Фатерлянд
Шрифт:
И вот теперь мерцавшие на экране пятнышки напомнили ему тот детский опыт. Пятнышки шли низко над морем. Попав в висевшее над городом зарево, они стали обретать форму. Это были бипланы, соблюдавшие определенный строй. Первый самолет заложил широкий вираж, выпустил шасси и пошел параллельно линии берега.
«А разве там есть место для посадки?» — удивилась телеведущая.
Камера продолжала сопровождать ведущий стаю самолет. Показалась узкая полоска песчаной отмели Уми-но-накамичи, вдоль которой проходила линия железной дороги. Затем за железнодорожным полотном показалась череда огней — туда и направлялись самолеты.
Первый самолет приземлился
— Это же бывший аэродром Ганносу! — воскликнул Фукуда.
Вслед за первым самолетом совершили посадку еще два.
Как только первый самолет вырулил к самому концу бетонной полосы, дверь в фюзеляже распахнулась и наружу выскочили солдаты.
— Кто это такие? — спросил Такеи. — Э, да у них гранатометы!
Мори пригляделся и насчитал шестнадцать человек. Восемь из них сразу же взяли под контроль посадочную полосу, а остальные принялись выгружать багаж — большие камуфлированные вещмешки, деревянные и металлические ящики, — все это складывалось на свободной площадке рядом с железной дорогой.
— Видно не очень, но мне кажется, у них есть АГС-17[22], — произнес Такеи и уже раскрыл рот, чтобы продолжить комментарии, когда его прервал Канесиро:
— Слушай, давай-ка просто молча посмотрим, а?
Такеи умолк и стал делать пометки в блокноте касательно оружия и экипировки прибывших солдат.
Разгрузившись, первый самолет съехал с полосы и остановился около парка и футбольного поля. Второй и третий прошли ту же процедуру, и теперь на летном поле собралось уже несколько десятков людей в камуфляже. Около дюжины из них отделились от основной группы и побежали через парк в сторону станции Ганносу. Солдаты держали оружие на изготовку и пригибались, словно атаковали неприятельское укрепление.
— Можно мне сказать? — вскинул голову Такеи.
Канесиро кивнул, и Такеи, не прекращая делать заметки в блокноте, высказал свое мнение:
— Эта операция была прорепетирована не один раз. Они явно построили точь-в-точь такой же аэродром и раз за разом повторяли высадку, иначе у них ничего бы не вышло сегодня.
Тем временем прибывшие самолеты продолжали выстраиваться перед парком. Кто-то из пилотов вышел на поле и стал подавать знаки для идущих на посадку следующих самолетов, другие, вооружившись, занимали места среди изготовившихся к обороне солдат. Выгруженные ящики громоздились, словно контейнеры в морском терминале.
Изображение сделалось более четким, оператор крупным планом показал солдат. На всех были камуфляжные куртки с капюшонами, ботинки-берцы и кепи вместо касок. На плече у каждого висел «калашников». Солдаты не отличались высоким ростом или какой-то особой физической формой, но на их пухловатых лицах была написана непреклонная решимость. Обычно при слове «солдат» возникает образ американского морпеха, каким его изображают в кино или показывают в выпусках новостей. Однако же вид узкоглазого воинства в камуфляже производил поистине зловещее впечатление.
Тем временем разгрузка самолетов продолжалась, группа солдат складывала ящики в штабель. Кто-то стоял с оружием наготове и наблюдал за окрестностями. Кто-то помогал выруливать приземлившимся самолетам и распределял высадившихся бойцов. Кто-то налаживал связь, настраивал рации, проверял мобильные телефоны. Казалось, каждый четко знает, что и как ему делать. Такеи оказался прав: акция была тщательно подготовлена.
«По-видимому, на место происшествия прибыла мобильная группа вещания Национального телевидения, —
Голос ведущей слегка дрожал. Ямада подумал, что она сильно напугана. Впрочем, он тоже испытывал страх.
— Эти парни из Северной Кореи, да? — спросил Фукуда. — А Япония и Северная Корея — враги. Вроде так… То есть, если эти люди являются, как они говорят, повстанцами, значит, они выступают против правительства своей страны и Ким Чен Ира. Следовательно, они — наши союзники. Тогда почему они ведут себя совсем не по-дружески? Если они прилетели сюда после провала государственного переворота, то первым делом им следовало бы сложить оружие и сдаться нам, разве не так? А эти больше напоминают оккупационный корпус…
Снова показали студию. Заметно побледневший ведущий сказал:
«Только что нам удалось получить комментарии от секретаря Кабинета министров».
Сигемицу Такаси являлся членом фракции консерваторов в бывшей Демократической партии Японии. Он служил своего рода связующим звеном с либерал-демократами, которые перешли в «Зеленую Японию» с самого момента ее создания. Прибыв на поезде из Окаямы в дождливый Токио, Сигемицу сразу попал в плотное кольцо журналистов. Сначала он попытался отстранить от себя телекамеры, заявив, что еще не обсудил сложившуюся ситуацию с премьер-министром, но журналистская братия оказалась непреклонной. Большинство корреспондентов были сильно раздражены. «Мы не позволим вам отвертеться! — кричали иные. — Извольте что-нибудь сказать! Подумайте о заложниках, об их семьях! Говорите же!» Пытаясь увернуться от репортеров, Сигемицу налетел лбом на объектив камеры, и хлынувшая по лицу кровь смешалась с дождем.
— Наша первая и главная задача, — начал наконец он, — обеспечить безопасность людей в Фукуоке. Я направляюсь в кризисный центр, созданный Кабинетом министров, чтобы обсудить наилучшие меры по разрешению сложившейся ситуации.
Охране все же удалось отбить секретаря от толпы журналистов; он сел в служебную машину и скрылся прочь.
«Слишком слабенькое заявление для гребаного политика», — подумал Ямада. Хуже всего было лицо — дело даже не в крови, а в написанном на нем стыде. Точно так же выглядел отец Ямады незадолго до самоубийства — ему было настолько стыдно за свой промах, что он не видел иного выхода, кроме смерти. Отец старался скрыть свой стыд от окружающих, но лицо все равно выдавало его. Смотреть на это всегда противно. Лучше бы уж Сигемицу расплакался и крикнул прямо в объективы телекамер: «Да мне так же страшно, как и вам всем!»
«Итак, вы прослушали комментарии для прессы секретаря Кабинета министров», — раздался голос телеведущего.
На экране вновь появилось изображение аэродрома Ганносу.
— Интересно! — произнес Исихара, вскакивая на ноги. — Интересно! — повторил он и ритмично задвигал бедрами. — Оч-чень интересно!
Ямада, не поняв, что такое случилось с Исихарой, недоуменно повернулся в сторону Мори и Сато, но, похоже, те сами ничего не понимали. Камеры показывали теперь железнодорожную станцию Ганносу, которую можно было легко узнать по большому чернобелому знаку. Станция уже несколько лет не работала после существенной перестройки прилегающего района Фукуоки. Напротив станционного здания располагалась небольшая площадь, где были припаркованы девять или десять такси. Вполне привычный вид для провинциального японского города, если не считать северо-корейских солдат, которые в настоящий момент занимались реквизицией транспорта.