Ф. М. Достоевский в воспоминаниях современников том 1
Шрифт:
аристократическую ногу, и он даже никогда не выходил в сад на прогулку, вследствие чего мы с ним не встречались. Раза два в год его привозили к нам, то
есть ко мне для собеседования, и столько же раз я отплачивал ему визит. Этим
наше детское знакомство и ограничивалось. Отца его, то есть доктора Александра
Андреевича Рихтера, я помню почти ежедневно бывавшего у нас по утрам в
первые два месяца 1837 года, то есть в то время, когда маменька была уже в
последнем
держала себя важно и изредка менялась визитами с маменькою.
2) Кузьма Алексеевич Щуровский; это был старейший врач в больнице,
ему было и тогда лет под семьдесят, и он уже более тридцати пяти лет состоял на
службе. Эта личность бывала у нас только по утрам, а в именины отца вечером, но
зато его семья женского пола часто бывала у маменьки; она состояла: а) из жены
его Аграфены Степановны, б) свояченицы Марьи Степановны и в) пожилой уже
дочери Лизаветы Кузьминичны. Эти три личности очень часто бывали у
маменьки по утрам на чашку кофе; придут, бывало, часу в 11-м утра и просидят
до 1-го. Предметом разговора были базарные цены на говядину, телятину, рафинад и меласс {патоку.} и т. п., а далее про ситцы и другие материи и про
покрой платьев. <...>
Я всегда, бывало, присутствовал при этих разговорах, и они крепко запали
мне в память! Маменька в свою очередь часто хаживала на такую же чашку кофе
к Щуровским и меня брала каждый раз с собою. Прием и беседы были те же
самые. Лизавете Кузьминичне было уже лет под сорок, и она нюхала табак. У
Кузьмы Алексеевича, кроме дочери, были два сына: а) Алекс. Кузьмич, уже врач, служивший сверхштатным ординатором при той же московской Марьинской
больнице и ждавший выхода в отставку своего папаши, чтобы преемственно
занять его место, и б) Николай Кузьмич, или Коля, воспитанник Московского
университетского пансиона. Этот юноша был старше моих старших братьев и
редко удостоивал их своею беседою.
3) Доктор Рединг-отец.
32
4) Доктор Рединг-сын.
С этими двумя личностями мы были знакомы только на поклонах. Старик
был вдовец и состоял с сыном в тех же отношениях, как и старик Щуровский к
своему сыну-врачу.
5) Доктор Рожалин был знаком на поклонах.
6) Доктор Гавриил Лукьянович Мелихов, лет бабушки, и жена его
Устинья Алексеевна были знакомы с нами по домам, но менялись визитами очень
редко.
7) Аптекарь, кажется, Шредер и жена его Мавра Феликсовна и две
взрослых дочери. Сам аптекарь редко бывал у нас, но семейство его часто
хаживало
хаживала к ним.
8) Священник Иоанн Баршев. <...> У этого отца Иоанна были два сына -
Сергей Иванович и Яков Иванович Баршевы. Они, после блестяще оконченного
курса в Московском университете, были оба посланы на казенный счет за границу
и, возвратившись в Москву, к отцу своему, были у нас с визитом. Я чуть помню
этот их визит, но очень хорошо помню, что папенька говаривал после их
посещения: "Ежели бы мне не говорю уже дождаться, но быть только уверенным, что мои сыновья так же хорошо пойдут, как Баршевы, - то я умер бы покойно!"
Эти слова папеньки у меня сильно врезались в память. Впоследствии эти Баршевы
были известные профессора в Петербургском и Московском университетах по
кафедре уголовного права. Между студентами-юристами 40-х и 50-х годов
сохранилось предание, что московский Баршев (Сергей Иванович) в одной из
своих лекций всенепременнейше говаривал фразу: "Россия на поприще уголовной
юриспруденции породила и воспитала два цветка: это брата Яшу в Петербурге и
меня в Москве". Петербургский же Баршев (Яков Иванович) в свою очередь
говорил: "Россия на поприще уголовной юриспруденции породила и воспитала
два цветка - это брата Сережу в Москве и меня в Петербурге". Так их и окрестили: братом Сережей и братом Яшей!.. <...>
9) Федор Антонович Маркус и жена его Анна Григорьевна. Он был
экономом при московской Марьинской больнице, и квартира его была в том же
каменном флигеле, как раз над нашею квартирою, и такого же самого
расположения. Это был родной брат Михаила Антоновича Маркуса, известного
впоследствии лейб-медика. Женился он уже на моей памяти в начале 30-х годов.
Он был симпатичнейший человек. Как ближайший сосед наш, он хаживал к нам, еще бывши холостым, и часто проводил вечера, разговаривая с папенькой и
маменькой. Говорил он отлично, и я, бывало, уставлю на него глаза, только и
смотрю, как он говорит, и слушаю его!.. {2} Вообще он оставил в моем детском
воспоминании самые отрадные впечатления. После женитьбы своей он тоже
изредка продолжал свои к нам посещения, но жену свою не знакомил с
маменькой, да, впрочем, и ни с кем из больничных дам. Когда умерла маменька, то Федор Антонович, по просьбе отца, был главным распорядителем похорон и
после похорон почти ежедневно навещал папеньку, развлекая его своими
разговорами, и в это время еще более сблизился с нами. Когда отец после смерти