Евангелие в памятниках иконографии

Покровский Николай Васильевич

Рассмотрев памятники, перейдем к изъяснению главнейших черт изображения распятия Христа по этим памятникам.

Форма креста. Обширное разнообразие их в древних памятниках распятия показывает, что отдаленная христианская древность не придавала им неизменного символического значения и с изображением распятия не связывала неизбежно полемического вопроса о действительном виде креста Христова. Первые распятия появляются в искусстве уже по уничтожении крестной казни, и, следовательно, христианские художники не могли руководствоваться ни наблюдением над живой действительностью, ни свежим преданием. Да и задача их заключалась не столько в точнейшем воспроизведении второстепенных подробностей исторического факта, сколько в выражении идеи крестной смерти Христа. В древнейших полусимволических изображениях распятия крест четырехконечный immissa или трехконечный commissa. В первых распятиях — на дверях Сабины, — по-видимому, трехконечный, на британской таблетке пятиконечный, в сирийском Евангелии четырехконечный. В памятнике IX в. (лобк. пс. Гр. Богосл. № 510) крест восьмиконечный: таков он по преимуществу и в памятниках последующего времени; однако иногда одновременно с ним встречаются в распятиях кресты семиконечные (Ев. афинск. и ватопедск.; моз. Св. Марка венец и мюнхенск. оклад) и даже пятиконечные (парижск. аворий). Подобное же разнообразие замечается и в древних памятниках западных [2159] . Форма креста immissa зависит от присутствия и положения дощечки для надписи и нижней поперечной балки или подножия, благодаря которым крест является то пятиконечным, то шести-, семи- и восьмиконечным. Если дощечка прикрывает собой верхнюю оконечность креста, а подножие имеет вид узкой подставки для ног Распятого, не выступающей за пределы боковых граней продольной балки, то крест будет пятиконечный. Если дощечка прикреплена к кресту так, что верхний конец креста возвышается над ней, то, при вышеупомянутом положении подножия, крест будет шестиконечным. Если подножие выступает за пределы граней продольной балки, то, смотря по положению верхней дщицы, крест будет или семиконечным, или восьмиконечным (см. рис. 163). Начиная по крайней мере с IX в. подножие Распятого образует собой два конца креста: оно имеет вид бруса, едва выступающего своими концами за пределы граней длинной балки; на нем всегда покоятся ноги Спасителя. Составляло ли это подножие действительную принадлежность креста Христова, утверждать трудно.

2159

О форме крестов в западн. распятиях Х-ХIII вв.: Otte. Zur Iconogr. d. Crucifixes; ср. его же: Zur Staurol. u. Iconogr. d. Crucif. (Jahrbuch d. kgl. preuss. Kunstsamml. Bd. <S, S. 164).

163 Формы крестов

Липсиус [2160] и Гретцер [2161] , основываясь главным образом на словах Григория Турского [2162] , отвечают утвердительно; Цестерман [2163] не считает свидетельство этого автора надежным показателем древней практики распятия и потому не решается высказаться прямо в ту или другую сторону; И. Космин [2164] и Фульда отвечают отрицательно; последний полагает, что подножие могло быть целесообразным при распятии лишь короткое время, пока Распятый был еще в силе; затем, когда колени Его ослабевали, вся тяжесть тела должна была поддерживаться одними пригвожденными руками [2165] . Штокбауэр [2166] , подобно Цестерману, не находит древних указаний на подножие. Шонермарк думает, что подножие в изображениях распятия имеет то же самое значение, что и в других изображениях Спасителя и вообще великих людей, и означает согласно византийскому церемониалу величие, достоинство изображаемого лица [2167] . Как бы то ни было, остается несомненным фактом общая уверенность византийских художников в его существовании. Она не только повторяется во всех византийских и русских изображениях распятия [2168] , но и признается необходимым, достойным поклонения [2169] атрибутом креста, пророчественно предвозвещенным в Ветхом завете: миниатюристы псалтырей барбериновой, ОЛДП [2170] и угличской изображают поклонение «подножию креста» [2171] при словах псалма CXXXI, 7:

«поклонимся на место, иде же стоясте нозе Его». Подножие это не то, что sedile — отрог креста, на который сажали распятого и который, по свидетельству Иустина Мученика [2172] и Иринея Лионского [2173] , имел место при распятии Христа, но которого нет ни на одном памятнике христианской иконографии. На крестах русских косая балка по своей форме, по-видимому, близко подходит к sedile; однако она есть не что иное, как видоизмененная форма древневизантийского подножия креста, удержавшая свое первоначальное место. Видоизменение формы совершилось постепенно в период времени от IX до XI в. Во фресках Киево-Софийского собора кубическое древнее подножие уже превращено в широкую доску, как и следовало ожидать от художника, мало знакомого с линейной перспективой; во фресках нередицких уже трудно узнать первоначальное назначение подножия: широкая доска удлинена и поставлена наискось. Быть может, русский иконописец таким поворотом доски хотел указать, что тело Христа, равно как и голова, склонены были на правую сторону; или же здесь мы имеем дело с простым неуменьем изобразить надлежащим образом подножие… Форма эта полюбилась русским иконописцам, которые и стали повторять ее с замечательной последовательностью, а русские книжные люди под влиянием тенденциозной наклонности к символическим толкованиям придали ей высшее значение. «Вопрос: чесо ради у креста Христова подножек пишут десную страну подымшуся, а шуюю поникшу, да и главу Христос приклони на десно. Ответ: того ради Христос облегчи десную ногу, и подъяся кверху подножек, да отдаст грехи верующим Ему и во второе пришествие вознесутся горе во сретение Ему; а шуюю ногу того ради обнизи подножек, да неверующие Ему отягчают и снидут во ад.

