Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект
Шрифт:
Приведем еще несколько буквальных совпадений: «Насильно к жизни приговорены» (АР-6-101), «Мы к ней приказом приговорены» (АР-14-168) = «Жить, хоть насильно, — вот приказ!» /4; 244/; «И будут хохотать, и пировать, / Как на шабаше ведьм, на буйной тризне / Все те, кто догадался приковать / Нас узами цепей к хваленой жизни» (АР-14-172) = «Да! День без смерти удался — / Застрельщики, ликуя, пировали. / Но вдруг глашатай весть разнес / Уже к концу банкета…» (АР-3-84) («хохотать» = «ликуя»; «пировать» = «пировали»; «тризне» = «банкета»). А поскольку в первом случае люди прикованы к жизни, во втором будет сказано: «От жизни нынче не сбежать» (АР-3-87), — хотя в «Песне Билла Сигера» один из авторских двойников все же попробовал это сделать: «Он мне: “Внемли!”, - /Ия внимал, / Что он с земли / Вчера сбежал. <.. > Он видел ад, / Но сделал он / Свой шаг назад — / И воскрешен!».
Отметим
Кроме того, «верха», то есть власть, в «Дне без единой смерти» характеризуется точно так же, как «егеря» в «Заповеднике» (1972): «Ловко, продуманно, просто, с умом, / Мирно — не надо стрелять!» (АР-7-30) = «Не нужно пулям бить поклонов <.. > Конкретно, просто, делово» (АР-3-89).
Что же касается мотива обреченности пациентов Канатчиковой дачи (читай: всего населения страны), то с ним тесно связан мотив гибели задаром: «Академики, родные, / Мы ж погибнем задарма» (АР-8-44), «Даже он — великий стоик — / Плачет: “Гибнем задарма!”» /5; 472/, - который встречается во многих произведениях: «К чему задаром пропадать? / Ударил первым я тогда» («Тот, кто раньше с нею был»), «Так много наших ген и хромосом / Задаром гибнуть будут в колбах и ретортах» («Лекция: “Состояние современной науки”»; черновик — АР-11-88), «Гибнут пешки ни за что на поле, / Грудью защищая короля» («Честь шахматной короны»; черновик — АР-13-73), «А гибнуть во цвете… Уж лучше при свете» («Спасите наши души»), «А я тут гибну — и не за грош, а по глупости гибну!» (рассказ «Плоты»), «Ведь погибель пришла, а бежать — не суметь!» («Погоня»; здесь герой упрекает себя: «Вот же пьяный дурак, вот же налил глаза!», — а в рассказе «Плоты» он погибал по глупости), «А мы прошли за так на четвертак, за ради бога <…> Мы здесь подохли — вон он, тот распадок» («В младенчестве нас матери путали…»).
Процитированная выше песня «Спасите наши души», помимо мотива преждевременной гибели: «Мы гибнем от удушья» (АР-9-120) = «Мы ж погибнем задарма» (АР-8-44), — содержит и множество других параллелей с «Письмом».
В обоих случаях герои находятся в замкнутом пространстве: «Задраены люки, соскучились руки» /2; 349/ (другой вариант: «На дне мы на воле, взаперти, а не там»; АР-9-123) = «Вся закрытая больница / У экранов собралась» [1886] ; задыхаются: «Мы бредим от удушья» = «Распахните окна, дверцы» (АР-8-57); и мучаются от бездействия и отсутствия выхода: «Там прямо по ходу запретные воды, / Рогатая смерть. <…> Подохнешь от скуки, а выхода нет» (АР-9-121) = «Прозябаем в тьме мы тьмущей»229, «Нам осталось — уколоться / Или лечь да помереть» (АР-8-56) («смерть» = «помереть»; «подохнешь от скуки» = «прозябаем»; «выхода нет» = «осталось… помереть»).
1886
Добра! 2212.С. 248.
Да и в целом ситуация, описанная в песне «Спасите наши души» (гибель подводной лодки), найдет отражение в «Письме с Канатчиковой дачи»: «Не успели оглянуться — / В треугольнике Бермудском / Исчезают корабли» (АР-8-49).
А теперь перечислим другие переклички: «Да где же ваши уши? / Ответьте нам\» /2; 348/ = «…Отвечайте нам\ А то, / Если вы не отзоветесь, / Мы напишем в “Спортлото”» /5; 138/; «На дне мы на воле, внизу, а не там!» /2; 349/ = «Мы здесь — как на дне колодца» (С5Т-4-255); «Свихнулись мы, что ли, — / Всплывать в минном поле?!» = «Все почти с ума свихнулись»; «И ужас режет души /Напополам…» = «Эти давятся икотой, / Те от страха прилегли. <.. > Мы движенью душ послушны, / И теперь — в душе разлом» (АР-8-45) (в первом случае «ужас режет души», а во втором «режет руки полотенце»; АР-8-51); «А гибнуть во цвете… Уж лучше при свете» = «.. ждем во мраке мы» (С5Т-4-256); «Всплывем на рассвете, / Нас радостно встретят» (АР-9-123) = «Ну а завтра спросят
В песне «Спасите наши души» герои стакиваются с запретом: «…но наверх не сметь!». И в таком же положении оказывался лирический герой в песне «За меня невеста отрыдает честно…» (1961), где был заключен в тюрьму: «И нельзя мне выше..». Неудивительно, что эта песня также содержит параллели с «Письмом».
