Факел Геро. Часть 2
Шрифт:
— Простите меня, господин, — повторила Хиона, — вы устали, а я мешаю вашему отдыху.
— Устал, — вздохнул мужчина. — Так устал, что не пойду сегодня на вечернюю трапезу в гинекей. Потому прошу, дитя, сходи к своей госпоже и извинись за меня. После загляни на кухню и прихвати еды. Не нужно никаких разносолов — немного сыра, хлеб и небольшой кувшин вина. Этого будет достаточно.
— Я полечу быстрей стрелы, господин!
— Вот и хорошо. Когда вернёшься, поговорим.
Рабыня не стала тратить время на обувание. Выскочила из господских покоев и побежала к гинекею. Босые ступни легко касались остывших с приходом ночи плиток террасы.
Федра ничего не сказала, узнав,
Все дни, с рассвета до наступления темноты, Идоменей проводил у хранилища, занимаясь распределением зерна между пострадавшими от непогоды земледельцами. Верный Гектор ни на шаг не отходил от господина, взяв на себя обязанности писца и счетовода. К вечеру бедный старик так выматывался, что не мог дойти до верхнего Тритейлиона, и потому оставался ночевать в посёлке рабов, у Метиды.
8.
— Благодарю тебя, Хиона. — Идоменей открыл глаза едва, рабыня закончила накрывать стол. Мужчина взял с блюда ломтик сыра, и, прежде чем отправить его в рот, произнёс: — Говори, что там у тебя? Опять Галена слишком строга?
— Нет, господин, Галена давно отступилась от меня. Она считает, что я неисправима, — ответила девушка, присаживаясь на низкую скамеечку, стоящую рядом с креслом хозяина андрона.
— Что же тогда? Запуталась в многомудрых рассуждениях наших философов?
— Нет, — девушка печально покачала головой и выпалила: — Я не хочу покидать вас, госпожу и Тритейлион!
— Кто же тебя гонит, дитя? — удивился Идоменей.
— Но разве жена не должна следовать за мужем?
— Ничего не понимаю… Чья жена? За каким мужем?
— Но ведь Нисифор…
— Ах вот ты о чём. Твоя госпожа рассказала, что управляющий хочет жениться на тебе?
— Нет, господин, она ничего не говорила мне об этом. Клития, моя подруга, слышала разговор нашей госпожи с Нисифором и передала мне его.
Идоменей отпил вина и задумчиво проговорил:
— Нисифор — достойный мужчина. Нечасто встречаются люди, обладающие столькими талантами. Он многого добился в жизни, и я верю, что сможет добиться ещё больше. Потому даровал ему свободу. Жене будет спокойно рядом с таким мужем.
— Да, — согласилась Хиона, — я слышала о Нисифоре лишь хорошее и знаю, что вы не выбрали бы для меня плохого мужа, господин. Ещё знаю, что даже дочерям не позволительно противиться воле родителей, а я… Я всего лишь рабыня.
Тут слёзы хлынули из глаз девушки, и Идоменей, поспешно поставив килик на стол, склонился к ней.
— Что с тобой, дитя? Почему ты плачешь? — с тревогой спросил мужчина.
Но рабыня только покачала головой, не в силах справиться с рыданиями. Идоменей провёл рукой по светлым кудряшкам девушки, а затем осторожно взял её за подбородок и заглянул в лицо. Хиона не посмела поднять глаза на своего господина.
— Ты не хочешь замуж за Нисифора, — наконец догадался Идоменей. В ответ девушка замотала головой. — Вот, возьми, — мужчина протянул рабыне чашу с водой. — Выпей и успокойся.
Идоменей наблюдал, как Хиона приводит себя в порядок, промокает глаза салфеткой, пьёт мелкими глотками воду. Щёки у девушки слегка порозовели. Рабыня осторожно посмотрела на своего господина: не рассердился ли на неё за непослушание?
— Я не давал согласия на этот брак.
— Не давали?! — Идоменей заметил, как девушка воспрянула,
— Он нетерпелив, как все влюблённые.