2160

Lipsius. De cruce 1, И, с. X.

2161

Gretzer. De cruce Chr., 1.1, p. 35 sq. — Христ. чт., 1868, II, 761.

2162

Gregor. TUr. De glor. martyr., 1,6: Quaeritur, cur plantae affixae sint, quae in Cruce s. dependere visae sunt potius quam stare? sed in stipite erecto foramen factum manifestum est. Pes quoque parvulae tabulae in hoc foramen insertus est: super hanc vero tabulam, tanquam stantis hominis, sacrae affixae sunt plantae. Migne, s. I., t. LXXI, coi. 710–711.

2163

Zestcrmann. Die bildl. Darstell. d. Kreuzes, 1,35.

2164

О кресте Господнем. Собр. соч. студ. Киевск дух. акад., 1839, т. I, стр. 309.

2165

Fulda, § 20, S. 151.

2166

Stockbauer, 39.

2167

Schoncrmark. Die Bedeutung d. Fussbretts am Kreuze Christi. Zeitschr. f. chr. Kunst (A. Schnijtgen), 1890. H. 4, S. 127.

2168

На дверях Сабины, брит. табл. и в Ев. Раввулы его нет.

2169

В опис. путеш. св. Саввы Сербского упоминается церковь св. подножия в Иерусалиме… где пригвождены были ноги Христа. Палест. сборн., вып. V, стр. 31. Ср. III, 82–83: Путеш. игумена Даниила,

2170

Коррект. л., 185.

2171

В первой поклоняются две женские фигуры, превращенные в славянских псалтырях в Давида и Соломона (надписи). При словах пс. XCVIII (5) в псалтыри ОЛДП изображено воздвижение креста, но не поклонение подножию, которого (подножия) даже нет на воздвигаемом кресте (коррект. л., 137). Изображение это, следовательно, подтверждает отзывы св. Димитрия Ростовского (Розыск, ст. III, гл. XXIV), архиеп. Питирима (Пращица.л. 197; изд. 1726 г.) иФеофилакта (Облич. неправды, л. 46 об., изд. 1745 г.), что в этих словах псалма нельзя видеть указания на поклонение подножию креста.

2172

Just. М. Dial. c.Tryph., p. 318. Ed. 1615.

2173

Iren. adv. haeres., II, 24, § 4. Fd. Stieren, 1853,1.1, p. 370.

164 Форма подножия и креста

Главу преклони на десно, да приклонит вся языки веровати и поклонятся Ему·) [2174] . Символика эта не захватывает первоначального возникновения «подножия» и должна быть отнесена к объяснениям post factum. Никаких указаний на нее в древнейших памятниках письменности, как уже замечено св. Димитрием Ростовским [2175] , нет, а памятники вещественные свидетельствуют, что до XII в. она была невозможна по отсутствию объекта для нее. Названная символика явилась в письменности не ранее XVI–XVII вв.

2174

Рукоп. соф. библ. XVI в. № 1479, л. 191; Подл. гр. Строганова у Ф.И. Буслаева в «Очерках» (II, 289); гравюра у Ровинского: Народн. карт., IV, 623–624. Ср. еще рукоп. соф. библ. № 1186 (л. 104, ст. о написании иконы Преев. Богородицы Одигитрии); рукоп. сборн. моек, синод, библ. XVII в. № 686, л. 327; Св. Димитрия Рост. «Розыск» (ст. 3, гл. XXIV); Беседа трех свят.: Кушелев-Безбородко. Пам. стар, лит., III, 176–177; рукоп. импер. публ. библ. из собр. Погодина № 1558 и 1560; А.Ф. Бычков. Опис. церк, — слав. и русск. рукоп. И. П. Б., ч. I, стр. 164, 169, 191.

2175

Розыск, ч. И, гл. 24.

В древнейших памятниках распятия (двери Саб.; сир. Ев.) нет доски для надписи вверху креста, хотя ее существование при распятии Спасителя предполагается в рассказе Евангелия об этом событии (Мф. XXVII, 37; Мк. XV, 26; Лк. XXIII, 38; Ин. XIX, 19), а при распятии преступников вообще доказывается свидетельствами древности [2176] . В первый раз встречаем ее на кресте монцском; в памятниках последующего времени восточных и западных она обычна; но ни ее положение на кресте, ни мелочные видоизменения в ее форме не имеют той важности, какую представляют соединяемые с ней надписи. Древнейшей формулой надписи на дщице следует признать ИС ХС [2177] : ее встречаем на крестах монцском и датском; она повторяется и на позднейших памятниках греческих и русских до XVI в. включительно, как видно, например, из надписи на таблетке ярославского Спасопреображенского монастыря. Не позднее XII в. появляется надпись ΒΑΣΙΛΕΥΣ ΤΗΣ ΔΟΗΗΣ (парижск. аворий). Надпись латинская полная и сокращенная J. Ν. R. J. впервые появляется на Западе, хотя сами эти памятники и носят на себе ясные следы Византии; таковы мозаики папы Иоанна VII [2178] в Монреале и фреска в церкви Урбана [2179] . В неполном виде она находится на британском авории; в более полном на фреске в катакомбах Валентина (Jesus rex iudeorum) [2180] и на крестах Ромула (EGO SUM IIIC NAZARENUS REX IUDEORUM) и Лотаря (HIC EST HI(ESUS) C(HRISTUS) NAZARENUS REX IUDEORUM. Она встречается также в западных миниатюрах X–XII вв. в лекционарии брюссельском и миссале парижском [2181] ; а в периоды готики и Возрождения надпись J. N. R. J. становится обычной [2182] . В памятниках греческих латинская надпись появляется не ранее XVII в.; и первый из известных нам памятников этого рода представляют стенописи Афоноиверского собора. Ее рекомендует и подлинник Дидрона. Впрочем, и в это позднее время греки воздерживались от латинского титла, заменяя его сходным греческим I. N. В. I.; как это можно видеть, например, в подлиннике Константинида, на иконе XVII–XVIII вв., писанной неким Феодором и изданной Аженкуром [2183] , и на иконе 1771 г. в музее С.-Петербургского археологического общества [2184] . В памятниках русских XVII в. надпись эта обычно изображается в виде славянских монограмм I. Н. Ц. I. (крест патр. Никона, царя Феодора Алекс. [2185] ; сийское Евангелие и проч.). Встречаются в XVIII–XIX вв. в России распятия и с латинским титлом без перевода. Как четыре монограммы греческие и латинские у греков, так славянские и латинские у нас явились под воздействием западной формы изображения титла. Ввиду этого бракоборческий протест против надписи I. Н. Ц. I., выраженный в епистолии инока Асафа к К. Голубову «правоверные люди в русской земле от лет князя Владимира и до нас так содержали крест без надписи таковой» [2186] , несостоятельный с точки зрения догматической, отражает в себе древнерусское иконографическое предание. В старообрядческих изображениях «истинного креста и распятия», находящихся в лицевых тетрадках [2187] , надпись эта также не показана.

