Энола Холмс и маркиз в мышеловке
Шрифт:
Любопытно.
Однако первым делом я должна приобрести билет...
Впрочем, судя по расписанию на стене, поездов в Лондон ходит хоть отбавляй. Каждый час, до позднего вечера.
— Пропал сын герцога! Читайте в свежем номере! — кричал газетчик, стоявший под расписанием.
Я не верила в судьбу, но все же задумалась над тем, как так вышло, что на сцене преступления оказалась именно я, а не мой брат, великий детектив. Мысли спутались, и соблазн оказался невыносимым. Вместо того чтобы продираться дальше к окошечку кассы, я купила газету.
Глава девятая
Я заняла место в углу в кофейне за станцией, села лицом к стене и сняла вуаль. Во-первых,
Она занимала чуть ли не половину первой страницы. Это был студийный фотопортрет мальчика, всего в бархате и оборках — господи, надеюсь, его не заставляли каждый день такое носить! — и со светлыми волосами, уложенными мягкими кудрями, ниспадающими на плечи. Очевидно, его мать перечитала этой несчастной книги «Маленький лорд Фаунтлерой», которая стала причиной страданий целого поколения мальчиков из знатных семей.
Маленький лорд Тьюксбери, по всем правилам «моды Фаунтлероя», был одет в кожаные туфли с пряжками, белые колготки, черные бархатные штанишки до колен с атласными бантиками по бокам, черный бархатный пиджак с белыми кружевными манжетами, высоким воротничком и атласным ремнем. Лицо его ровным счетом ничего не выражало, но челюсть была как будто напряжена.
«ЮНЫЙ НАСЛЕДНИК ГЕРЦОГА ТАИНСТВЕННО ИСЧЕЗ» — кричал заголовок.
Я потянулась за вторым сконом.
«Ранним утром в среду, неподалеку от процветающего города Бельведера, в Вэйзилвезер-холле, родовом гнезде герцогов Вэйзилвезерских, произошло тревожное событие: младший садовник заметил, что французские двери, ведущие в бильярдную комнату, открыты. Новость быстро разлетелась по, дому, и вскоре слуги выяснили, что замок был взломан и на дереве остались следы от острого ножа. Дворецкий, вполне справедливо опасаясь воров, спустился в кладовую и проверил, на месте ли столовое серебро. Как оказалось, из кладовой ничего не пропало. Тарелки и канделябры в столовой остались нетронутыми, как и бесценное содержимое гостиной, галереи, библиотеки и других комнат огромного поместья. Больше на первом этаже следов взлома не обнаружили. Лишь немногим позже, когда горничные обносили горячей водой для умывания членов семьи, выяснилось, что дверь в спальню виконта Тьюксбери, маркиза Вэйзилвезера, открыта нараспашку. Мебель, немая свидетельница отчаянной борьбы, была разбросана по комнате, а достойный наследник таинственно исчез. Виконту, будущему лорду Вэйзилвезеру, единственному сыну герцога, всего двенадцать лет...»
— Двенадцать?! — изумленно воскликнула я.
— В чем дело, мадам? — спросила хозяйка кофейни, встав у меня за спиной.
— А, ничего, — ответила я, поспешно откладывая газету и опуская на лицо вуаль. — Мне казалось, он моложе.
Причем намного, если судить по нежным кудрям и костюму из книжки. Двенадцать! Да в его возрасте полагается ходить в крепком шерстяном пиджаке и бриджах, с отложным воротником, шейным платком и с приличной мужской стрижкой...
Я запоздало поняла, что нечто похожее подумал мой брат Шерлок, когда мы впервые встретились.
— Вы про этого бедняжку, пропавшего лорда Тьюксбери? Что есть, то есть, мать с ним носилась как с малышом. Говорят, с ума теперь сходит от горя, вот несчастье-то.
Я встала со стула, оставила хозяйке полпенни и вышла из кофейни. Саквояж я доверила носильщику на вокзале и налегке отправилась в Бэйзилвезер-парк.
