Фантастическая четверка: New Age
Шрифт:
– Кто – он? – переспросил лаборант, так и не вникнув в ситуацию. К тому же, наблюдать за тем, как медсестры, не переносящие друг друга на дух, что-то делают совместно, да еще и так слажено.
– Антон, - ответили женщины.
– Что? – Юра подскочил на месте. – Ребенок пришел в себя?!
– Ага, - беспечно кивнула Милена, - и теперь он просит морковный сок.
– А Николай Алексеевич или Смирницкий знают об этом? – поинтересовался Волченко, направляясь к двери.
– Нет, - ответила Вейс, переливая сок в стакан.
– Вот курицы! – в сердцах воскликнул Юра, выскакивая
И вот, на ходу надевая халат, Николай Алексеевич вбежал в палату, замерев на входе, никак не в силах поверить увиденному. Антон полусидел на койке, поглощая морковный сок, прихлебывая и причмокивая от удовольствия. Милена сидела в изножье кровати, с умилением глядя на маленького пациента, а Катерина стояла у противоположной стены, скрестив руки на груди. Она наблюдала за происходящим с какой-то кривоватой ухмылкой, никак не вяжущейся со столь знаменательным событием в лаборатории.
Егозин осторожно подошел к кровати и поинтересовался:
– Как ты себя чувствуешь, Антоша?
– Вполне прилично, - хмыкнул ребенок, забавляясь разворачивающейся перед ним ситуацией.
– Э… Кхм… - Егозин явно не ожидал такого ответа, а потому, поправив очки, продолжил осторожно задавать вопросы: - Ничего не болит? Есть ли жалобы? Может, ты чего-то хочешь?
– Хочу. Я хочу знать, где я нахожусь и что со мной случилось. Насколько я помню, я возвращался со своим классом домой, на автобусе. А потом – мрак. Мне кто-нибудь что-нибудь расскажет?
Остапчук пристально посмотрел каждому присутствующему в комнате в глаза, и тут произошла довольно странная вещь: все, без исключений, принялись излагать события той далекой ночи. В палате воцарился невообразимый гул, и Антон поморщился, не в силах уловить истину, которую до него старались донести все и сразу.
Смирницкий, появившийся в палате пару минут спустя, опешил от представшей его виду картине: все рассказывают одну и ту же историю, отчаянно жестикулируя и надвигаясь на мальчика. Антон уже и сам не был рад сложившейся ситуации, а потому забился в угол кровати, загородившись от испуга подушкой.
– Что здесь происходит?! – громовой голос Арсения на мгновение перекрыл гул голосов, и все повернули головы к ученому, дорассказывая уже ему приключения желтого автобуса. Смирницкий подошел к ребенку и тихо, чтобы больше никто не слышал, поинтересовался:
– Это твоя работа, Антоша? Не бойся, мне можно доверять.
Остапчук недоверчиво посмотрел на улыбающегося искренней улыбкой Арсения и кивнул:
– Я просто хотел узнать, что произошло, и ту вот это…
– Что ты делал перед этим? Смотрел ли ты им в глаза?
– Ну… - Тоша замялся, а затем решительно кивнул, крепче сжимая подушку: - Да, я всегда так делал. Когда-то вычитал в старой книге, что так можно расположить собеседника к доверительной беседе. Или как-то так.
– Все ясно… - Арсений выпрямился, осененный догадкой. – Послушай, Антон, если я тебе скажу, что у тебя есть сила, как у супергероя из комиксов, ты бы поверил мне?
– Года два назад – да. Сейчас – нет, - прямолинейно заметил Остапчук, и у Смирницкого даже дух
– А как ты можешь объяснить тот факт, что все тебя слушаются? Что моя сестра и Катерина принесли тебе сок по первому твоему желанию?
Антон призадумался:
– Да, это странно. Но я не уверен…
– Что это, черт возьми, было?! – недовольное ругательство Егозина разорвало воцарившуюся спустя секунду паузу. – Я, словно идиот, пересказывал события той ночи, совершенно не смущаясь того факта, что еще трое человек, кроме меня, поступают подобным образом.
Арсений поднялся с кровати и победным голосом заявил:
– У Антона самый сильный дар из всех, что получили дети. Он умеет контролировать мысли, внушать свои требования всем, кто находится рядом с ним.
– Круто! – мальчишка не сдержался, от переизбытка чувств подбросив подушку в воздух. – А можно еще попробовать?
– Может, не стоит? – мягко заметил Смирницкий, но Антона поддержал сам Егозин:
– Давай. Катерина, подойди к мальчику.
Слишком шокированная, чтобы сопротивляться, Вейс подошла к кровати, с опаской взглянув на своего бывшего пациента.
– Попрыгай на одной ноге и прокукарекай! – приказал Остапчук, уставившись на блондинку. Та, не сопротивляясь, проделала требуемое.
– Офигеть! – эмоции мальчика били через край, и он стал раздумывать, что бы еще сказать, но Арсений внес коррективы в его планы:
– Стоп, достаточно, Тоша. Ты недавно пришел в себя, тебе надо отдохнуть. Все остальные – за мной!
И все ту же вышли, опасаясь находиться в комнате с таким источником силы.
«Надо приступать к диссертации, пока память свежа. И еще сыворотки наделать, да… А вот докладывать наверх я торопиться не буду – надо подождать, пока всем подопытным не исполнится восемнадцать, иначе вместо всемирной славы я получу пижамку в полоску и камеру без удобств», - думал Егозин, возвращаясь к себе в кабинет. Он был достаточно впечатлен, пожалуй, даже раздавлен результатом действия сыворотки. Конечно, ее стоило бы усовершенствовать, чтобы полностью исключить побочные эффекты, зато потом… Деньги, слава, покой.
«Это просто кладезь невиданной силы, громадный потенциал! Я лично займусь тренировками и исследованиями способности Антона, чтобы собрать мозаику воедино. Этот мальчик – недостающий элемент в моей головоломке побега, и он – мой главный союзник: самый сильный, выдержанный. Прирожденный лидер. Я помогу ему, чтобы он потом помог мне», - думал Арсений, загадочно улыбаясь. Он был близок к цели, как никогда ранее.
========== Антон ==========
Жизнь Антоши Остапчука тоже не была безоблачной и безмятежной; пожалуй, из всех детей, выживших после ужасной катастрофы, только Майя была по-настоящему счастливой. Мальчик не был сиротой, как Гриша, и не познал другую крайность – старый образ жизни Оли, третьей дочери в многодетной семье. Семья у него была полноценной, многие могли бы назвать ее крепкой – Остапчуки предпочитали не выносить сор из избы, не обсуждая семейные дела вне стен маленького частного домика на окраине города.