2176

Gretzer. De Cruce 1,41 sq.;Lipsius, II, с. XI; Zockler,441 (указ. литерат. о титле); Христ. чт., 1868, II, 762–763; Fulda, § 19, S. 141–142; § 32, S. 204–207. В римской церкви S. Сгосе находится будто бы подлинная дщица с остатками надписи на трех языках — еврейском, греческом и римском. Копии с нее очень распространены. Издана: R. de Fleury. Memoire sur les instrum, de la passion de N. S. J. C., pi. XVIII; Grimoüard de S. Laurent, p. 181; Антонин Пьяченский (VI в.) видел дщицу в Иерусалиме. Палест. сборн., вып. 7, стр. 98.

2177

Сирийская надпись в Ев. Раввулы стоит особняком среди других памятников древности и по языку, и по положению; также коптская надпись в Ев. нац. библ. (л. 83 об.).

2178

Garrucci, CCLXXX, 8; Miinz. Notes sur les mas. chr., IV, 14–19.

2179

Agincourt, XCIV; R. de Fleury, LXXXIX.

2180

Garracci, LXXXIV, 2.

2181

Lacroix. Les arts, t. II. Manuscr. pi. A., pi. IX.

2182

Отте неверно считает древнейшим памятником распятия с этой надписью крест 1279 г. (Zur Iconogr. d. Crucif).

2183

Agincourt, CXI, 1. Икона неверно отнесена к XIII–XIV вв.

2184

Прот. К.Т. Никольский. Опис. ик 1771 г. Изв. Арх. общ., т. X, вып. 1, стр. 43.

2185

Древн. Рос. госуд., I, отд. 1, № 31.

2186

И.Ф. Нильский. Сем. жизнь в русск. раск. — Христ. чт„1871, II, 912.

2187

Два экземпляра находятся у нас под рукой; оба довольно новые.

Вопрос о трехсоставности креста Христова, подробно рассматриваемый в некоторых сочинениях защитников православия против раскола [2188] и в 9-й и 65-й ст. поморских ответов [2189] , имеет своей исходной точкой иконографическую форму креста; но он выступает из пределов археологии, направляясь в сторону древней письменности. В иконографических формах креста, по памятникам искусства, можно найти подтверждение и двусоставности, и трехсоставности и четырехсоставности; но нет следов указаний на кипарис, финик, кедр и маслину; и византийские богословы-ху-дожники, хотя бы им и было известно предание о разносоставности крестного древа, не соединяли с иконографическими формами креста той искусственной символики — паутины, которая соткана русскими книжными людьми: продольная балка креста = кипарис, поперечная = финик, подножка = кедр, дщица = маслина; первая означает долготу, вторая широту, третья глубину, четвертая высоту (Еф. 111,18) [2190] . Становясь на эту шаткую точку зрения и стараясь определить подлинный вид креста Христова на основании субъективных символических гаданий, борющиеся стороны, конечно, не могли прийти к удовлетворительному решению вопроса. Явились попытки восполнить аргументацию ссылками на вещественные памятники старины с изображением креста [2191] . Попытки эти можно назвать удачными по крайней мере отчасти: доказано, что древняя церковь не чуждалась четырехконечного креста. Возможно было бы по поводу этой перемены в направлении полемики заметить, что в данном случае не проведено грани между простыми крестами и крестами с изображением распятия и что последние только до VII–VIII вв. имеют три-четыре конца; а затем еще одно замечание: хотя не подлежит сомнению, что крест четырехконечный в широком смысле слова явился ранее восьмиконечного, но, с другой стороны, едва ли можно оспаривать и то, что у нас в России ко времени старообрядческого движения был господствующим крест шести- и восьмиконечный и что распространение потом четырехконечного креста объясняется не стремлением русских художников и мастеров вернуться к седой старине, не соображениями археологическими, но подражанием образцам западной иконографии. Это не есть явление тенденциозное, но неизбежная дань духу времени, прямое последствие близкого соприкосновения России с западной культурой, с западным искусством, и возлагать ответственность за это нововведение на представителей тогдашней церкви несправедливо. Все равно так или иначе оно должно было проникнуть в церковное искусство. Допуская его, представители церкви должны были держаться того же трезвого взгляда на предмет, какой выражен был с полной явностью в XVIII в. протоиереем А. Иродионовым, именно что символика, соединяемая с формой креста, не есть догмат, что ад разрушен не подножием креста, равно как и рай отверст не дщицей Пилатовой, но силой Божией и что символика эта есть дело церковных риторов [2192] . Западные формы распятия уже давно стучались в двери русской иконографии. Когда дьяк Висковатый, заявивший протест против новых икон московского Благовещенского собора, указывал на сжатые длани распятого Христа [2193] как на новшество, то имел в виду западную форму распятия. И отцы собора 1554 г., суду которых подлежал разбор протеста дьяка, решили, «что иконники писали то негораздо, не по древним греческим образцам» и что такие распятия следует переписать. Строгий приговор западным распятиям встречаем в чине присоединения латинян к православию в старопечатных требниках, где изрекается им анафема, наряду с догматическими заблуждениями латинства [2194] . Старообрядчество ухватилось за этот церковный приговор и, опираясь, между прочим, на него (поморские ответы), довело свою нетерпимость к нововведениям в иконографии распятия до пес plus ultra: оно перестало признавать четырехконечный крест подобием истинного креста Христова. Прошло несколько лет: иконографические нововведения уже перестали колоть глаз, а между тем старообрядческий протест против них не ослабевал; и вот представители православного воззрения с целью подавления упорного протеста стали на защиту безразличных нововведений и volens nolens выступили из пределов необходимого равновесия в сравнительной оценке крестов четырехконечных и восьмиконечных. Чисто формальный вопрос обострился и стал одним из пунктов церковного разделения. Обоюдная страстность спорящих сторон сделала трудным его практическое разрешение.