Это расследование обещало быть куда интереснее поисков ярких камешков и птичьих гнезд. Мне предстояло отыскать нечто действительно важное, и я хотела попробовать свои силы. Вдруг у меня и правда получится? Я догадывалась, где может скрываться лорд Тьюксбери, однако
Первые ворота стояли открытыми, а у вторых меня остановил сторож, в обязанности которого входило отваживать от поместья газетных репортеров и любопытных:
— Как вас звать, мэм?
— Энола Холмс, — машинально произнесла я.
Мне тут же захотелось провалиться под землю от собственной глупости. Разумеется, перед побегом я выдумала себе фальшивое имя: Лиана Месхол. Имя я выбрала в честь плюща, символа преданности, думая о маме. А фамилия — это шифр. Если взять слово «Холмс», разделить на «холмс», перевернуть — «мсхол», «Мсхол», и добавить гласную для гладкости произношения, получится «Месхол». Меня не заподозрили бы в родстве ни с одной из английских семей (разве что кто-нибудь спросил бы: «А вы, случайно, не родственница Месхолса из Сассекса, из Тоттерингхит?»), тем более — с Холмсами. Лиана Месхол. Очень хитро! Лиана Месхол! И надо же было мне как идиотке представиться сторожу Энолой Холмс!
Он и глазом не моргнул — мое имя ни о чем ему не говорило. Пока. Если за мной и началась охота, новости о ней еще не достигли этого городка (или ушей сторожа).
— И что же вас сюда привело, миссис... Э-э... Холмс? — спросил он.
Тогда я решила воспользоваться своей ошибкой и ответила:
— Как вам известно, мистер Шерлок Холмс сейчас занят, и он попросил меня приехать вместо него и изучить детали этого дела.
Сторож вскинул брови и выпалил:
— Так вы родственница этого детектива, мэм?!
— Верно, — с достоинством произнесла я и проплыла мимо его будки в Бэйзилвезер-парк.
Тропа, ведущая к дому, заканчивалась красивой круглой лужайкой, и в возвышающемся надо мной поместье поместилось бы, пожалуй, десять Фернделл-холлов, но я не пошла к широким мраморным ступеням и окаймленным колоннами дверям. Меня интересовало не роскошное здание и не великолепные сады с топиариями и ухоженными розами, мерцающими под слабыми лучами солнца. Я сошла с дорожки и направилась к прилегающим территориям, то есть к лесным насаждениям, которые окружали поместье и сады.
Не к лесу. А именно к лесным насаждениям. Я ожидала увидеть там сорняки, мох, колючие кусты — а передо мной предстал подстриженный мягкий газон, на котором при желании можно было играть в крикет.
Скучное местечко. Ни одной интересной лощины, оврага или грота. Плоские безликие земли. Полная разочарования, я вернулась на лужайку. У меня осталась одна догадка... Вдруг за мной раздалось отчаянное сопрано:
— Миссис Холмс!
Я обернулась и увидела, что ко мне бежит несчастная мать пропавшего мальчика, герцогиня. Я поняла, что это она, по богатому наряду: вышитой и украшенной тесьмой серебристо-серой пелерине, слегка задравшемуся лавандовому платью с оборками и атласной нижней юбке плиссе приглушенного розового цвета. Только в ее слезах не было ничего красивого, а в походке раненого лебедя — ничего благородного. Она неслась ко мне, лавируя между деревьями, и выбившиеся из-под шляпки седоватые локоны прыгали по ее плечам.
За герцогиней едва поспевали две перепуганные горничные. Судя по опрятным фартукам и белым чепчикам с кружевами, они только что выбежали из дома вслед за хозяйкой.
— Ваша милость, — увещевали они свою госпожу, — ваша милость, извольте вернуться в дом и выпить чашечку чая. Пожалуйста, идемте, дождь собирается.
Но герцогиня не обращала на них внимания. Она подошла ко мне и дрожащими руками вцепилась в мои запястья:
— Миссис Холмс! Вы ведь женщина, вы меня поймете! Скажите, кто мог сотворить такое зло?! Где мой Тьюки?! Как мне быть?!