Этот мир не выдержит меня. Том 5
Шрифт:
Как говорится, раз карта попёрла, нужно идти ва-банк.
Зверь посмотрел на меня по-человечески хитрыми глазами. Я спокойно выдержал этот взгляд, внутренне готовый ко всему: хоть к драке, хоть к смерти.
Зверь снова втянул носом воздух и, похоже, почувствовал мою уверенность. Он будто бы улыбнулся — плотоядно, хищно — но артачиться не стал. Через секунду на предплечье Эльзы уже красовалась яркая отметина, оставленная его шершавым языком.
— Жжётся… — тихонько пожаловалась Эльза.
— А у меня сильнее! — тут
— Не может быть, чтобы в сто раз! — с возмущением возразила Эльза
— А вот и может!
— Ну и пускай!
Перепалка затухла так же неожиданно, как началась, однако я не обратил на это особого внимания.
Я смотрел на зверя, а он смотрел на меня, будто бы предлагая пройти тем же путём, по которому уже проследовали обе мои сестры.
Я едва заметно качнул головой. Нет, дружок, мне твоя защита без надобности. Я сам себе стая, и в чужой мне делать нечего.
Зверь рыкнул — мол, не настаиваю, — и отвернулся. А точнее, снова отдался в жадные объятья Тори и присоединившейся к ней Эльзы. Теперь девчата могли гладить коттара в четыре руки, с удвоенной эффективностью.
Вот и славно. Лучшего телохранителя для сестёр просто не найти.
Я повернулся к двери и встретился глазами с Дру-угом. На него было больно смотреть. Его вытянутое лицо превратилось в маску грустного клоуна: уголки тонких губ опустились, на глазах навернулись слёзы, а кончик носа налился непривычной краснотой.
Дру-уг был растерян, обижен и немного зол. Казалось даже, что он вот-вот разрыдается от избытка чувств.
— Смотри на мир позитивнее, — я улыбнулся морфану. — В любой, даже самой неприятной ситуации есть что-то хорошее.
— Маленький поувелитель принял в стаю челоувечекские существа, — Дру-уг говорил так, словно неожиданно наступил конец света. — Теперь оун будет любить их боульше, чем меня… Чтоу в этоум хоуроушегоу?
— Как что? — деланно удивился я. — Считай, что маленький повелитель сменил тебя на твоём посту, чтобы ты мог отправиться со мной за добычей…
— За доубычей? — с тоской переспросил Дру-уг. Судя по тону, даже это не смогло отвлечь его от печальных мыслей.
— Впереди нас ждёт большая битва, — я ободряюще хлопнул морфана по предплечью, — после которой будет много добычи. А много добычи — это много жёлтых кружочков. Так много, что мы вряд ли сможем их унести!
— Поучему этоу не смоужем, челоувечек? — удивился Дру-уг. В его голосе наконец-то появились нотки интереса.
— Потому что у нас будет целая куча жёлтых кружочков… Даже не куча, а настоящая гора! Такая большая, что ты не сумеешь её поднять.
— Сумею, если буду поуднимать гоуру поу частям, — рассудительно возразил Дру-уг, совершенно по-детски попавшись на удочку. — Воут увидишь…
— Тогда собирайся, — усмехнулся я. — Если хочешь попробовать свои силы.
Дру-уг радостно кивнул, потом вновь помрачнел, взглянув на коттара,
Я поднял с пола плошку со слюной и разлил ценный ингредиент по маленьким кувшинчикам. Для безопасности и удобства транспортировки.
На этом всё. Подготовку к походу пора было прекращать волевым решением его организатора, то есть меня. Иначе появлялся риск утонуть в бесконечных мелочах и нюансах, предусмотреть которые целиком и полностью — так, чтобы быть готовыми к любому развитию событий, — всё равно не выйдет.
Спустя четверть часа невидимый Дру-уг вывел застоявшегося Усача из-за трактира. Гигантский краб, получивший в счёт будущих трудов целого телёнка, который исчез в его безразмерной утробе быстрее, чем мясник успел пересчитать положенную ему плату, находился в благостном расположении духа.
Усач спокойно — можно даже сказать, стоически — перенёс процесс погрузки на него всего нашего барахла. На бугристом панцире удобно поместились мины, маскировочные сети, куча другого снаряжения и главное оружие любого бойца — лопаты. Оставалось только поднять «на борт» экипаж и можно выдвигаться…
Команда «счастливчиков», которым выпал шанс поучаствовать в сравнительно честном отъёме призмы у гвардейцев барона Риордана, разместилась у входа в трактир почти в полном составе. Утреннее солнце — невысокое, но жгучее, загнало их под навес, где каждый нашёл себе занятие по душе.
Фольки спал, прикрыв лицо какой-то грязной тряпкой, и изредка всхрапывал, словно боевой конь при виде врага. Большой спокойно проверял болты, а Лэйла нервно прохаживалась вперёд-назад, поигрывая время от времени своим огромным молотом. Дру-уг же недвижимо замер в самой густой тени, чтобы случайно не выдать собственное присутствие какому-нибудь внимательному наблюдателю — при ярком свете невидимость морфана работала несколько хуже, чем в полумраке.
— Ну что, малыш? — первой, разумеется, не выдержала Лэйла. — Ты зачем вытащил меня из кровати? Хочешь, чтобы я спала в грязи, как наш северный вонючка?
Грациозно вытянув ногу, она брезгливо указала на Фольки носком сапога.
— Чего мы ждём? — продолжала распинаться девушка. — Пока тётушка Лэйла обуглится под этим проклятым солнцем? Если так, то ставлю селезёнку против горсти пыли — ждать осталось недолго!
— Миледи, уверен, вы будете очаровательны даже в том случае, если покроетесь аппетитной хрустящей корочкой, — улыбнулся Большой, спрятав болты в колчан.
— Заткнись, недомерок, — мимоходом бросила Лэйла и снова обратилась ко мне: — Маленький мой, если мы не отправимся в путь прямо сейчас, то я вернусь в кровать, и никто…