Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект
Шрифт:
В том же стихотворении «Мы без этих машин…» читаем: «Полным баком клянусь, если он не пробит», — а в зонгах к «Махагонии»: «Наполни бак\ Жратвы навалом!».
В первом случае герои констатируют: «…Пуще зелья нас приворожила / Пара сот лошадиных сил / И, должно быть, нечистая сила». И такая же ситуация возникнет во втором: «Дразню над пропастью нечистого: / “Поддай нам жару, Асмодей!”». Еще раньше подобное обращение к дьяволу возникало в «Революции в Тюмени»: «Владыка тьмы, мы примем отреченье!». Впервые же оно встретилось в «Песне про черта», где имело шуточную форму: «Слушай, черт, чертяка, чертик, чертушка, / Сядь со мной, я очень буду рад!».
А черновой вариант стихотворения
Помимо того, образ жизни героев Высоцкого из зонгов к «Махагонии»: «На мотоцикле век зациклен. <…> Залейся пивом — и не тормози!», — напоминает образ жизни его лирического героя из черновиков «.Лекции о международном положении» (1979) и «Веселой покойницкой» (1970): «Эх, мне б сейчас / Залить до глаз / Отечественных вин / И дать на полный газ — / Аж до Афин!» [1452] (С4Т-3-278), «Едешь ли в поезде, в автомобиле, / На мотоцикле, хлебнувши пивца…» (АР-4-100). А одно из сленговых выражений мотоциклистов: «Шоссе — как штык, вспарывающий брюхо ночи», — имеет своим источником стихотворение «Ожидание длилось, а проводы были недолги» (1973): «Потому для меня и шоссе, словно штык, заострялось».
1452
ТТГжевспоминаатсяпееня «Прореччк Вачч и попуутчцуВалю» (1976): «Пью, бывает, хооьззлеи-ся». Кроме того, выражение залить до глаз восходит к «Погоне» (1974): «Вот же пьяный дурак, вот же налил глаза! / Ведь погибель пришла, а бежать — не суметь!».
В этом же стихотворении предвосхищен еще один образ из зонгов: «Он ушел на Восток со своим поредевшим отрядом. / Снова мирное время в кабину вошло сквозь броню. / Это время глядело единственной женщиной рядом. / И она мне сказала: “Устал? Отдохни — я сменю”» = «.Лечу стремглав, шутя и балагуря, я: / Сверкнул обгон — как нож из рукава. / А за спиной — эпоха белокурая, / Прижалась, ни жива и ни мертва». И время, и эпоха представлены в образе женщины, которая либо заботится о лирическом герое, либо ищет у него защиты.
Что же касается угрозы бритоголовых: «.Дави зевак! Лежать им, либералам, / Под колесом истории в грязи!».
– то и она основана на опыте лирического героя, который сам оказывался в подобном положении: «Я грязью из-под шин плюю / В чужую эту колею». Да и в «Марше футбольной команды “Медведей”» эти «Медведи» давили своих врагов: «Вперед, к победе! / Соперники растоптаны и жалки».
Представляет интерес также лозунг мотоциклистов: «Стальной рукой в перчатке кожаной / Бери левей!», — поскольку отношение поэта к «левакам» достаточно четко выражено в стихотворении «Новые левые — мальчики бравые…», написанном в том же 1978 году, когда и возник замысел «Махагонии»: «Слушаю полубезумных ораторов: / “Экспроприация экспроприаторов…”. / Вижу портреты над клубами пара — / Мао, Дзержинский и Че Гевара».
Кроме того, в реплике: «Стальной рукой в перчатке кожаной / Бери левей!», — содержится очевидная отсылка к той же «Песне Гогера-Могера»: «А перевоспитанье-исправленья / Без наших крепких рук — галиматья» /5; 528/. Восходит же этот образ к лозунгу, висевшему в начале 1920-х годов в Соловецком лагере особого назначения: рукой загоним человечество к счастью!».
Также и в произведениях Высоцкого выражение крепкие руки часто употребляется в качестве атрибута советской власти: «В тиски медвежие / Попасть к нам — не резон» («Марш футбольной команды “Медведей”», 1973), «Я попал к ним в умелые, цепкие руки» («Затяжной прыжок», 1972), «Вот в пальцах цепких и худых / Смешно задергался кадык» («Ошибка вышла», 1976), «Мы бдительны — мы тайн не разболтаем: / Они — в надежных., жилистых руках» (1979).