2188

Симеон Полоцкий. Жезл правления, л. 66–67 (1666 г.); Св. Димитрий Ростовский. Розыск о раскольн. брын. вере, ст. 3, гл. XXIV; Архиеп. нижегор. Питирим. Пращица; Архиеп. твер. Феофилакг (Лопатинский). Увет духовный, ст. 7; Обличение неправды раскольнической. Архиеп. Никифора (Феотоки) ответы; Прот. Алексий Родионов. Соч. о расколе, вып. 1. Изд. Н.И. Субботина. Москва, 1885.

2189

Рукоп. библ. С.-Петерб. дух. акад. № A‘/io6· Статьи направлены против новопечатной «Пращицы», «Розыска» и др.

2190

Символика эта в приложени и к кресту Христову имеет очень древнее происхождение (Lipsius 1.1, с. X; Didron. Iconogr., p. 383. Zockler, S. 443–449; Stockbauer, 37; Fulda, S. 227; Жезл правл. Вечеря, л. 42 (1676); Розыск. Пращица. Облич. неправды. Прот. Родионов, 103 и след. Помор, отв.); но лишь редкое приложение се встречается в иконографических памятниках не ранее XVII в.: в гравюре В. Андреева (Ровинский. Народн. карг. № 932), во фреске яросл. ц. Иоанна Предтечи (Стен, росп., табл. XIX) и на иконе в псковской ц. Св. Георгия (латышской) написано: на верхнем конце креста — высота, на поперечной балке широта и долгота, внизу около подножия — глубина.

2191

Еп. Порфирий. Первое путеш., ч. II, отд. 2, стр. 17 и след. О виде креста на основ, рукоп. импер. публ. библ. XI–XVI вв. — Христ. чт., 1855, 477–498. Ссылки на веществ, памятники встречаются и в старых полемических сочинениях, но им недостает археологической критики: в поморских о тветах, в ряду древнеправославных памятников, помещены новгор. корсунские врата — памятник западного происхождения. Та же ссылка в «Пращице», л. 199–200 (изд. 1726 г.).

2192

Прот. А. Иродионов. Соч. о расколе, стр. 103 и след.

2193

Общ. истор. и древн., 1847, № 3, стр. 10.

2194

«Проклинаю латинян яко за иныя премены, сице и за сие, яко пишут распятие Христово странно и необычно и испревращенно; висит не по подобию, и длани пригвождены, а персты не распрост ер ты, но сжаты, а под| южие пишут у креста впрямь и в обе Христовы ноги един гвоздь вонзен». Требник, 1639, л. 258 об.

Голгофа как место распятия Христа, ясно обозначенное в Евангелии (Мф. XXVII, 33; Мк. XV, 22; Лк. XXIII, 33; Ин. XIX, 17), присутствует и в памятниках византийской иконографии: ее видим мы прежде всего в миниатюрах древнейших лицевых псалтырей лобковской, афонопандократорской и хлудовской славянской, в кодексе Григория Богослова № 510, в Евангелиях — парижском (№ 74), иверском (№ 5) и ватопедском, в мозаиках Монреале, на серебряном окладе Симеона Гордого и проч.

