Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика
Шрифт:
{§ 405}
способам проявления формальной субъективности, не составляет какого-либо момента самой объективной жизни. Подобно тому как телесная болезнь состоит в затвердении какого-либо органа или системы органов наперекор общей гармонии индивидуальной жизни, причем такое торможение функции органа и его отделение иногда заходит настолько далеко, что частная деятельность некоторой системы органов получает значение центрального пункта, концентрирующего в себе деятельность организма, превращаясь в увеличивающийся нарост, — так и в душевной жизни болезнь наступает тогда, когда чисто душевное в организме, освобождаясь от власти духовного сознания, присваивает себе функцию последнего, и дух, теряя власть над подчиненной ему душевной стороной, перестает владеть самим собой и снижается сам до формы чего-то душевного, утрачивая тем самым то, что для здорового духа является существенно объективным, а именно свое, опосредствованное снятием всего внешне положенного, отношение к действительному миру.
То обстоятельство, что душевная сторона приобретает самостоятельность по отношению к духу и даже захватывает его функцию, возможно потому, что душевная сторона в такой же мере отлична от духа, как и тождественна ему. Поскольку
{145}
а именно вид для-себя-самой-сущей души в форме всеобщности.
Возникающую вследствие упомянутого выше отделения душевную болезнь можно не только сравнить с телесной болезнью, но она в большей или меньшей мере связана с ней, ибо при отрыве душевного от духа телесность, необходимая как этому последнему, так и первому для их эмпирического существования, распределяется между этими двумя расходящимися сторонами, сама становясь тем самым чем-то отторгнутым, следовательно, болезненным.
Болезненные состояния, в которых проявляется такое отделение душевной стороны от духовного сознания, бывают весьма многообразны, почти каждая болезнь может развиться до стадии упомянутого отделения. Но здесь, при философском рассмотрении нашего предмета, нам предстоит проследить не неопределенное многообразие болезненных форм, но установить лишь то всеобщее, которое различным образом выражается в главных формах. К числу болезней, в которых это всеобщее может проявляться, относятся сомнамбулизм, каталепсия, период полового созревания девушек, состояние беременности, а также пляска св. Витта и, наконец, момент приближения смерти, когда он влечет за собой интересующее нас расщепление жизни на делающееся более слабым здоровое опосредствованное сознание и на все больше получающее исключительное господство душевное знание; в особенности же здесь должно быть исследовано то состояние, которое получило название животного магнетизма, как в тех случаях, когда состояние это само собой развивается в индивидууме, так и тогда, когда его в данном индивидууме особым способом вызывает некоторый другой индивидуум. Состояние расщепления душевной жизни, о котором здесь идет речь, может быть вызвано также и духовными причинами, в особенности религиозной и политической экзальтацией. Так, например, в севеннской войне освобожденная душевная сторона обнаружилась как некоторый дар ясновидения, в сильной степени действующий у детей, девушек, а также у стариков. Но самый замечательный случай такой экзальтации представляет собой знаменитая Жанна д'Арк, у которой, с одной стороны, видно патриотическое воодушевление совершенно чистой, простой души, а с другой — особое магнетическое состояние.
После этих предварительных замечаний рассмотрим здесь отдельные главные формы, в которых проявляется разобщение душевного и объективного сознания. При этом нам почти нет надобности упоминать здесь о том, что уже раньше было сказано о различии обоих способов отношения человека к своему миру.
Именно объективное сознание знает мир как внешнюю для него, бесконечно многообразную, но во всех своих моментах необходимо связанную, ничего неопосредствованного в себе не содержащую объективность; к этой объективности объективное сознание относится
{146}
соответствующим ей, т. е. в такой же мере многообразным, определенным, опосредствованным и необходимым способом, а потому и к определенной форме внешней объективности оно может вступить в отношение лишь посредством определенного органа чувств, например посредством глаз; наоборот, чувство, или субъективный способ знания, может или совсем, или по крайней мере отчасти избегнуть неотъемлемых от объективного знания опосредствований и условий, например, может без помощи глаз и без посредства света воспринимать видимое.
