Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект
Шрифт:
Соответственно, эти враги одинаково издеваются над ним: «И оборвали крик мой» /4; 30/ = «Врач надавил мне на кадык — / Я взвизгнул и замолк» /5; 385/; «Мнут, швыряют меня» = «И вот мне стали мять бока»; «Снуют по мне потоки» = «По мне елозят, егозят», «Снуют и в стену крючья бьют»344 (для сравнения — в «Балладе о брошенном корабле» сказано: «Ветры кровь мою пьют и сквозь щели снуют»); «Скользят по мне потоки» (АР-9-130), «У горла острой бритвой / Уже снуют потоки» (АР-9132) = «Вот с шейных позвонков худых / Скользнули пальцы на кадык» (АР-11-44); «И кровь вгоняли в печень мне» =
Неудивительно, что и воздушные потоки, и «орудия пристрастья», используемые врачами, наделяются одинаковым эпитетом: «И кровь вгоняли в печень мне, / Упруги и жестоки…»/4; 33/ = «Вон, например, упругий жгуг»/5; 401/.
А действия воздушных потоков: «И кровь вгоняли в печень мне», — напоминают черновой вариант названия «Истории болезни»: «Нож всадил» /5; 407/ (эти же глаголы используются в «Моих похоронах» и в «Памятнике»: «В гроб вогнали кое-как», «Но в привычные рамки я всажен»).
Наряду с этим и свои действия лирический герой характеризует одним и тем же глаголом: «Глазею ввысь печально я» /4; 34/ = «Я глазею на портреты» (АР-11-53). Причем во втором случае он тоже «глазеет ввысь»: «Доктор, мы здесь с глазу на глаз, / Лишь светила наверху» (АР-11-49). И точно так же — снизу вверх — он «глазел» в «Балладе о манекенах»: «Глазеешь — и ломит в затылке, / А там сидят они в тепле…».
Если в «Затяжном прыжке» воздушные потоки лирическому герою выбривали щеки, то и в черновиках «Диагноза» его должны побрить (так как ему предстоит тюремное заключение): «На стене висели в рамах бородатые мужчины / (За небритого семь бритых, говорят, теперь дают), / Все — в очёчках, на цепочках, все — светила медицины, / Все выстукивают — я уж думал, до смерти забьют» (АР-11-50).
Герой обвиняет своих мучителей во лжи: «Ветер врет, обязательно врет\» /4; 34/ = «Кричу: “Начальник, не тужи, / Ведь ты всегда в зените, / Не надо вашей грубой лжи\”» /5; 381/. А для них пытки — это праздник: «И звук обратно в печень мне / Вогнали вновь на вдохе / Веселые, беспечные / Воздушные потоки» /4; 30/ = «Кругом полно веселых лиц — / Участников игры» /5; 389/, «Он веселел, входит в экстаз» (АР-11-39). Кроме того, характеристика беспечные вновь заставляет вспомнить «Балладу о манекенах»: «Их не волнует ни черта», — причем манекены тоже названы веселыми: «И жизнерадостны они», «И скалят зубы в ухмылке».
А ветер и главврач обращаются к герою «на ты», уговаривая его поступить так, как им нужно: «Не тяни за кольцо, скоро легкость придет» /4; 34/ = «Мой доктор перешел на ты: / “Уйми дурную дрожь, / Здесь отдохнешь от суеты / И дождик переждешь!”» /5; 375/ (в другом варианте также упоминается «легкость»: «Не чую ссадин на скуле, / Легко на удивленье» /5; 378/).
Совпадает и концовка обоих произведений. После всех издевательств, который претерпел герой, приземлившись на землю (в первом случае) и подвергнувшись насильственной операции (во втором), воздушные потоки и врачи демонстрируют ему свою заботу: «Исполнены потоки / Забот о человеке!» /4; 34/ = «И все врачи со мной на вы, / И я с врачами мил» /4; 407/.
Так
***
Особый интерес в свете рассматриваемой темы представляет стихотворение «Он вышел — зал взбесился…» (1972), формально посвященное музыкальному концерту, который ведет злой дирижер. Он же — злой композитор. Он же — пианист.
Склонясь над пультом вечным Боунапартом,
Злой дирижер воевал:
Терциям, квинтам и квартам
Место под сводом давал (АР-12-56) [2001] .
Данное четверостишие автор зачеркнул, поскольку подтекст в этом случае становился слишком уж очевидным. Более того, на той же странице рукописи представлен еще более откровенный вариант второй строки: «Злой дирижер страной повелевал», — который совершенно не применим ни к какому музыкальному концерту. Очевидно, что речь здесь идет о правителях советского государства.
2001
На ддргой страницепрр этого «злого ддрижерааскааано: «Зллокко^позитор неспала (АР-2-58), — что перекликается с «Неоконченной оетирй» (1964) А. Галича: «Старики управляют миром, / Суетятся, как злые мыши. <…> Старики управляют миром, / Только им по ночам не соиотя» (а в его же «Плясовой» ткллаий: «Плохо тоиотя палачам по ночам»). Причем если «соарикц управляют миром», то и «злой режиссер землей повелевал» (АР-12-56).
В том же году было написано стихотворение «В лабиринте», и в нем разрабатывался аналогичный мотив: «Злой дирижер страной повелевал» = «Злобный король в этой стране / Повелевал, / Бык Минотавр ждал в тишине / И убивал».
«Злобность» этого короля видна, в частности, и в стихотворении 1969 года: «В царстве троллей — главный тролль / И гражданин / Был, конечно, сам король — / Только один. / И бывал он, правда, лют — / Часто порол! — / Но был жуткий правдолюб / Этот король. <…> Своих подданных забил / До одного. / Правду, правду он любил / Больше всего». А в стихотворении «Он..» данный мотив встречается еще в
одном черновом варианте: «Над пультом горбясь злобным Бонапартом, / Войсками дирижер повелевал. / Своим резервам — терциям и квартам — / Смертельные приказы отдавал» (АР-12-76) (а поскольку дирижер является злобным, то и управляемая им страна в «Разбойничьей» будет названа «.лютой, злой губернией»).
Музыкальная терминология почти полностью сменяется военной, и ситуация начинает напоминать написанную годом ранее песню «Люди середины», где главнокомандующий тоже отдавал смертельные приказы своим войскам: «Целуя знамя в пропыленный шелк / И выплюнув в отчаянье протезы, / Фельдмаршал звал: “Вперед, мой славный полк! / Презрейте смерть, мои головорезы!” <…> Он молвил: “Кто-то должен умирать, / А кто-то должен выжить, безусловно”».
В 1972 году этот мотив повторится в «Черных бушлатах»: «Сегодня на людях сказали: “ 'Умрите геройски!”» (помимо всего прочего, здесь пародируется известная советская песня: «Смело мы в бой пойдем / За власть Советов / И, как один., умрем / В борьбе за это!», — представляющая собой, в свою очередь, плагиат с «Песни Добровольческой армии», 1914: «Смело мы в бой пойдем / За Русь Святую / И, как один, прольем / Кровь молодую!»).
Отметим еще некоторые сходства между «Людьми середины» и разбираемым стихотворением: «Одни стремились в первые ряды» = «Низы стремились выбиться в икары»; «Фельдмаршал звал: “Вперед, мой славный полк!”» = «Войсками дирижер повелевал»; «Умеренные люди середины» = «Но мудрые и трезвые бекары / Всех возвращали на свои места».