На ней утверждается крест. Иконографическая форма ее — стилизованная скала. Миниатюристы лицевых псалтырей изображают распятие с Голгофой при словах псалма LXXIII, 12: «содела спасение посреде земли» и, таким образом, комментируют эти слова, руководствуясь при этом древними преданиями о Голгофе как средоточии земли. Как древние греки считали средоточием земли Дельфы, так иудейские и христианские писатели повторяют предание о средоточии земном в Иерусалиме. Намек на это предание, по-видимому, дает Иосиф Флавий, который, отметив положение Иерусалима в самой середине Иудеи, замечает, что некоторые не без основания считают его «пупом страны» (όμφαλόΐ то άστυ τηζ χώραζ) [2195] . Серединой мира признают Иерусалим Ефрем Сирин [2196] , патриарх константинопольский Герман [2197] , монах Палладий (рукоп. ОЛДП № 354/XXV, ср. рукоп. кн. П.П. Вяземского № 133). Блаж. Иероним, объясняя слова прор. Иезекииля «Иерусалим посреде языков» (V, 5), замечает, что город этот действительно находится в середине земли: с восточной стороны его Азия, с западной Европа, с юга Ливия и Африка, с севера Скифия, Армения, Персия и проч. [2198] В том же смысле изъясняет эти пророческие слова и Блаж. Феодорит Кирский [2199] . Патриарх иерусалимский Хрисанф (1707–1731) в своем описании св. земли и св. града Иерусалима [2200] , определяя географическое положение св. земли, приходит к заключению, что она находится в середине известного в древности мира. Но Иерусалим не только географический центр земли; он есть в то же время центр религиозный, — где совершилось спасение человечества. Христианские писатели усмотрели в этом совпадении двух центров выражение высшего предопределения и приурочили географический центр к Голгофе. Уже Тертуллиан говорил, что середина земли и знамение победы находится на Голгофе [2201] . Андрей Критский (f 712) свидетельствует об этом как об общепризнанном факте, не подлежащем никакому сомнению, добавляя: нужно было, чтобы спасительное знамя утвердилось в середине всей земли [2202] . Старинные путешественники, посещавшие Иерусалим, очень определенно говорят о виденном ими здесь пупе земли; таковы: игумен Даниил (XII в.) [2203] , иеродиакон Игнатий Смольнянин (XIV в.) [2204] , Пердика [2205] , иеродиакон Зосима (XV в.) [2206] , митрополит ефесский Даниил [2207] , диакон Арсений Селунский [2208] , Трифон Коробейников [2209] и Василий Позняков [2210] и некоторые из новейших писателей [2211] . Петр-диакон в описании св. мест называет Голгофу серединой земли [2212] . В памятниках IX и следующих веков (лобковск.

пс., мюнхенск. оклад, эмаль звенигор. и др.) внутри Голгофы в пещере изображается череп, иногда с двумя костями. Возможно допустить, что он вошел в иконографию ранее IX в., хотя точных указаний на него в вещественных памятниках и нет. Во всяком случае, нельзя назвать его явлением новым, как полагали некоторые из специалистов. Значение этого черепа истолковывается неодинаково: аббат Мартиньи видел в нем череп агнца, заменивший собой древнехристианское символическое изображение распятия в виде агнца с крестом [2213] . Объяснение гадательное и не согласное ни с памятниками вещественными, ни письменными, которые склоняют решение вопроса совсем в другую сторону. Другое объяснение, заслуживающее большого внимания, принадлежит ЮД Филимонову. Приведем его сполна. С XVII в., говорит автор, место дракона в подножии креста занимает другой символ, который делается господствующим, необходимым символом на каждом кресте, — это так называемая Адамова глава·, но мы решительно не понимаем значения головы Адамовой в подножии креста, несмотря на подписи, часто придающие это значение в подножии древних XVII в. крестов лежащему черепу, и на все объяснения наших старообрядцев, заимствованные из апокрифической литературы, из древних палей, в которых рассказывается известный сон Адама в раю, обагренного кровью Спасителя. Не принимаем этого черепа за Адамову голову, а считаем его просто символом смерти, который, без сомнения, и имели в виду художники на первых памятниках этого рода. Крест такой же символ спасения от смерти, как и от дьявола. Определение черепа под крестом Адамовой головой противно не только первоначальной идее символа спасения, но и всякому смыслу христианской археологии. В такой мере противоположные значения невозможно присваивать символу, который занимает на церковном памятнике место, принадлежавшее его ближайшему предшественнику; наконец, символ, переходя от одного понятия к другому и изменяя даже формы представления, на священных памятниках не может же дойти без всякого основания до совершенного изменения своего главного значения. Крест с Адамовой головой в подножии утратил бы всякое значение креста как символа победы и спасения и получил бы совершенно обратное значение. В самом деле, какое значение могла иметь голова спасенного Адама, попираемая крестом — символом спасения. Ясно (!), что позднейший символ смерти, заменив под влиянием смягчения понятий древнейший символ, под тем же влиянием получил и совершенно чуждое натуре своей толкование головы Адамовой. Все эго осязательно ясно (!) особенно в истории тельных носимых на груди образков, которые в древнейший символический период христианского искусства часто имеют черты, указывающие на символ ветхозаветного змея, столь тщательно избегаемые в тельниках трех последних столетий [2214] . Исходный пункт этого объяснения, будто череп под крестом явился в XVII в. на смену дракона, нуждается в разъяснении и исправлении: череп явился не позднее IX в.; дракон, как символ злого духа, известен был раньше, но нет ни одного византийского примера его изображения под крестом с распятым Христом. Исключение составляют византийско-латинские авории, в которых эта форма могла и не быть прямым подражанием византийскому образцу и которые, во всяком случае, не претендуют на столь отдаленную древность, как распятие с черепом в лобковской псалтыри. Ссылка на древнехристианские тельники очень темна, и мы полагали бы необходимым предварительно решить вопрос: употреблялись ли тельники в древнехристианский период. Мы не знаем таких памятников, кроме одного-двух простых крестов без признаков дракона, найденных в римских катакомбах. Вообще наличность памятников говорит, что распятие с черепом древнее, чем распятие с драконом. Не можем согласиться и с тем заключением автора, будто с XVII в. дракон совершенно исчезает в подножии креста. Пусть разобранные автором резные кресты принадлежат XVI в.; допустим, что и другие однородные с ними памятники, например крест С.-Петербургского коммерческого училища, древнее XVII в.; но нам известны и памятники позднейшие XVII–XIX вв.: таких крестов с драконами немало сохранилось в афонских иконостасах, например в афонолаврских параклисах Св. Михаила, Св. Василия Великого; Св. Модеста, Портаитиссы и Св. Афанасия, в Афонофилофеевском соборе, в зографских параклисах Успения Преев. Богородицы, Преображения Св. Архангелов и Иоанна Предтечи и в Хиландарском соборе. Ясно, что между черепом и драконом нет того хронологического соотношения, какое присвоено им ЮД. Филимоновым. Соотношение внутреннее определено также неверно. Крест не попирает череп, как дракона; следовательно, будь этот череп головой Адамовой, его присутствие не будет противно ни идее символа спасения, ни смыслу христианской археологии: такое противоречие возникает лишь при неправильном предположении о генетической связи между драконом и черепом; между тем это два различных символа; дракон попирается крестом, а череп = Адам очищается от греха. Для точного решения этого вопроса нужно обратить внимание не на старообрядческие мудрствования, хотя и они при известной любви и уважении старообрядцев к древним преданиям имеют свою археологическую важность, но прежде всего на источники древнейшие. Источники эти покажут нам, что между Адамом и Христом признавалось в древности теснейшее внутреннее соотношение, точно обозначавшееся, между прочим, в распятии Христа на том самом месте, где погребен был Адам, и что именно это соотношение и имели в вид) византийские и русские художники, когда изображали под крестом череп, означающий голову Адама.