Находясь в тюрьме, герой сожалеет: «Мне нельзя на волю». Поэтому и пациенты психбольницы воскликнут: «Дайте рупор, дайте волю» (АР-8-48).
Если герою «можно лишь от двери до стены» и он мечтает о дне, когда «замок мой снимут», то и в поздней песне один из авторских двойников (параноик) обратится к своим мучителям: «Распахните окна, дверцы» (С5Т-4-255).
Еще больше мотивов из «Письма с Канатчиковой дачи» можно обнаружить в черновиках «Заповедника» (1972).
В обеих песнях обычные люди, представленные в образе лесных зверей и пациентов психбольницы, обращаются с нижайшей просьбой:
1) «Дорогие высшие / Существа!» /3; 462/ = «Дорогая передача!» /5; 134/. Кстати, аналог высших существ появится и во второй песне: «Академики, родные, / Мы ж погибнем задарма» (АР-8-44), — а обращение «дорогие» встречалось в черновиках «Диагноза»: «Дорогие! Я нормален» (АР-11-53). Причем если звери говорили о себе: «Вам лесные жители / Бьют челом» /3; 462/, - то и лирический герой в песне «Ошибка вышла» поступит точно так же: «Я к тазу лбом прижался».
2) «Не имея крыш и / Имущества, / Мы идем решительно, / Напролом!» /3; 462/. В таком же безнадежном положении окажутся пациенты Канатчиковой дачи: «Нас берите, обреченных!». А мотив отсутствия крыши над головой вскоре повторится в «Мистерии хиппи»: «Наш дом — без стен, без крыши — кров», — и соотносится, как легко догадаться, с бездомностью самого поэта.
3) «Посмотрите: / Нам уследить недосуг, / Что творите / В нашем дремучем лесу!» /3; 464/ = «Спорим, чуть не плача: вы и / Мы. И ждем во мраке мы, / Высокоопла-чивае- / Мые светлые умы» (С5Т-4-256).
4) «…Что среди темного, в общем, зверья — / Множество светлых умов» /3; 464/ = «Кое в чем мы преуспели — / Мы талантливый народ» /5; 471/.
5) «Мы пока, какрыцари: / Хотите — не хотите ли, — / Вам вругат петицию / Наши аоедснаптнелт» /3; 462/.
Так же «пи-оыцаоски», ни еснь уважи/ельти, закатиипаюн спие аисьти пациенты Катаниткипий даии: «С уваженьем… Дана. Пидпись».
А иниаяттые слипа «лестыл зверей»: «И уповаем ты — / Пища с идеждию! — / На человечность / На пашу с тадеждию» /3; 464/, - пызыпаюн п патята снилинпиое-тие «Стипа пеиь барахлит…» (1977), где лиоииеский геоий ибоащаенся к псетигуще-ту блитдиту: «Я та жалиснь /то да за сип/снь б/оу, / К человечности ниже взывая: / Мил, зат/озту п пуни, поистужусь и утоу, / И задапин теия гоузипая».
Еще оатьш/ «Запип/дтика» была таписата «Палана иаркотаиов» (1969), д/й-стаие п китооий, нак же как п «Письте с Кататиткопий даии», проислодит п биль-тиц/. Пиэтоту и зд/сь поислежипаюнся слидстпа: «Сатый таш песелый ниже стик» = «Ни неп/оь и здесь утытье — / Зтань, и ппоять дела плили» (АР-8-60) (а «стик» лиои-и/ский г/оий уже п «Ми/й цыгатский» и нат же сетопал та «утытье»: «Нен тоги п/с/-лья!»; да и п лаг/отий пест/ «Мий п/опый соик я пыдержать т/ стог…» ит гипиоил: «А ни здесь тииеги те приислидит»). Ислидя из этоги, «требуются соинии пео/теты» («Палана таокитатип»), пискильку «ты ж пигибтет задаота» («Письте с Катаниики-пий даии»). И линя п пеопий песте г^ий гипиоин: «Я люблю отиаятиыл паотей!», — ти пи птооий пыяститоя, ито «тастоящил буйтыл тали». И и п/о/т/тал естается тольки т/чтать (как сказати п иериипикал «Баллады и поет/ти»: «Затян затик итрядатт пиль-тыл стрелкоп, / Ну а с тити — придтт пеоет/ты» /5; 313/), а синуация тежду тот пиита безнадежна: «Я жду, ти иуБснпую уже: / — ижу пи лезпию тиж/» («Пои сутасшед-ший дит», 1965) = «4^™^ — сат сяду та иглу» («Палана таокитатиБ», 1969) = «Нат истались утолинься / И упасть та дти килидца» («Письте с Каиатиикипий даии», 1977). Пиэтоту п иертопикал «Песеики китиакн/оа» (1970) гипирилось иб итстт-стаии п/о/тет: «В жизти пусть без изтететий, / А п кити — ни биг, то пио» (АР-9-80). Да и «Аэрифлот» (1978) закатина/тся китстатацией грусттиго факна: «Литоту-то и иопых поетет / В таш/т гиоиде т/ тасна/н».