"Фантастика 2024-186". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
У меня было готово сорваться обидное слово… но, посмотрев в лицо индейца, я рассмеялся:
— Иди ты… Давай собираться.
К утру форт гудел, как встревоженный улей. Я велел Черу подготовить трех-четырех пхаев — следовало испытать успехи нашего укротителя на практике. Почти все мужчины и многие девушки спешно готовились к предстоящей облаве. Доставались непромокаемые накидки, спешно точились лезвия ножей и копий, вязались снопы стрел и бесчисленное количество арканов — как я не торопился, выходить без всего этого не имело смысла. Охота должна решить все наши проблемы надолго вперед. Одновременно, Туча выгребала последние запасы соли — следовало прямо на месте превратить большое количество убитых животных в солонину, чтобы донести ее назад не испортившейся. Солнце больше не являлось нам помощником в деле вяления сушеного мяса, надежда оставалась только на
Собрался даже Стопарь — а на мой вопрос об оставленном огороде, лишь махнул рукой. Никто не желал оставаться — все рвались в прерии, желая принять участие в таком грандиозном деле. После долгих споров, было решено, что форт будут охранять Будда, Бен, Салли, и прочие, кто менее всего подходил к роли охотника. Причем, старшим над всеми, назначался мулат. Это несколько утешило инженера — я категорически не желал брать его с нами, помня о довольно слабых способностях Бена, как загонщика. Да и былые раны, из-за которых мулат частенько прихрамывал, не давали ему такой возможности. Примерно той же категории был и Будда, годный к любой тяжелой работе, но совершенно не годящийся к тому, что затевалось. Оставалась и Туча с детьми, хоть Белка-Зоя и грозилась убежать в травы самостоятельно. Естественно, я не рискнул пустить на облаву Элину — и обиженная на весь свет девушка, гордо задрав голову, ушла ночевать к подругам….
Мы выступили еще ночью. Облака затянули небосвод, скрыв от нас Луну и ее, хоть какой-то, свет. Пришлось идти почти в полной темноте, что, впрочем, для привычных к постоянным путешествиям, людей, было не очень сложным делом. Впереди шествовал Сова с Чером. Второй сидел на спине пхая, крайне довольного выходом в родную стихию, сдерживая последнего от излишней резвости. Сразу становилось ясно, что наш темп совсем не нравится вольному скитальцу, и лишь упряжь и отрывистые оклики Чера удерживают Хорса от попытки сорваться в галоп по холодному и росистому мху. Я также удерживал своего жеребца — не такого рослого и сильного, как вожак стада, но вряд ли менее смирного. Он шумно вбирал ноздрями свежий воздух, дергался и выражал бурное желание рвануть вперед, не дожидаясь остальных. Но впереди шествовал Хорс, и это удерживало моего скакуна даже лучше, чем кожаный ремень и слабое подобие седел, лишь в последние моменты сделанного Беном для нас с Натой. Качаясь на широкой спине, я ловил восхищенные взгляды тех, кому не повезло так, как нам. Им приходилось идти по колено во мху, заиндевевшего от ночных заморозков, что быстро сказалось на их штанах. Но пхаев на всех не хватало, да и Чер не рискнул взять остальных, не будучи до конца уверен в том, что они не попытаются убежать. Потому, седоков в отряде было всего пятеро — сам следопыт, мы с Натой, Череп и Джен с Пумой — они менялись иногда друг с другом местами. Впрочем, широкие спины пхаев без труда могли нести на себе и обоих всадников одновременно. Эти полузвери-полуживотные, хоть и произошли от своих одомашненных предков-лошадей, но отличались от них не только приобретенной свирепостью, но и более высоким ростом и длиной туловища. Лишь индеец предпочитал идти самостоятельно, практически не сбавляя ходу, и не глядя с завистью на нас, как остальные. Рядом с ним скользил неясной тенью Угар — уж ему-то, конь, точно не требовался…
После краткого и быстрого обеда, мы соединились с Лешим — он привел своих охотников к условленному месту, и теперь мы ждали только Раду и ее «амазонок». Все прочие должны были присоединиться к отряду чуть позже, практически возле края широкого поля, где Сова назначил сбор. Быстро подтвердив роли каждого, мы направились по указанным направлениям.
Я был уверен в успехе. Всего набралось более ста человек — даже больше, чем в тот раз! А прежняя охота получилась на славу, хоть тогда мало кто имел опыт в подобных предприятиях. Сейчас не нашлось бы ни одного, кто хоть раз не вонзал свое оружие в трепещущее тело жертвы, не выслеживал ее в засаде, не принимал смертельный и беспощадный бой, где ставкой была уже не добыча, но собственная жизнь…
Мы с Натой не принимали участия в самой облаве — Сова резонно предложил всем «ковбоям» не спешиваться, и наблюдать за всем позади загонщиков. Меня это несколько смущало… не хватало еще услышать потом упреки, связанные с вынужденным бездельем. Но Сова стоял на своем, ему вторил и Череп, так же крепко держащий поводья
— Ты вождь. Пора не только помнить об этом, но и вести себя соответствующе.
