Евангелие в памятниках иконографии, Покровский Николай Васильевич

Евангелие в памятниках иконографии

на обложку

Покровский Николай Васильевич

Шрифт:

Свет Христов просвещает всех.

Т. Т. Ξ. Δ. Ф. Τούτο то ξυλον δαίμονεί φρύττουσι.

Сего древа демоны трепещут.

E. E. E. Е. Ελένη εύρηκεν εύρημα έν γολγοθά (или: ’Ελένη εϋρηκεν έρεισμα εύσεβείαζ).

Елена обрела обретение на Голгофе (Елена обрела опору благочестия),

θ. θ. θ. θ. θέα θεοΰ θεΐον θάυμα.

Чудись Божию чудному чуду.

X. X. X. X. Χριστόζ χριστιανοί^ χάριν χαρίζει.

Христос христианам благодать дарует.

Σ. О. П. Т. Σταυρού όπλον πολεμίουζ ταράττει.

Крестное оружие супостатов прогоняет.

Σ. В. Т. Σταυρόζ βασιλέων τρόπαιον.

Крест царей победное знамя.

Σ. П. Т. Σταυρός πιστών τειχοζ.

Крест верных твердыня.

Σ. А. Η. Σταυρός αγγέλων ήδυσμα.

Крест ангелов веселие.

Κ. Δ. Т. Και δαιμόνων τράυμα.

И демонов уязвление.

Σ. Η. Т. Σταυρφ ήττοΰνται τύραννοι.

Крестом

побеждаются тираны.

Р. Р. Р. Р. Ρύστηζ ρύσει ρυσόΰζ ρύει.

Избавитель избавлением обветшавших избавляет.

Криптография русских крестов более разнообразна, чем греческая:

НИКА = νικα = побеждает [2255] .

К Т. Копье, трость.

Д. Д. Д. Д. Древо добро досада диаволу; или: древо дарует древнее достояние.

С. С. С. С. Свет (или Спас) сотвори сеть сатане.

Б. Б. Б. Б. Бич Божий биет бесы.

X. X. X. X. Христовы хоругви христианам хвала.

B. В. В. В. Возвращение вечное верным в рай; или: велие веселие в него верующим.

2255

Произвольные толкования XVII в.; «на кресте искупи кровию Адама»; или; «никакоже царствию его несть конца». Рукоп. Макар. — Унж. мон. № 1089.

Р. Р. Р. Р. Реченному роду радости ради.

О. О. К. Ц. Е. Обретен от Бога крест царицею Еленою.

Ч. Ч. Е. Ч. Честно чтущим его человеком.

C. В. В. Н. Содержай вся висяй на древе.

К. К. К. К. Крест крепости Константину к вере.

Ц. Б. П. Царь Бог превечный.

О. М. О. Оружие миру одоление.

М. М. М. М. К. В. Много бо может моление Матернее ко благосердию Владыки.

П. П. П. Пойте, почитайте, поклоняйтеся.

Д. П. Д. Н. Я. П. Ц. В. Η. П. Днесь превелие древо нам явися, понеже царь вечный на нем пригвоздися [2256] .

2256

Ровинский. Народн. карт., III, 332–333.

И криптография греческая, и славянская богослужебная письменность, и личная изобретательность русских книжников оказали свое влияние на нашу криптографию. Нам доводилось видеть такие кресты (например, на иконе в ярославской Феодоровской церкви), на которых число этих букв восходит свыше 100. Ключа к изъяснению их нет, и все наши толкования были бы более или менее произвольны. Буквы эти встречаются главным образом на крестах киотных и запрестольных, особенно деревянных резных XVII–XVIII вв.

