных вещей, то нельзя

будет не признать спинозовской философии свободной от упрека в

пантеизме, так как согласно ей конечные вещи, или мир вообще, не

обладают истинным существованием; эта философия, напротив,

несомненно пантеистична как раз потому, что она исповедует акосмизм.

Признанный таким образом недостаток, которым страдает эта

философия в отношении своего содержания, оказывается вместе с тем

также и недостатком в отношении ее формы. Спиноза именно ставит

субстанцию во главе своей системы и определяет ее как единство

мышления и протяжения, не показывая, каким образом он приходит к

этому различию и к сведению его к субстанциональному единству. В

дальнейшем Спиноза рассматривает содержание по так называемому

математическому методу, и соответственно этому он сначала дает

дефиниции и аксиомы, и затем к ним присоединяются теоремы,

единственное доказательство которых состоит лишь в рассудочном сведении их