По словам
Также Лесь Танюк писал: «Персонажи должны были идти исключительно под кличками. Было двое близнецов-громил, Костолом и Остолоп, их иногда звали общим именем — костолопы. “Костолопы из Европы” (Высоцкий хотел записать для них куплеты)». Сразу вспоминается аналогичная парочка в песне «Про двух громилов — братьев Прова и Николая» (глава «Тема двойничества», с. 1090 — 1106, 1115, 1124, 1125).
Очевидно, что именно благодаря творимых ими безобразиям все эти персонажи были очень близки Высоцкому — вспомним, например, «Путешествие в прошлое», где его лирический герой также вовсю буйствует. И именно поэтому сравнение автором себя и своих единомышленников с «бандой» (то бишь — с крутыми парнями) встретится еще раз в «Лекции о международном положении», написанной примерно в одно время с зонгами к «Махагонии»: «Вы среди нас таких ребят отыщете — / Замену целой “банды четырех”!».
Однако положительные черты в образе бандитов разрушали замысел режиссера: «Стоило Высоцкому вложить себя во что-то, как это “что-то” начинало искриться на высшем уровне и излучаться высокою жизнью. А для “Махагонии” этот его дар оказался губительным: “шарага” и “банда”, о которой мы хотели рассказать, приобретала черты неприкрытой привлекательности».
То же самое можно сказать и о главных героях «Песни бандитов к к/к “Интервенция”» (1967; АР-11-140), которые выведены с явной симпатией.
В свою очередь, эти герои продолжают линию «космических негодяев» из песни 1966 года, у которой имеется вариант названия: «Марш космических пиратов» (из авторского перечня песен в записной книжке от 10.04.1974). А в «Песне бандитов» высказывается сожаление: «Теперь названье звучное “Пират” / Забыли…».
Если «космические негодяи» «знали тюрем тишину», то и бандитов сажают за решетку: «.. Как сразу: “Стойте! / Невинного не стройте — / Под замок!”». И если первым «все встречи с ближних нипочем», то о вторых будет сказано: «Бандит же ближних возлюбил — души не чает. / И если что-то им карман отягощает, / Он подойдет к ним, как интеллигент: / Улыбку выжмет / И облегчает ближних / За момент».
***
Теперь рассмотрим группу произведений, формально относящихся к разряду шахтерской тематики.
В «Марше шахтеров» (1970) герои заявляют: «Мы топливо отнимем у чертей, / Свои котлы топить им будет нечем!», — что, несомненно, восходит к «Маршу физиков» (1964): «Мы тайны эти с корнем вырвем у ядра, / На волю пустим джинна из бутылки» (обратим внимание на одинаковый жанр этих песен — марш) [1453] . Такое же намерение будет высказано в «Балладе о времени (1975): «Или взять его крепче за горло, / И оно свои тайны отдаст». Причем об этих тайнах уже шла речь в песне «Сколько чудес за туманами кроется…» (1968), и к ним тоже было «ни подойти, ни увидеть, ни взять», поскольку «черное золото, белое золото / Сторож седой охраняет — туман» (другими словами: «Удивительное — рядом, / Но оно запрещено» /5; 136/).
1453
Намеренне «Мы таййы этис ккррем вырвем у ядда» оосылаетк р епллкемашиинстаиз вттрогова-рианта пьесы «Мистерия-буфф» (1920 — 1921): «Мыт еыреем уголь из земных недр» {Маяковский В. Полное собрание сочинений в триы» дцати томах. Т. 2. М.: Худ. лит., 1956. С. 334), и к посвящению «Сергею Есенину» (1926): «Надо вырвать радость у грядущих дней» (Там же. Т. 7. С. 105). В целом же «Марш физиков», а особенно другой вари» ыт названия — «Марш студентов-физиков», напоминает «Марш комсомольца» (1923) Маяковского. Помимо еыделенных сходств, можно найти еще некоторые: «Комсомолец — к ноге нога! / Плечо к плечу! Марш!» ~ «Но, как на фронте, держись ты!»; «Нам нет тайн» ~ «Нам тайны нерaскрртре раскрыть пора»; «Наши ряды юны» ~ «Молодо — зелено!»; «Со старым не кончен спор» ~ «Древность — в историю! / Дряхлость в архивах пылкися».