Эпизод из жизни мистера Ваткинса Тотля (старая орфография)
Шрифт:
— Въ бытность мою въ Суффолк…. началъ мистеръ Парсонсъ.
— Марта! возьми прочь холодное, сказала мистриссъ Парсонсъ. — Извини, пожалуста, мой другъ!
— Въ бытность мою въ Суффолк, снова началъ мистеръ Парсонсъ, бросивъ нетерпливый взглядъ на жену, которая показывала видъ, что вовсе не замтила этого: — тому ужъ много лтъ назадъ, обстоятельства заставили меня създить въ городъ Кладбище св. Эдмунда. По дорог мн предстояло останавливаться на главныхъ станціяхъ; поэтому, для лучшаго удобства, я похалъ въ кабріолет. Я выхалъ изъ Судбири въ темную ночь около девяти часовъ; пора была зимняя, дождь
— Джонъ! прервала мистриссъ Парсонсъ, тихимъ и вмст съ тмъ сердитымъ голосомъ: — пожалуста не разлей ты супа.
— Фанни! сказалъ Парсонсъ, съ сильнымъ нетерпніемъ: — мн бы очень хотлось, чтобы ты отложила свои хозяйственныя наставленія до боле удобнаго времени. Согласись, мой другъ, что эти постоянныя прерыванія весьма непріятны.
— Другъ мой, я не прерывала тебя, сказала мистриссъ Парсонсъ.
— Но я говорю, что вы прервали мой разсказъ, съ видомъ упрека сказалъ мистеръ Парсонсъ.
— Какой же ты странный, мой другъ! Я должна же наконецъ смотрть за прислугой и приказывать ей. Я совершенно уврена, что еслибъ Джонъ пролилъ супъ на новый коверъ, то ты же первый поставилъ бы это въ вину мн, увидвъ завтра по утру пятна на ковр.
— Ну, хорошо, хорошо! равнодушно сказалъ Габріэль, убжденный, что если дло коснулось до ковра, то ему слдовало оставить свои возраженія. — Кажется, я сказалъ, что ночь была такая темная, что я съ трудомъ могъ различать мои собственныя руки. Дорога была совершенно безлюдная, и увряю тебя, Тотль (послднія слова были сказаны съ намреніемъ завладть блуждающимъ вниманіемъ Тотля, которое было отвлечено конфиденціяльнымъ переговоромъ между мистриссъ Парсонсъ и Мартой, сопровождаемымъ передачею огромной связки ключей), увряю тебя, Тотль, что чувство моего одиночества начинало сильно тревожить меня….
— Подавай пирогъ мистеру Парсонсу, снова прервала мистриссь Парсонсъ, отдавая приказаніе слуг.
— Другъ мой! замтилъ мистеръ Парсонсъ жен своей, съ весьма угрюмымъ видомъ. — Въ это время, какъ я повернулъ съ дороги, продолжалъ Габріэля: — лошадь моя вдругъ остановились и сильно стала рваться назадъ; я подтянулъ возжи, выпрыгнулъ изъ кабріолетки, подбжалъ къ морд лошади и увидлъ, что на самой середин дороги лежитъ человкъ, лицомъ кверху. Сначала я думалъ, что онъ былъ мертвый; но нтъ! онъ былъ живъ, и, во видимому, съ нимъ не случилось никакого припадка. Онъ вскочилъ на ноги, сложилъ руки на труди и, бросивъ на меня такой выразительный взглядъ, какого ты не можешь представитъ себ, закричалъ….
— Не угодно ли пуддинга? сказала мистриссъ Парсонсъ.
— O, Боже мой! воскликнулъ Парсонсъ, доведенный на этотъ разъ до отчаянія. — Тотль, выпьемъ вина. Я вижу, что въ присутствіи мистриссъ Парсонсъ нтъ возможности говорить что нибудь дльное.