2195

Flavii Jos. De bello iucL LIII, c. 3. Opp., t. II, p. 224. Edit. 1726.

2196

Подробно об этом слове св. Ефрема сказано в соч. Сахарова: Эсхатол. сказ., crp. 156. Тула, 1879-

2197

Последоват. излож. церк. служб и обрядов. Пис. от и учит. ц.,т. I, сгр. 394. Вопрос о времени жизни и личности автора этого сочинения в данном случае неважен.

2198

Hieron. Comment. in Ezech. 1.11. Migne, s. 1., t. XXV, col. 52.

2199

Theodoreti ep. cyr. In Ezechiel. Migne, s. gr., t. LXXXI, col. 863.

2200

Изд. ОЛДП, 1887, вып. LXVII.

2201

Tertull. advers Marcion. 1. II, с. IV. Migne, s. I., t. II, col. 1067. Ср. в соч. И.Я. Порфирьева «Апокр. сказ, о ветхозав. лиц.» на стр. 109 свидетельство летописи алсксандр. патр. Евтихия (»940).

2202

S. Andr. Cret. In exalt, s. crucis. Migne s. gr, t. XCVII, col. 1044.

2203

Житье и хоженье Даниила. Палест. сборн., вып. 3, стр. 19; Сахаров. Путеш. русск. людей, I, 32: «есть же от дверей гроба до стены великаго алтаря сажен 12; и ту есть возле стены за алтарем пуп земной; создана же над ним камора, а горе написан Христос мусиею; и глаголет грамата: се пядью моею взмерих небо, а дланью землю».

2204

Хожд. Игн. Палест. сборн., иып. 12 (1887), стр. 19: «тамо… посреди церкви пуп земле, что размерил царь Невродос».

2205

Опис. Иерус. в стихах. Палест. cбopн., вып. 29, стр. 12: «на Голгофе есть глубокое место, — это средина земли, и самая средина ее посреди престола…»

2206

И.П. Сахаров, 52: «уев. Воскресения два верха: един… над пупом земным…»

2207

Палест. сборн., вып. 8, стр. 40.

2208

Сахаров, 75: «а от гроба Господня 5 сажен, ту есть пуп земли, а величество его три обоймища около его».

2209

Палест. сборн… вып. 27, стр. 10.

2210

Там же, вып. 18, сгр. 33- По изд. И.Е. Забелина, стр. 18.

2211

Христ. чт., 1887, № 3–4, сгр. 391.

2212

Палест. сборн., вып. 20, стр. 178.

2213

Martigny, р. 231.

2214

Сборн. Общ. др. — русск. иск., 159 (1866).

«Как смерть вошла в мир чрез человека, так чрез человека и воскресение мертвых; как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут» (1 Кор. XV, 21–22). «Первый человек из земли перстный, второй человек Господь с неба·» (47). «Адам есть образ будущаго… Если преступлением одного смерть царствовала чрез одного, то тем более приемлющие обилие благодати и дар праведности будут царствовать в жизни посредством Единаго Иисуса Христа» (Рим. V, 14–15). Типология эта, восходящая своими корнями к Ветхому завету, получила особенно широкое развитие в христианской литературе: здесь установлены многочисленные и разнообразные соотношения между Адамом и Христом: Адам согрешил, Христос искупил от греха; Адам умертвил, Христос оживил; Адам сотворен из девственной земли, Христос родился от Девы; Христос умер в тот же день, что и Адам; рождение их последовало также в один и тот же день и т. д. Широко пользуются этими сближениями Золотая легенда [2215] и многие авторы как древнехристианского периода, так и средних веков и даже новые [2216] . Они собраны в значительном количестве Касселем [2217] и Пипером [2218] . Для нас в данном случае особенно важны сближения по месту: Адам погребен был на Голгофе, где распят Христос. Предание о погребении Адама на Голгофе становится нам известным с III в. Ориген в совпадении места погребения Адама с местом распятия Христа видит след особого божественного промысла, о котором говорит апостол (1 Кор. XV, 21–22) [2219] .