Распятый Спаситель имеет определенные типические черты; Его положение на кресте и одеяние подчинены также условным иконографическим правилам. Если на дверях Сабины и на британской таблетке тип распятого Спасителя носит еще следы античного влияния, то в сирийском Евангелии он уже близок к типу византийскому. Лицо Христа распятого в памятниках византийских всегда обрамлено небольшой темной бородой; длинные волосы локонами падают на плечи; между тем как на Западе даже и в XI–XII вв. нередко можно видеть распятого Христа без бороды. Голова Его украшена крестообразным нимбом, в котором не позднее XI в. появляются буквы owh (крест Авраамия Рост., фреска Киево-Соф. соб.). Русская письменность иногда изъясняет довольно правильно значение этих букв: «аз семь сый» (рукопис. соф. библ. XVI в. № 1479, л. 198); но лица, незнакомые с греческим языком, придумывали искусственные объяснения, напр, w = отеческий, о = ум, н = непостижим, или w = от небес прииде, о = они Его не познаша, н = на кресте распяша [2257] , или; «жидове узрят Его в он день и возглаголют „вон он“» (цит. рукоп.). Очевидно, что в этих изъяснениях нет ни механической точности, ни целесообразного смысла. Голова Христа всегда склонена на правую сторону (от зрителя на левую): обратное положение придано голове только на вратах Св. Павла; а в памятниках западных голова Христа иногда держится совершенно прямо. Русские памятники неизменно повторяет старый византийский прием, а русская письменность дает ему символическое изъяснение: «главу Спас склонил на десную страну, да преклонит вся языки веровати в Него» (цит. рукоп., л. 191) [2258] . Действительное же объяснение заключается в словах св. Иоанна: когда же Иисус вкусил уксуса, сказал: совершилось; и преклонив главу предал дух (Ин. XIX, 30). Терновый венец на голове распятого Спасителя совсем неизвестен в памятниках византийских и древнерусских; да и его применение к распятому Христу не согласно ни с рассказом Евангелия, ни с соображениями теоретическими. Введен он впервые на Западе в ΧΙΙ-ΧΙΙΙ вв. с целью усилить страдальческий вид Распятого; и оттуда перешел в искусство православное не ранее XVII в. (сийское Евангелие). Искусство древнее византийское в изображении распятого Христа сообразовалось с рассказом Евангелия и, соответственно, разным моментам распятия представляло Христа то живым, то уже умершим: признаками этого различия служат главным образом глаза. В некоторых памятниках глаза Христа открыты (Ев. сир., афинск. и ватик. № 1156, псалт. лобк., пандокр. и барбер., новгор. крест препод. Антония и др.) [2259] , в других закрыты (Ев. ватопед., эмаль Звенигород., слав, псалт. Хлудова и др.). Другой признак, менее надежный: прямое или обвислое положение тела Иисуса Христа. По общему обычаю византийцев тело Христа имеет прямое положение, руки — горизонтальное: заключение это опирается на всю массу византийских и русских памятников; его поддерживает также патриарх константинопольский Герман, говоря, что лицо Христа распятого было обращено к западу, а руки — к северу и югу (т. е. имели горизонтальное положение) [2260] . Объясняется это тем, что византийцы не считали нужным в данном случае приближаться к действительности; они, напротив, заботились о том, чтобы даже и на кресте фигура Богочеловека сохраняла подобающее ей величие. Идеализм воззрения заглушал требования природы изображения. Лишь слабые попытки приближения к природе мы видим в некоторых изображениях, где тело Христа слегка изогнуто (крест Анаст. Син.; оклад Ев. Симеона Горд.; новгор. крест архиеп. Алексея и др.). Точные данные в виде значительного числа дошедших до нас вещественных памятников дают нам возможность с полным беспристрастием решить один из спорных вопросов XI в. Он возник в эпоху вероисповедных споров между греками и латинянами, не имел археологической и даже точной фактической постановки и направлен был к целям догматическим. Кардинал 1умберт обвинял греков, между прочим, в том, что они изображают Христа умирающим на кресте и, таким образом, из распятия делают подобие антихриста [2261] . Этот отзыв кардинала легковерно подхвачен немецкими учеными Гефеле и Штокбауэром. Первый, признавая безусловно верность тенденциозного отзыва, не мог привести в подкрепление его положительно ни одного греческого памятника; но указал несколько памятников западных, из которых будто бы видно идеальное — в противоположность греческому натурализму — трактование сюжета на Западе: в ряду их первое место занял памятник восточный — Евангелие Раввулы. Затем, узнав из издания Аженкура, что некоторые из западных памятников не отличаются желательным идеализмом, Гефеле огулом обвинил в этом тех же греков, принесших свой натурализм в Западную Европу, и в доказательство сослался на фрески римских церквей Св. Павла и Сильвестра [2262] , умолчав, однако, о других греческих памятниках на Западе как противоречащих его мнению (фрески Урбана, врата в ц. Павла и др.) и ни словом не упомянув о том, действительно ли названные им памятники представляют точное повторение образцов византийских.

2257

Объяснение это в т. н. беседе трех святителей. В моем экземпляре (рукоп. XVIII в.) этим объяснением начинается беседа. Оно повторено в журнале «Изограф», 1884, вып. VII, стр. 33–34.

2258

Ср. Ровинский. Народн. карт., ГУ, 624.

2259

Игумен Даниил, описывая распятие в исрус. храме Воскресения, говорит, что Спаситель здесь представлен яко жив. Палест. сборн., вып. 3, стр. 20.

2260

Пис. отц., 1,421.

2261

Hominis morituri imaginem affigitis crucifixae imagini Christi, ita ut quidam antichristus in cruce sedeat, ostendens se adorandum tamquam sit Deus. Humbert, card. adv. graec. calumnias. Migne s. t, t. CXLIII, coi. 973. То же Will. Acta et acripta quae de controversiis cccles. gr. et lat. etc., p. 126.