— Пошел ты к Лешему, Сова. Это — в прямом смысле. Он уже дугу замыкает, скоро сигнал подаст. И хватит меня подзуживать… Достали, вконец. А потом люди будут за глаза говорить — Дар зазнался, обленился, вместо себя нас гонит… Каково это услышать?
— Не скажут, — Череп еле сдерживал строптивую самку, норовившую дотянутся до его ноги мордой, и куснуть за мокасин кривыми зубами. — Никто ничего не скажет. Они сами не хотят тебя видеть среди загонщиков.
— Это еще почему?
— Нас много. Дар — один.
Ната не выдержала и тихо прыснула, укрывшись от меня накидкой. Я разозлился…
— Ну, спасибо… Дожил, мать вашу. Это что получается — мне теперь и в прерии без присмотра не выйти? Охранять да оберегать станете? Да пошло оно все, знаешь куда?!
Череп справился с лошадью и, не став возражать, направил ее на край поля, где уже начали разворачиваться основные события. Там Леший, раньше прочих поднявший намеченные стада, уже гнал их к западне. Его люди, вооружившись факелами, размахивали ими и не подпускали испуганных овцебыков к спасительным проходам между кустарников. Видя, что мощные и могучие животные не могут выйти к низинам, за спинами овцебыков метались и все остальные, помельче. Лишь огромные и неторопливые туры, да парочка одиночек — кабанов, сами устремились к коварной расщелине, видимо, рассчитывая прорваться на простор прерий именно там. Быстрые джейры и козы рванулись к востоку — но с той стороны уже Чер, мечущийся от края до края, на Хорсе, не подпускал животных к выходам и тропам на Синюю реку, а наши плотнее сжимали кольцо, принуждая зверей отступать к приготовленной яме.
Мы с Натой въехали на пригорок. Теперь я сильно почувствовал разницу, между пешим и конным. Сидя на спине пхая, я мог видеть все детали происходящего. С высоты своего роста, даже стоя на этой взгорке, вряд ли можно было разглядеть все так же хорошо, как это было видно со спины могучего коня…
Загонщики становились все ближе друг к другу — способ, проверенный однажды, не дал осечки и на этот раз. Животные мычали, ревели, блеяли — и вскоре самые испуганные и нетерпеливые, заметались перед самыми кустарниками, за которыми находился провал. Я увидел, как Чер метнул в гущу стада свой факел, а Леший кинул копье в ближайшего овцебыка. Стадо пришло в движение — и всей массой направилось к предполагаемому выходу. Страшный рев, хруст, визг и ржание, крики людей, стоны — все слилось в один беспрерывный гул. Я стискивал поводья в руке, выискивая дыры в кольце охотников, чтобы успеть закрыть их собой. Азарт и желание участвовать в бойне, превратили меня самого в зверя — я хотел стрелять из лука, бить ножом и пить теплую кровь! Ната, заметив мое состояние, приблизила своего пхая вплотную:
— Останься.
Я посмотрел на нее непонимающими глазами.
— Останься здесь. У тебя… не твое лицо.
Я вздрогнул. Ната понимающе положила свою ладонь на мою руку.
— Успокойся… Там сами все сделают. Наша задача лишь не позволить убежать случайным животным, да и то, тех, кто попадет в западню, хватит на всех, и без убежавших.
— Впереди зима…
— Вспомни свои слова — убьем всех, кто останется? Добычи много, достаточно крови.
Я заметил какое-то движение, там, где Пума, отдавшая коня Джен, выпускала стрелу за стрелой в кучу столпившихся зверей. Она почему-то осталась совсем одна — ближайший к ней охотник, из становища Лешего, находился шагах в пятидесяти и сейчас был занят тем, что перерезал горло, бьющемуся в агонии, джейру. Из стада вымахнула чудовищная туша кабана, перескочила через упавшего козла, сбила с ног зазевавшегося овцебыка и направилась прямо на отважную девушку. Я рванул поводья на себя, позабыв, как управлять пхаем. Тот буквально встал на дыбы — и так прыгнул вперед, что Ната и ее слова остались где-то далеко позади… Через мгновение мы уже мчались по травам, не разбирая дороги.
Кабан уже преодолел половину расстояния — Пума продолжала стрелять, и не видела грозящей ей опасности. Зато опомнился охотник, его крики всполошили всех ближайших мужчин и женщин, но никто из них не мог успеть помочь девушке, или, хотя бы предупредить ее. Кабан метнулся туда-сюда, увидел одинокую фигурку, и наклонил башку, намереваясь сбить Пуму с разгона. Я заорал, выхватывая на скаку лук.
— Уходи!
Пума ничего не слышала. Она стояла боком, к надвигающемуся на нее, животному, и, по-прежнему, расстреливала одиноких зверей, не заботясь более ни о чем.