— Значит, я остаюсь в Тритейлионе, господин? С вами и с госпожой! — лицо рабыни просияло.
— Совсем недавно ты хотела покинуть его.
— Когда же? — Хиона с недоумением посмотрела на мужчину.
— Разве не ты просилась со мной в Ольвию?
— Ну, это совсем другое! Я была уверена, что вернусь обратно.
— Ты привязалась к нашему поместью, девочка.
— Если бы вы знали, господин… Хотите, я расскажу вам? Вы не устали слушать меня? — девушка с нежностью заглянула в глаза Идоменея.
— Говори.
— Вы не поверите, но я помню каждый день, каждый час, проведённый в Тритейлионе. Помню госпожу, встречавшую меня на крыльце гинекея. Даже спустя много лет я могу до мельчайших подробностей описать её наряд. Помню, как пахли волосы Клитии в ту зиму, когда мы спали с ней в одной кровати. Вкус орешков в меду, которыми меня угощала кухарка. Ваши уроки, — Хиона проказливо улыбнулась. — Знаю, что вы тайком посмеивались над моими каракулями. Помню самую первую вашу похвалу, когда я за один день выучила десять строф из «Прометея».* Вы сказали мне тогда: «Сама Мнемозина* поцеловала тебя в лоб, дитя моё». Запахи, звуки Тритейлиона, краски неба и сада — я их вижу и осязаю не только наяву, но и во сне. Уверена, таких звёзд, как здесь, больше нет нигде! — восторженно воскликнула девушка и продолжила: — Скучая во время вашего отсутствия, я вспоминаю наши беседы зимой у очага или летние прогулки в саду и каждый раз с нетерпением жду возвращения. Когда вас нет в поместье, я все дни провожу подле госпожи. Обычно мы занимаемся рукоделием, но иногда госпожа предлагает мне почитать вслух, или просит Клитию поиграть на сиринге, или мы поём за работой… День и ночь неустанно благодарю я эллинских богов, что не отвернулись от меня, чужеземки, и приняли под своё покровительство. Даровали мне счастье жить подле вас и госпожи! — Хиона умолкла, а Идоменей, потрясённый речью рабыни, молчал, не зная, что ответить. — Верьте мне, господин. Все эти слова идут прямо из моего сердца. Я очень люблю Тритейлион, и вас, и госпожу!
— Хиона, — голос Идоменея дрогнул. Он почувствовал, что глаза его влажны. — Приблизься ко мне, дитя.
Потом он взял в свои ладони лицо девушки и долго вглядывался в него. Светильник угасал, а глаза Хионы сияли как звёзды. Глядя рабыне прямо в них, Идоменей сказал:
— Нет большей радости для меня, чем знать, что я смог сделать кого — то счастливым. Ибо есть в любой милости божественное проявление: возвышая других, мы возвышаемся сами, приближаясь к богам. Неизвестно, что дальше уготовила мне судьба, но скажу так: пока я хозяин Тритейлиона, здесь, Хиона, твой дом. Даже если по прихоти богов придётся покинуть поместье, знай — ты можешь сюда вернуться. Ворота Тритейлиона всегда будут открыты для тебя, дитя.
— Благодарю, господин! — Хиона схватила руку Идоменея и, поцеловав, прижалась к ней щекой.
— Что касается Нисифора… Завтра я поговорю с твоей госпожой о нём. Думаю, она согласится, что тебе рано замуж. Нисифору тоже объясню. Ну что, — Идоменей ласково ущипнул рабыню за щёчку, — развеял я твои горести?
— Господин!
Хиона быстро вскочила на ноги и улыбнулась, а Идоменей залюбовался своей воспитанницей. Она снова стала такой, какой он её знал: озорной, смешливой, немного кокетливой. Легко двигаясь, словно в танце, рабыня убирала со стола остатки ужина. Уложив всё в корзину, посмотрела на Идоменея с обожанием, вновь одарив его сияющей улыбкой.