Фантастическая четверка: New Age
Шрифт:
Вейс уже отчаялась, но тут ей в голову пришла одна мысль, поначалу не показавшаяся ей дельной. Но, все-таки было в ней что-то такое, что предлагало хотя бы попробовать.
– Так, Майя, сейчас я возьму у тебя кровь из вены, на анализ, и на этом мы закончим.
Глаза девочки округлились от страха:
– Зачем?! Я боюсь… Не надо, пожалуйста.
– Так, успокойся!
– крикнула Вейс, срывая свое раздражение на ни в чем не повинном ребенке.
– Не умрешь!
В ответ на призыв успокоиться, Майя, наоборот, разревелась. Ее плач услышала Милена, сидевшая под дверью. Взволнованная,
– Катерина! Открой немедленно!
Выругавшись сквозь зубы, Катерина открыла дверь. Милена заскочила в лабораторию, и Майя с громким плачем бросилась к ней. Прижав ребенка к своей груди, Смирницкая погладила Майю по голове, бросив на Катерину испепеляющий взгляд. Та, презрительно хмыкнув, направилась к выходу из лаборатории. Обернувшись на пороге, она обратилась к Майе:
– Сегодня можешь отдыхать, но завтра мы продолжим. Будешь реветь - привяжу тебя ремнями к кровати.
– С ума сошла?
– зашипела Милена, успокаивая разревевшуюся пуще прежнего Майю.
– Разве можно так с детьми обращаться?
– Ах, ну конечно, курочка-наседка Смирницкая будет мне давать ценные педагогические советы, ха-ха!
Милена сокрушенно покачала головой:
– Когда ты стала такой черствой, Катерина?
Ничего не ответив на этот вопрос, Вейс захлопнула за собой дверь.
========== Когда тайное становится явным… ==========
– Николай Алексеевич?
– Катерина нерешительно постучала в дверь личной комнаты Егозина и, когда он, наконец, ей открыл, она вошла внутрь с кислой миной.
– Дай угадаю, - медленно произнес профессор, - у тебя ничего не получилось?
Вейс виновато развела руками:
– Как всегда вмешалась Смирницкая.
Егозин тяжело вздохнул и отошел в другой угол комнаты:
– Так и знал, что все придется брать в свои руки… Ничего нельзя доверить молодежи. Скажи лучше, какие опыты ты успела сделать, чтобы я не повторялся.
Катерина горестно вздохнула и подробно описала все, что она успела провернуть, пока Милена не взяла Майю под свое крыло. Николай внимательно слушал и делал пометки в блокноте, порой переспрашивая нервничающую блондиночку. Вейс же не знала, куда себя деть - холодный расчет, которым так и веяло от Егозина, заставлял ее чувствовать себя втройне виноватой. Закрадывалась мысль, что она недостойна быть здесь, в этой комнате, и даже выполнять мелкие поручения типа “принеси-подай”.
– Это все?
– поинтересовался Николай Алексеевич, саркастически подняв бровь.
– Да, - выпалила Катерина и вскочила, как ужаленная. Ей не терпелось выйти из этой холодной, мертвой комнаты. Это давило на ее психику, и Вейс хотела как можно быстрее скрыться в своей миленькой, напичканной безделушками комнатке, и больше не видеть перед собой строгого профессора.
– Катеринка, что с тобой?
– притворно-изумленно поинтересовался Егозин.
– Только не говори, что я тебя обидел. Ведь не обидел?
– Нет, Николай Алексеевич, - пробормотала Катерина, опустив голову.
– Ну-ну, не расстраивайся. Я не рассердился на тебя. Возможно, я неправильно встретил тебя… Забудь, не обижайся на старика.
Катерина подняла глаза,
***
На следующее утро Майе снова не дали выспаться. Истерзанная душой, не выспавшаяся, заплаканная, она следовала за самым стареньким дяденькой в белом халате, профессором Егозиным. Его она почему-то боялась больше всех. Вообще, она не боялась только дядю Арсения и его сестру, тетю Милену. Они были такими добрыми, заботливыми, и никогда не ставили над ней экспериментов. А этот дяденька, Николай Алексеевич, хоть и улыбался, но глаза его были холодными и злыми, как у злого персонажа из мультиков.
Егозин завел Майю в главную лабораторию и положил перед собой планшет со списком экспериментов, которые он хотел бы провести сегодня над девочкой, чтобы выявить ее приобретенный путем сыворотки дар. И первым в списке числился анализ крови из вены.
Профессор пережал девочке жгутом руку выше локтя и приказал поработать кулачком. Боясь новых болезненных ощущений, Майя повиновалась, сцепив зубы. Когда вена набухла, профессор приказал маленькой пациентке отвернуться и посмотреть на шкаф с медикаментами, пока он будет вводить иглу. Пока темно-вишневая венозная кровь набиралась в шприц, Майя бледнела, словно с этой кровью из нее выходила жизнь; но вскоре все закончилось, и девочка смогла перевести дух.
Егозин выругался сквозь зубы: как он, профессор с многолетним стажем, забыл приготовить смоченный спиртом тампон для дезинфекции раны после взятия крови.
– Майя, сожми-ка руку в локте, пока я достану ватку. Да покрепче. И крови не бойся.
Девочка кивнула и зажмурила глаза, судорожно сжав руку до боли. Но, к ее удивлению, место укола не болело, и Майя на свой страх и риск решила проверить - а что там?
– Ты что, с ума сошла?
– загремел на всю лабораторию Егозин.
– Ты что, хочешь, чтобы у тебя возобновилось кровотечение?..
Накричал и тут же замер. Замер так же, как и Майя, глядя расширившимися от удивления глазами на место укола. Вернее, на место, где был укол. Среди засыхающей сукровицы было четко видно отсутствие каких-либо следов укола.
– Как это возможно?
– одними губами потрясенно прошептал профессор.
Майя не ответила, так как догадка медленно заполняла ее мысли. А что, если она может заживлять ранки быстро, как настоящие супергерои? Кажется, это называется…
– Саморегенерация!
– воскликнул Егозин.
– Бог ты мой, саморегенерация!
Пожилой профессор был вне себя от счастья и танцевал по лаборатории, словно малое и неразумное дитя, пока Майя лихорадочно размышляла, откуда в ней проявилась эта невиданная способность, за которую многие готовы были душу отдать. Способность, которую все геймеры мира хотели бы привить персонажам компьютерных игр. Но ответа маленькая девочка так и не могла найти, поэтому все ее восторги вскоре перекрыла одна мысль: “А что на это скажут мама и папа?”
– Майечка, солнышко, дай мне свою ручку!
– непривычно ласково и мягко попросил Николай Алексеевич девочку.