2262

Agincourt, XCVI, Cl; cf. XCVII.

В памятниках немецких Гефеле видел также следы двоякого трактования распятия — и опять, увлеченный Гумбертом, он признает идеальный тип западным, а натуралистический объясняет греческим влиянием [2263] . Выходит, таким образом, что греки вносили в западную иконографию одни только недостатки. Но это лишь одна теория. Союзник Гефеле Штокбауэр отнесся также с полным невниманием к памятникам византийским и в подтверждение слов гумберта сослался на распятие Анастасия Синаита, заметив, что все византийские изображения были копиями этого распятия [2264] . Было бы вернее сказать: ни одно из византийских распятий не сходно вполне с этим памятником темного происхождения. Ясно одно, что Гумберт, быть может, под влиянием предвзятой мысли, обосновал свой отзыв на немногих примерах греческих распятий и усилил их недостатки; а его защитники, по-видимому, не знают или не хотят знать даже и этих примеров и, несомненно, не знают распятий греческих, имеющих

характер идеальный. Для характеристики их отношений к спорному вопросу следует указать на то, что они искажают ответ константинопольского патр. Михаила Керуллария на обвинения латинян. Они говорят, что патриарх признал силу этого обвинения и оправдывал греческие формы изображения распятия тем, что они соответствуют действительному виду распятого Христа на кресте и что греки не желают изменять естественный образ человека [2265] в противоестественный. Впервые такое истолкование слов патриарха дал Гефеле; за ним пошел Штокбауэр, даже не проверив вывода Гефеле по оригиналу. Между тем в подлинном ответе патр. Михаила Керуллария совсем даже нет речи об изображениях распятия:…Καί δτι τοΰζ πώγω-ναζ παραττλησίωζ έκείνοιέ ξυράν καί την κατά φύσιν ανθρώπου μορφήν παρά φύσιν έξαλλάσσειν οϋκ άνβχώμβθα [2266] . Как видно, речь идет о брадобритии; греки не желают, подобно католическому духовенству, брить бороды и через то изменять естественный вид человека. Упрек Гумберта относительно распятия остался без ответа. Таким образом, рассказанный эпизод и его новейшая оценка не дают цельной и верной характеристики истинного положения дела. Они захватывают лишь одну часть целого, утрируют ее и неверно придают ей значение общего принципа. Как в памятниках византийских мы видели двоякое трактование сюжета, так то же самое увидим и в западных, с той, впрочем, разницей, что натуралистический тип, получивший в Византии лишь первое зачатие, доведен был на Западе западными художниками до последней крайности. Начало разложения идеального типа проглядывает уже в распятии на кресте Лотаря; а в эпоху готики и Ренессанса натурализм в распятии решительно убивает подобающие Богочеловеку черты величия. Художники находили возможным копировать распятие с распятых мертвецов. Направление это с Запада перешло в Россию и стало одним из пунктов разногласия между русскими консерваторами и либералами: протесты против него находятся и в требниках XVII в., и в старообрядческих тетрадках. Одним из признаков этого нового направления, сверх признаков рассмотренных, служит число гвоздей. Во всех памятниках византийских, начиная с Евангелия Раввулы, Христос распят четырьмя гвоздями, по одному в каждой руке и ноге. В древнейших памятниках Запада то же. Но начиная с XII в. на Западе является обычай полагать ноги Христа одну на другую и пригвождать их одним гвоздем [2267] . Прием этот в XVII–XVIII вв. стал известен и грекам [2268] . Русские люди познакомились с ним еще в XV в. В 1441 г. великий князь Василий Васильевич в послании своем к константинопольскому патр. Митрофану об отступлении митр. Исидора от православия писал, что Исидор велел носить перед собой латинское изваянное распятие, на котором обе ноги Христа были пригвождены одним гвоздем [2269] . Однако не только в XV в., но даже и в XVI–XVII вв. это распятие не было принято в русской церковной иконографии; исключение составляют некоторые русские гравюры и лицевые рукописи XVII–XVIII вв., не относящиеся к числу предметов религиозного почитания. Без сомнения, ввиду этих исключений русский иконописный подлинник сводной редакции делает особую отметку о четырех гвоздях; а св. Димитрий Ростовский говорит, что хотя в прологе и в памятниках западной иконографии являются только три гвоздя, однако восточная церковь всегда признавала и признает, что Христос был распят четырьмя гвоздями, и в таком виде изображает распятие Господне. Святитель ростовский призывает в свидетели Беллярмина, который подтверждает верность восточного предания ссылками на письменные и вещественные памятники древности (Иустин Мученик; Ириней Лионский; миниатюры рукописей парижской библиотеки [2270] ).

2263

Beitrage, II, 271–272.

2264

Stockbauer, 201–202.