2215

Leg. aurea, с. ЦП. De passione Domini, p. 226–230. Ed. 3.

2216

Напр., патр. иерус. Хрисанф: История и опис. св. земли и св. града Иерус., гл. XIV, стр. 93–94 (изд. 1887 г.).

2217

Casscl. WeIIInachten, S. 10 ff.; то же в соч. Ф. Смирнова: Происх празди. Ровд Христова. Труды Киевск. дух. акад., 1882, т. III, сгр. 316.

2218

Piper.Evang.Kal. 1861, S. 18 ff

2219

Origen. in Matth. comment. Migne s. gr., t. XIII, col. 1777.

В приписываемом Тертуллиану сочинении против Маркиона говорится, что на Голгофе найдена была большая кость и что здесь погребен был первый человек [2220] . Василий Великий сообщает неписаное предание, что на Голгофе найден был череп погребенного здесь Адама и что отсюда пошло название «лобное место» [2221] . Известно было это предание Иоанну Златоусту [2222] , автору слова о страдании и кресте, приписываемого Афанасию Александрийскому [2223] и Епифанию Кипрскому [2224] . Последний, а равно и Иероним Стридонский [2225] замечают, что кровь Христа распятого омочила прах погребенного под крестом Адама. Впрочем, Иероним, сообщая об этом предании, сам лично относится к нему с недоверием и полагает, что Адам погребен был в Хевроне [2226] ; так свидетельствует об этом и иудейское предание, которое было известно Иерониму. Однако наряду с ним у евреев было и другое предание о погребении Адама на Голгофе, явившееся независимо от факта распятия Христа на Голгофе: о нем говорят Юлий Африкан [2227] , Епифаний Кипрский [2228] , Василий Селевкийский [2229] и Амвросий Медиоланский [2230] . Из позднейших греческих писателей, знакомых с этим преданием, назовем Германа, патриарха константинопольского [2231] , Феофилакта Болгарского [2232] , Евфимия Зигабена [2233] , Кедрина [2234] , Михаила 1)шку [2235] и патр. Хрисанфа [2236] : последний опирается на свидетельства Афанасия Александрийского, Василия Селевкийского, Кедрина и на предание сирийское о разделении Адамовых костей между сыновьями Ноя. Оставляя в стороне предания западные [2237] , не можем обойти древних апокрифов и свидетельств паломников. Апокрифические сказания о Голгофе как месте погребения Адама разногласят между собой: по одним, тело Адама погребено было на Голгофе ангелами Божиими, по другим — перенесено на Голгофу уже после потопа Симом [2238] . В сказаниях об Адамовой главе говорится, что крестное древо выросло из зерна, положенного в рот умершего Адама Сифом; в иных — что древо, выросшее из Адамовой головы, вырвано было с корнем, к которому приросла Адамова голова, и привезено в Иерусалим в качестве материала для сооружения храма; голова была отделена от дерева и брошена: ее нашел после во время охоты царь Соломон, перенес в Иерусалим и велел засыпать камнями; так явилась Голгофа; из древа же сделан был крест Христов и водружен на Голгофе; кровь из язв распятого Христа коснулась Адамовой головы и омыла грех первого человека [2239] . Наконец, по одному сказанию хронографа, в рукописи императорской публичной библиотеки, приобретенной от Лаврова, Адамова голова занесена была на Голгофу водами потопа. Несмотря на все различие вариантов, апокрифы согласны между собой в том, что Адамова голова орошена была на Голгофе кровью распятого Христа, и таким образом разрешена древняя клятва. Древние паломники, говоря о Голгофе, вспоминают об Адаме. Неизвестный паломник VI в. свидетельствует, что на Голгофе создан был Адам [2240] ; но это сообщение не повторяется другими паломниками. Большинство единогласно уверяет, что Голгофа была местом погребения Адама: «а от пупа земнаго до распятия Господня и до края есть сажен 12. Есть же распятие Господне к востоку лиць, есть же на камени высоко было, яко стружия выше. Камень же тый был кругол, яко горка мала. А посреди камени того на самом верху высечена есть скважня ласти во глубле, а в шире мний пяди круг; и ту был водружен крест Господень. Исподи же под тем каменем лежит первозданнаго Адама глава; и в распятие Господне, егда на кресте Господь наш Иисус Христос предаст дух свой, и тогда раздрася церковная катапетазма и камение распадеся, тогда же и то камень проседеся над главою Адамлею и тою разселиною сниде кровь и вода из ребр владычень на главу Адамову и омы вся грехи рода человеча. И есть разселина та на камени том и до днешняго дне знати есть на десней стране распятия Господня знамение то честное». Так говорит игумен Даниил [2241] . О том же говорят — повесть Епифания об Иерусалиме (IX в.) [2242] , Игнатий Смольнянин [2243] , купец Василий [2244] , Арсений Селунский [2245] , Василий Позняков [2246] , Трифон Коробейников [2247] , В. Полозов [2248] , автор сербского описания св. мест (XVII в.) [2249] , Барский [2250] и древние хронографы [2251] . До настоящего времени под голгофской церковью находится часовня Адама, устроенная, по преданию, на месте погребения Адама [2252] . Отголосок этого предания занесен был и в нашу богослужебную письменность. В старинных молитвах «над главою болящим» (XVI–XVII вв.) читаем: «на главном месте распятся Господь и взя болезнь главе… Христос истинный Бог наш, иже возложи честный и животворящий крест Адаму на главу…» и т. д. [2253]

2220

Tertull. adv. Marcion. Migne, II, 1067. Cf. Leg. aur., c. UII: calvaries proprie est os capitis humani nudum unde et quia ibi decollaban tur rei et multa ossa capitum ibi adspersa erant dicebatur calvariae locus vel calvarium.