Это нападеніе было принято весьма обыкновеннымъ образомъ. Мистриссъ Парсонсъ самымъ скромнымъ полу-голосомъ обратилась къ разговоромъ къ миссъ Лиллертонъ; старалась доказать при этомъ случа нетерпливость мужчинъ вообще; намекнула, что этотъ недостатокъ особенно замтенъ въ ея муж, и кончила замчаніемъ, что она одарена превосходнйшимъ характеромъ,
Наконецъ собрали со стола; дамы удалились въ гостиную, гд миссъ Лиллертонъ сла за фортепьяно и играла изумительно громко. Мистеръ Ваткинсъ Тотль и мистеръ Габріэль Парсонсъ болтали разный вздоръ до окончанія второй бутылки. Отправились въ гостиную, мистеръ Парсонсъ предувдомилъ пріятеля, что онъ условился съ женой оставить его съ миссъ Лиллертонъ наедин, сейчасъ же посл чаю.
— Послушайте, сказалъ Тотль, поднимаясь съ Парсонсомъ по лстниц; — не лучше ли отложить это до… до…. ну, да положимъ хоть до завтра?
— Не думаешь ли ты, что было бы гораздо лучше оставить тебя въ той конур, въ которой я нашелъ тебя сегодня поутру? грубо возразилъ Парсонсъ.
— Ну, хорошо, хорошо…. я вдь только намекнулъ объ этомъ, сказалъ бдный Ваткинсъ Тотль съ глубокимъ вздохомъ.
Чаи кончился необыкновенно скоро. Миссъ Лиллертонъ, придвинувъ маленькій рабочій столикъ къ одной сторон камина и поставивъ на него небольшой деревянный станокъ, въ род миніатюрной глиномятной машины, дятельно занялась разматываньемъ коричневаго шолка.
— Ахъ, Боже мой! воскликнулъ Парсонсъ, вставая съ мста и довольно искусно выражая на лиц своемъ притворное изумленіе: — я совсмъ позабылъ объ этихъ несносныхъ письмахъ. Тотль, я знаю, ты извинишь меня.
Еслибъ Тотль дйствовалъ по своему произволу, то, конечно, онъ никому и ни подъ какимъ видомъ не позволилъ бы оставить гостиную, разв допустилъ бы это снисхожденіе только собственной своей персон. Но въ настоящемъ случа онъ обязанъ былъ смотрть на уходящаго Парсонса съ веселымъ лицомъ.
Едва только Парсонсъ вышелъ изъ комнаты, какъ въ дверяхъ показалась голова Марты съ слдующими словами:
— Пожалуйте, сударыня, васъ требуютъ.
Мистриссъ Парсонсъ тотчасъ же вышла изъ гостиной, тщательно затворила за собой дверь, и мистеръ Ваткинсъ Тотль остался наедин съ миссъ Лиллертонъ.
Первыя пять минутъ господствовало глубокое безмолвіе. Мистеръ Ваткинсъ Тотль думалъ о томъ, какъ ему начать, а миссъ Лиллертонъ ровно ни о чемъ не думала. Огонь въ камин начиналъ погасать; мистеръ Тотлъ помшалъ его и подкинулъ свжаго угля.
Миссъ Лиллертовъ закашляла. Мистеръ Ваткинсъ Тотлъ подумалъ, что прелестное созданіе начинаетъ заговаривать.
— Извините, сударыня, сказалъ онъ.
— Э?
— Я думалъ…. мн послышалось, какъ будто вы что-то сказали.
— Ни слова.
— О!
— Мистеръ Тотль, на соф лежатъ какія-то книги: можетъ-быть, вы хотите посмотрть ихъ, сказала миссъ Лиллертонъ, когда прошло еще пять минутъ скучнаго молчанія.
— Нтъ, благодарю васъ, отвчалъ Ваткинсъ и вслдъ за тмъ съ чрезвычайно изумительною даже для него самого храбростью прибавилъ: — сударыня… ахъ, извините! я хотлъ сказать: миссъ Лиллертонъ…. миссъ Лиллертонъ! и хочу поговорить съ вами.