1) Это непосредственное знание обнаруживается прежде всего у тех лиц, которые способны, так сказать, чувствовать металл и воду. Под этим названием разумеют тех людей, которые в совершенно бодрствующем состоянии, без посредства чувства зрения, замечают находящийся под почвой металл или воду. Что такие люди встречаются нередко, не подлежит никакому сомнению. По заверению Аморетти, он открыл это своеобразие чувствования более чем у четырехсот частью совершенно здоровых индивидуумов. Кроме металла и воды некоторые люди способны совершенно непосредственным образом ощущать также и соль, так как, попадаясь в большом количестве, она вызывает в них неприятное самочувствие и некоторый страх. При разыскивании скрытых вод и металлов, равно как и соли, индивидуумы этого рода применяют также и гадательный прут. Последний представляет собой имеющий форму вилки ореховый прут, который обеими руками держат за концы вилки и конец которого загибается в направлении упомянутых предметов. При этом само собой понятно, что движение орехового прута коренится не в нем самом, но определяется исключительно только ощущением человека, подобно тому как при так называемом подвешивании, — хотя в данном случае, т. е. в случае применения нескольких металлов, между этими последними может иметь место известное взаимодействие, — ощущение человека всегда является главным определяющим фактором. Ибо если, например, золотое кольцо держать подвешенным над стаканом воды, то кольцо ударится о край стакана столько раз, сколько ударов бьют часы; это объясняется единственно тем, что если, например, бьет одиннадцатый удар, и я знаю, что теперь уже одиннадцать часов, то этого моего знания достаточно, чтобы остановить кольцо. — Рассказывают, что вооруженное гадательным прутом чувство простиралось иногда и дальше, чем только на открытие мертвых тел природы; оно служило для разыскания воров и убийц. Как бы много шарлатанства ни содержалось в существующих по поводу этого предмета рассказах, все же некоторые из относящихся сюда случаев заслуживают, повидимому, доверия. Сюда относится в особенности, например, тот случай, когда один живший в семнадцатом столетии заподозренный в убийстве французский крестьянин был приведен в погреб, где было совершено убийство. Там его
{147}
бросило от ужаса в холодный пот, и он почувствовал убийц, вследствие чего он оказался в состоянии найти пути, избранные ими при бегстве, и те места, где они останавливались
2) Второе подлежащее здесь рассмотрению явление непосредственного или чувствующего знания имеет с только что упомянутым явлением то общее, что в том и другом предмет воспринимается без посредства того специфического чувства, к которому он по преимуществу относится. Но в то же время это второе явление отличается от первого тем, что в нем нет того совершенно неопосредствованного отношения, какое имеет место при упомянутом первом явлении, а соответствующее специфическое чувство заменяется здесь или общим чувством, сосредоточенным подложеч- кой, или чувством осязания. Такое чувствование обнаруживается как в каталепсии вообще — состоянии паралича органов, — так в особенности в сомнамбулизме, особого рода каталептическом состоянии, в котором сновидения выражаются не только посредством речи, но также и во всякого рода блужданиях и других действиях, в основе которых часто лежит правильное чувство отношений окружающих предметов. Что касается наступления этого состояния, то это последнее, при известном предрасположении к нему, может быть вызвано чисто внешними вещами, например какими-нибудь съеденными перед сном кушаньями. Равным образом и душа после наступления этого состояния остается в зависимости от внешних вещей; так, например, музыка, звучащая поблизости от лунатика, побуждает его рассказывать во сне целые романы. Что касается деятельности чувств в этом состоянии, то следует заметить, что настоящие лунатики хорошо слышат и осязают, но глаза их при этом, все равно будут ли они закрыты или открыты, остаются неподвижными, и что вместе с тем то чувство, по отношению к которому главным образом предметы располагаются на требуемом расстоянии, для надлежащего отношения к ним сознания, — в этом состоянии несуществующего разделения субъективного и объективного — перестает проявлять свою деятельность. Как уже было отмечено, в состоянии сомнамбулизма потухающее зрение заменяется чувством осязания; замещение, которое у настоящих слепых происходит только в более незначительном объеме; впрочем, в обоих случаях не следует понимать дело так, будто вследствие притупления одного чувства другое чувство чисто физическим путем приобретает известное обострение, ибо это обострение возникает скорее лишь вследствие того, что душа со всей нераздельностью своей силы сосредоточивается в чувстве осязания. Но это последнее вовсе не всегда совершенно