2221

Твор. Вас. В. II; Толков, на прор. Исаию, стр. 187.

2222

Нот. 85 in Joh. Ed. Montfaucon., t. VIII, p. 504.

2223

S. Athanas. De pass, et cruce D. (dubia). Migne s. gr., t. XXVIII, col. 208.

2224

S. Epiph. Haer. XLVI, 5. Migne s. gr., t. XLI, col. 844.

2225

Hieron. Comment, in Matth., XXVII, 3. Op. t. IX, p. 68. (Edit. 1684)· Cf. In Ephes., V. Ibid., p. 186.

2226

Hieron. In Genes., t. III, p. 140.

2227

О нем: Piper. Kal., 1861, p. 19.

2228

Epiph. Advcrs. haer. XLVI. Migne s. gr., t. XLI, col. 844.

2229

Basil. Seleuc. Orat. XXXVIII. Ed. 1604, p. 337: Insuper ex iudeorum cabala Adae cranium ajunt ibi repertum.

2230

Ambros. med. Expos, in Luc. 1. X, с. 114. Migne, s. 1., t. XV, col. 1832.

2231

Проскомидийный жертвенник знаменует лобное место, где распят был Христос и где, по преданию, лежит череп праотца Адама. Пис. отц., I, 369-

2232

Беседы на Ев.: Мф. XXVII, 33; Мк. XV, 22; Лк. XXIII, 33; Ин. XIX, 17. По славянск. изд. 1648 г., л. 236,97, 246, 287.

2233

In Matth. XXVII, 33., Migne s. gr., t. CXXIX, col. 720.

2234

Cedren. Hist, compend. Ed. Niebuhr., p. 18: ή δέ ταφή άυτοϋ κατά τήν των 'Ιεροσολύμων yeyovc γην.

2235

Mich. Glycas. Annal. Ed. Niebuhr., p. 227.

2236

Истор. и опис. св. земли, 69–71,165.

2237

О них подробно у Пипера: Kal. 1861, р. 22–25.

2238

И.Я. Порфирьсв. Апокриф, сказ, о ветхозав. лиц., 105–109.

2239

И.Л. Порфирьсв. Апокриф, сказ, о ветхозав. лиц., 109–113; Кушелев-Безбородко. Пам. crap, русск. литер., вып. III, сгр. 8, 14. Ср. рукоп. соф. библ. XVII в. № 1186, л. 100; Zocklcr, 467 ff. Сказания о крестном древе; W. Meyer. Die Gesch. d. Kreuzholzes vor Christus. Munchen, 1881; Piper. Evang. Kal., 1863, S. 66 ff.

2240

Палест. сборн., вып. 7, стр. 95.

2241

Там же, вып. 3, стр. 19–20; Труды Моек археол. общ., т. XIII, вып. 1, стр. 35.

2242

Там же, вып. 11, стр. 16.

2243

Там же, вып. 12, стр. 19.

2244

Там же, вып. 6, стр. 10.

2245

По изд. Сахарова стр. 76.

2246

Палест. сборн., вып. 18, стр. 34–35. По изд. И.Е. Забелина стр. 18.

2247

Там же, вып. 27, стр. 14.

2248

Там же, вып. 30, стр. 48.

2249

Там же, вып. 14, стр. 8.

2250

Путеш. в Иерус., 16 (3-е изд. Москва, 1851).

2251

Порфирьев. Новозав. апокр., 412–413.

2252

Христ. чт., 1887, № 3–4, стр. 383·

2253

А.П. Голубцов. Об елеосв. твор. св. о., 1888, кн. III, 115.

Символика черепа под крестом была ясна для древних византийцев сама по себе, и потому никаких объяснительных надписей, к черепу и Голгофе относящихся, на древневизантийских распятиях нет. Такие надписи явились первоначально при простых крестах, не имеющих ни распятия, ни Адамовой главы. Древнейший пример мы нашли в ватиканской рукописи слов Григория Богослова 1063 г. (vat. gr. № 463), где среди нескольких крестов с надписями находится и следующий

Αδάμ Πεπτοκώζ или Πρωτόπλαστοζ Meтеστη Σταυρω (Адам падший или первозданный восстал крестом). Тайнопись эта, а равно т. κ. π. γ., т. е. Τόποζ Κρανίου Παράδεισοζ Γέγονe (место лобное стало раем) становятся довольно обычными на греческих крестах XVII–XVIII вв.; в них, как видно, находит свое объяснение символика Голгофы и Адамовой главы. На русских крестах с XVI в. возле Голгофы стали писать М. Л. Р. Б. Г. Г., т. е. «место лобное рай бысть»; гора Голгофа; а возле черепа: Г. А., т. е. глава Адамова.

В афонских стенописях и на иконах XVII–XIX вв. можно встретить немало изображений крестов с буквами, разгадка которых предоставляется остроумию наблюдателя; некоторые примеры указаны и изъяснены еп. Порфирием [2254] , другие с подобными же надписями мы видели в лаврском параклисе Св. Михаила (на царских вратах и на двух иконах Св. Георгия и Св. Афанасия) и влритворе Дохиарского собора (стенопись 1832 г.). Вот вероятная разгадка этой криптографии.

Ф. X. Ф. П. Φώζ Χρίστου φαίνει πασιν.

2254

Перв. пут., ч. II, отд. 2, стр. 24–26, 180–181; ср. криптографию афонских крестов в альбоме Клагеса в библ. Акад. художеств; также; П.И. Савваитов. Опис. crap, царск утварей, одежд и проч., стр. 203–204.