2265

Т. е. Христа, распятого на кресге, как объясняет Гефеле. Conciliengesch. Bd. IV, S. 737; Beitrage, II, S. 271.

2266

Mansi. Concil., t. XIX, col. 813; Will. Acta et scripta, p. 157–158.

2267

Отте полагал, что обычай этот возник в XIII в. (Zur Iconogr. des Crucif.). Но в ганноверском музее находится миссал XII в. (около 1180 г.) с миниатюрой распятия, где ноги Христа пригвождены одним гвоздем (Zeitschr. filr christl. Kunst, 1890, Η. 4, S. 122). Замечательно при том, что миниатюра, даже и по снимку Шонермарка, имеет византийский характер. Не переделаны ли ноги Христа впоследствии?

2268

Agincourt, CXI, I.

2269

Русск. истор. библ., VI, 533.

2270

Четьи минеи, Декабрь: предисловие. О реликвиях: R. de Fleury. Memoirc, p. 170 sq.

Одеяние Христа в изображениях распятия двояко: колобий или перевязка на чреслах. Так как распятие Христа не отличалось от распятия обыкновенных преступников, то нужно думать, что Он был распят обнаженным. Такая практика греко-римско-го распятия засвидетельствована древними авторами [2271] , а по отношению к Христу мы имеем свидетельство Евангелия о снятии с Него одежд и разделении их (Мф. XXVII, 35; Мк. XV, 24; Лк. XXIII, 34); снята была с Него не только верхняя одежда, но и хитон (Ин. XIX, 23). Мнение Липсиуса, будто обнажение преступников означало то, что они должны умереть в том виде, в каком они вышли из утробы матери, опровергнуто Фульдой, который признал его плодом поэтического вымысла. Ни символика, ни чувство естественной стыдливости не принимались в соображение палачами Рима; никакое бесстыдство не возбуждало массу, приученную к нему и жизнью, и искусством. Римляне распинали даже женщин в обнаженном виде. Впрочем, большинство исследователей полагает, что чресла распинаемых были прикрыты перевязкой. Как бы то ни было, но в христианском искусстве мы не видим полного обнажения распятых. В ватиканском кодексе Иисуса Навина распятые (furca) пять царей одеты в туники [2272] . В ватиканском минологии и пандократорской псалтыри распятые христианские мученики и цари мадиамские (Суд. VIII) одеты или в туники, или в соответствующие их званию одежды или имеют перевязки на чреслах [2273] . То же и по отношению к Христу. Чувство отвращения к наготе и благоговейное уважение к изображаемому предмету заставляли художников прикрывать тело Христа одеянием. Считаем излишним рассматривать старые мнения по этому предмету, например, Гримуара, будто перевязка является не ранее VIII в. [2274] , а колобий с этого времени выходит из употребления [2275] , и будем говорить на основании собранных нами фактов. На первых распятиях на дверях Сабины и британской таблетке чресла Христа покрыты лентием. Тут необходимо видеть влияние античной школы. Но от VI по X в. (эпоха полного развития византийского искусства) почти на всех византийских распятиях Христос является в длинном безрукавном колобии: сирийское Евангелие, реликварий монцский и крест, кодекс Григория Богослова № 510, псалтыри лобковская, пандократорская, барберинова и британская, корсунские кресты, гелатская эмаль. На некоторых памятниках (Григор. Богосл., гелатск. эмаль) колобий багряного цвета; отсюда становится очевидной неточность мнения Штокбауэра, который, говоря о следах византийского влияния в западных распятиях от XII в., замечает, что западная багряная одежда Христа не имеет прототипов в византийских распятиях и составляет изобретение Запада [2276] . Мы, впрочем, охотно уступили бы это изобретение Западу, если бы то позволили факты. Хотя пурпуровая одежда, как принадлежность царей и первосвященников, сообщает идеальную черту Распятому и намекает на кровавую голгофскую жертву, — однако она все-таки составляет историческую неточность. Пурпуровая одежда была на Христе во время Его бичевания, когда циничная толпа издевалась над Ним, восклицая: радуйся царь иудейский. В Евангелии одежде этой даются названия: χλαμύζ κοκκίνη, chlamys coccinea (Мф. XXVII, 28), πορφύρα, purpura (Мк. XV, 17), έσΟϋζ λαμπρά, vestis splendida (Лк. XXIII, 11),ίμάτιον πορφνροΰν pallium purpureum (Ин. XIX, 2). Византийские художники истолковывали эти термины в смысле далматика багряного цвета; но эта одежда была снята со Спасителя до распятия. Лентий на чреслах Христа в рассматриваемый период времени встречается лишь изредка (лобк. пс.); в XI в. он становится преобладающим, а с XII в. единственным одеянием распятого Спасителя. Аналогичное явление представляют и памятники западные.