Это было жаркое, жаркое лето
Шрифт:
— На полигон, куда ж еще? — удивился Голова. — Там и оружие спрячем, и деньжата поделим. — Он тут же помрачнел, вспомнив про свою затею ни с кем не делиться, и погрузился в раздумья: пройдет ли все так, как он замыслил, удастся ли ему расправиться с остальными.
А дальше, как обычно бывало в компании после схлынувшего возбуждения, пошла веселая разноголосица:
— А я тому в грудак — бабах!.. А я этому в лоб — и он готов!.. А в ногу тому, шустрому, с деньгами — это ведь я залепил!.. Не гони, в грудак — это я его!.. — Лишь Умник молчал, хотя знал
— Где бросим тачку? — уточнил Дрын. — Подальше от полигона?
— Да нет, гони прямо туда, — решил Голова и повернулся назад. — Ну, чего уставились?
— А что, — недоумевающе спросил Сокол, — конспирация нам больше не нужна?
— На хрен эту долбаную конспирацию! — поморщившись, заявил пахан. — Хорош, отконспирировались! — И пояснил свою мысль:
— Короче так, голуби мои сизокрылые… Разлетаемся в разные стороны. Делим бабки — и до свидания! Я, например, уже знаю, куда подамся. Нет, кто хочет — ради бога, пусть сидит на месте и дожидается, пока его кинут на нары.
Новость прозвучала для всех словно гром с ясного неба.
Стадные инстинкты каждого никак не могли такое воспринять.
Остаться одному? А кто же будет за них думать, командовать?
— Слишком много мы где засветились, — объяснил ошарашенным подельникам Голованов. — Менты, небось, и так уже землю носом роют, а после этих почтовиков совсем озвереют.
Те олухи, помимо теток, еще и одного ихнего завалили.
— Ну, одна тетка, может, и жива, — попробовал было заикнуться Мелкий, но его оборвало радостное ржание Головы:
— А ты бы остался жив, если б тебя такой дурой изо всех сил по башке шандарахнули? Давай, попробуем? — развеселился он. И вдруг вспомнил:
— Что ж того козла-то никто не добил?
Я ж вам орал, что у меня стрелялка кончилась.
— Да и хрен с ним, — вяло отреагировал Сокол, — пусть живет. — И, вспомнив о своем трофее, достал из-за пазухи пистолет.
— Ух ты! — восхитился Голова. Его глаза загорелись. — А ну, дай взглянуть! Классная вещица… — Повертев пистолет в руках, он нехотя вернул его Соколу. — А кто еще подобрал?
Мелкий упрямо молчал — он знал, что стоит ему только достать свою законную добычу, как главарь немедленно ее конфискует. Не у кого-нибудь, а именно у него. Вон, Соколу, к примеру, так вернул.
— Ну, ну! — подбодрил пахан, подозрительно глядя на Мелкого. Он не видел точно, кто еще прихватил такой лакомый кусок, но на всякий случай сверлил взглядом именно «довеска».
— Ну я, я подобрал! — не выдержали у того нервы и неожиданно для самого себя, опережая неминуемую просьбу, Мелкий вдруг выпалил:
— А вот хера я тебе его покажу, понял?
— Ух ты, у нашего Мелкого голосок прорезался! — с неожиданным добродушием подивился Голова, а про себя подумал:
«Куда ж ты денешься? Мне ведь такая дура вскоре как раз позарез нужна будет. Вот только до полигона доберемся…»
— Подъезжаем! — объявил Дрын. — Прямо до нашего блиндажа
— Давай прямо к нему, — подтвердил Голова. — Мы теперь люди важные, — он похлопал по сумке, стоявшей у него на коленях, — чего зря ноги утруждать?.. Э, а это еще что за херня? — с недоумением спросил он, заметив над входом одного из блиндажей болтающуюся белую тряпку. — А ну, Мелкий, сгоняй, посмотри… Да сними ее оттуда! — крикнул он уже ему вслед.
— Нам как раз тряпка не помешает — оружие почистить, — объяснил он сидящим в машине, — а то все забываем. — И рассмеялся, глядя как Мелкий подпрыгивает, безуспешно пытаясь дотянуться до куска материи, висящего на недоступной для его маленького роста высоте. — Ну, мелюзга, — презрительно процедил Голова сквозь зубы и хотел было крикнуть, чтобы тот возвращался, когда Мелкий, изловчившись, все же добился своего. — Зачем он туда полез? — недовольно буркнул пахан, заметив, как тот с тряпкой в руках вдруг юркнул в дверь блиндажа. — И вообще, что за сука стала шастать по нашей территории? Какие-то тряпки развешивают… Надо будет поймать, да пустить в расход, как того бомжа.
— Может кто-то из тех, что по ягоды… — начал было Дрын и вдруг ткнул пахана локтем. — Смотри! Чего это с ним?
— Мелкий выскочил наружу с дико вытаращенными глазами и беззвучно открывающимся ртом. На его физиономии цвела радостно-бессмысленная идиотская ухмылка.
— Эй, сюда! Сюда, скорее! — громко заорал он, призывно махнул рукой, и опять скрылся в дверном проеме.
— Да что он там дурака-то валяет? — уже по-настоящему разозлился Голова и первым выскочил из машины, чтобы самолично надавать вконец оборзевшему Мелкому пинков.
Но и он, не веря своим глазам застыл на пороге, а сзади нетерпеливо напирали подскочившие подельники. — Вот это да!.. — сглотнув слюну, только и смог выдохнуть Голова. — На нарах лежала связанная по рукам и ногам девушка примерно их возраста, да не какая-нибудь грязная бомжиха, а очень симпатичная и, как сразу бросалось в глаза, опрятная и ухоженная, которая глядела на парней испуганными глазами. — Что за ерунда такая?.. — Голова подошел к ней поближе и, словно пытаясь убедить себя в том, что все это не сон и не похмельная галлюцинация, недоверчиво протянув руку, провел по загорелому женскому бедру, дразняще сверкающему из-под высоко задравшейся юбки. Приятная на ощупь девичья кожа убедила его в реальности происходящего.
Девушка, наконец опомнившись, пронзительно взвизгнула и попыталась отдернуть ногу, в которую уже крепко впилась немытая пятерня парня со страшной физиономией:
— Убери руки! Кто вы такие? Я сказала, убери руки! — закричала незнакомка и даже попыталась лягнуть Голованова связанными ногами, что получилось у нее весьма неловко — мешали впившиеся в тело веревки.
— Ах ты стерва! — разъярился тот, и без колебаний, скорее даже машинально, ударил ее по щеке. — А ну, молчать, коза драная! Это ты кто такая, хотел бы я знать! — рявкнул он на пленницу, у которой от сильного удара резко мотнулась голова.