{148}
правильно руководит лунатиками; сложные действия последних представляют собой нечто случайное; правда, такие лица иногда даже пишут в состоянии сомнамбулизма письма, однако часто осязание обманывает их, когда они, например, воображают, что сидят на лошади, между тем как на самом деле они находятся на крыше. Но помимо изумительного обострения чувства осязания, как это равным образом было уже отмечено, в каталептических состояниях также и общее чувство, сосредоточенное главным образом в подложечной области, проявляет до такой степени повышенную деятельность, что становится на место зрения, слуха и даже вкуса. Так, один французский врач в Лионе в то время, когда животный магнетизм не был еще известен, пользовал одного больного, который слушал и читал исключительно посредством подложечной ямки; он мог читать книгу, которую держал в другой комнате кто-либо, связанный — по предписанию врача — посредством цепи лиц с индивидуумом, стоявшим у подложечной ямки больного. Такое видение на расстоянии описывалось, впрочем, самими теми, в которых оно возникало, различным способом. Часто эти лица говорят, что они видят предметы внутренним взором, или они утверждают, что им кажется, будто от предметов исходят лучи. Что же касается только что упомянутого замещения вкуса посредством общего чувства, то есть примеры, что такие лица чувствовали вкус тех кушаний, которые им клали на живот.
3) Третье явление непосредственного знания состоит в том, что без содействия какого-либо специфического чувства и без проявления деятельности общего чувства, обнаруживающегося в какой-либо отдельной части тела, из неопределенного ощущения возникает предчувствие или созерцание, некоторое видение чего-то чувственно не близкого, но далеко отстоящего в пространстве или во времени, чего-то, что является либо будущим, либо прошедшим.
И хотя часто трудно бывает различить чисто субъективные, к не имеющимся налицо предметам относящиеся, видения от тех, которые имеют своим содержанием нечто действительное, все же это различие должно быть здесь удержано. Первый род видений встречается, правда, также и в сомнамбулизме. Но преимущественно мы имеем с ним дело при тяжелых физических заболеваниях, например при лихорадочном жаре и даже в совершенно бодрствующем сознании. Пример такого субъективного видения мы имеем в лице Фр. Николаи, который в состоянии бодрствования с совершенной отчетливостью видел на улице совсем другие дома, а не те, которые на ней действительно находились, и все же знал, что это было только иллюзией. Преобладающее физическое основание данной поэтической иллюзии этого, во всех других отношениях до крайности прозаического, индивидуума обнаружилось в том, что оно было у него устранено приставлением пиявок к заднему проходу.
СУБЪЕКТИВНЫЙ ЛУХ
{149}
В нашем антропологическом рассмотрении нам предстоит, однако, обратить внимание главным образом на второй род видений, а именно на те, которые относятся к действительно наличным предметам. Чтобы понять удивительные свойства относящихся сюда явлений, важно установить следующие касающиеся души точки зрения.
Душа есть нечто всепроникающее, а не что-то существующее только в отдельном индивидууме. Ибо, как мы уже раньше сказали, она должна быть понимаема как истина, как идеальность всего материального, как совершенно всеобщее, в чем все различия существуют только как идеальные; она не односторонне противостоит другому, но возвышается над другим. Но в то же время душа есть индивидуальная, в особом смысле определенная душа; она содержит поэтому внутри себя многообразные определения или особенности; эти последние проявляются, например, как влечения и склонности. Определения эти, хотя они отличны друг от друга, тем не менее сами по себе суть нечто всеобщее.