Фатум
Шрифт:
– Да.
– Тогда давай встретимся там. На первом этаже, у парадного входа.
На том конце воцарилось молчание.
– Дэвид? Дэвид, ты тут?
– Да. Просто, признаться, я удивлен. Я почему-то думал, что ты захочешь пойти куда-нибудь… Ну, на воздух. В парк, например.
Николь немного удивилась: как же хорошо он, оказывается, ее знал. Или просто она предсказуема?
– Это да, но у меня есть дело здесь. И, кстати, я очень надеюсь, что ты мне с ним поможешь.
– Вот как, – Дэвид усмехнулся. – Хорошо, будь по-твоему. Скоро буду.
И он отключился. Интересно, скоро – это сколько? Ведь он недавно в городе: возможно, он даже не был в курсе, что автомобильное движение в городе перекрыто.
– Ну а этот? – Николь вытащила очередную вешалку и со страдальческим видом уставилась на Дэвида. Тот, взглянув краем глаза, отрицательно махнул головой. – Ну почему? Что не так? Как ты вообще их друг от друга отличаешь? Они же все одинаковые!
– Я сказал нет, – мужчина отобрал вешалку и повесил ее обратно. – И вообще, какой нормальный человек будет носить костюм в такую жару, а?
У Николь чуть было не вырвалось, что-то типа «Да он и не человек», но она вовремя себя окоротила.
– У него работа такая.
– Вариться в собственном соку?
– Дэвид! Я же сказала, что он тело…
– …хранитель, – мужчина спародировал ее интонацию и увернулся от очередного подзатыльника. Конечно, ему была не страшна Николь, но он не мог не подыграть подруге детства. Казалось бы, девчонке уже девятнадцать стукнуло, а вела она себя точно так же, как в детстве. И как ей это удавалось? – Слушай, если он не проходит кастинг на роль Джеймса Бонда, то не вижу причин покупать ему костюм. Сама подумай, какой толк от охранника, который круглосуточно носит смокинг? С таким же успехом ему на лбу можно написать «Секьюрити». И мишень пририсовать рядышком. Это же глупо.
– Да знаю я, – Николь ссутулившись бродила между стендов и безучастно смотрела на товар: да эти костюмы реально все одинаковые! Разве что цвета разные. – Но не я ему выдавала униформу, и не мне ее менять.
– Кстати говоря, я так и не понял, какого лешего ты покупаешь ему одежду. Откуда он взялся?
– Я же сказала, – Николь уже потянулась к очередному костюму, но Дэвид отвел ее руку и покачал головой. – Дядя ведет переговоры о сотрудничестве с американцами. Представитель их компании живет у нас дома, а Кей – ее охранник.
– Кей? Я думал, его зовут Кристиан.
– Кей – это инициалы: Кристиан Арчер, «Кей» плюс «Эй».
– Ясно, – Дэвид предотвратил очередную попытку девушки вытащить вешалку. – Ясно, что ничего не ясно. Если он охранник американки, почему же он не с ней? Как так получилось, что вы застряли здесь, в одной квартире?
– Долгая история, – по правде сказать, Николь сама не понимала, что у жизни случилось с чувством юмора. Глупейшая ситуация. И ведь она так и не выяснила, что Кристиан делал в больнице. – Слушай, может, ты уже перестанешь критиковать мои варианты и предложишь свой?
– Да без проблем, – мужчина схватил первый попавшийся костюм и приложил к себе. – Как тебе?
– Костюм, как костюм, – пожала плечами та. – Примеришь?
– Вот уж нет, – хохотнул Дэвид и отбросил вешалку в сторону, не потрудившись вернуть ее на место. Не дав девушке поднять забракованный вариант, он схватил ее за руку и повел прочь из бутика. – Если ему нравятся костюмы, пусть носит их в своей Америке. А в нашей стране пусть соизволит одеваться по-человечески.
– Да, но…
– Никаких «но». Мне так-то все равно, в чем он будет щеголять, но раз уж ты меня в это втянула, то терпи. Я из мужской солидарности не могу позволить тебе купить костюм. Знаешь, смокинг в жару – это как сапоги на шпильках в гололед: выглядит, может, и красиво, но такой геморрой….
– Откуда такая осведомленность??
– Никки, – Дэвид многозначительно посмотрел на девушку. – Ты уверена, что хочешь это знать?
– А то, – подыграла ему Николь, но потом заговорила уже серьезнее. – А серьезно: кто ты? Я имею в виду…Мы все обо мне,
Дэвид знал, что рано или поздно она спросит, но, тем не менее, он не знал, что ответить. Его жизнь была слишком сложной, чтобы описать в двух словах, а на то, чтобы поведать ей все, у него просто не было времени. Но и врать Николь он тоже не хотел. Она была светлой частью его жизни; той, которую он вспоминал с улыбкой. Тогда, в детстве, все было проще, чем сейчас. Для нее и до сих пор все было более или менее просто. Ее жизнь была не так жестока в своих уроках. И что ему делать: вывалить на нее все, как есть? Этим он не добьется ровным счетом ничего. Только вместо одной больной головы будет две. Отмолчаться? Но тогда она отдалится от него. Николь и без того много колебалась: она не знала, как вести себя с ним. И Дэвид ее не винил: порой, он сам себя не понимал. Иногда даже боялся.
– Мне нечем похвастаться, Никки, – и это была правда. В принципе, он мог ограничиться минимумом обмана. То будет даже не обман, а тактика разумного умолчания. – Я, так скажем, в поиске. Пытаюсь понять, кто я, зачем я… Я и мать разыскивал и по этой причине: думал, может она мне подскажет.
– Ну а семья, работа, – Николь чувствовала себя немного неловко, но любопытство брало верх над робостью. – Ты ведь как-то жил все эти годы. Да и ты говорил, что сбегал из приемных семей и…
– Было дело, – улыбнулся тот, заруливая в магазин, и целенаправленно направился в конец торгового зала. – Знаешь, я был очень миловидным ребенком. Мне везло: мальчиков моего возраста редко берут в семью. Всем нужны милые карапузы, которые слишком малы, чтобы понять, что такое приемная семья. Взрослые дети, знавшие своих родителей, как правило, редко забывают о том, откуда они. Но меня усыновляли. Раз за разом. Я был очаровашкой, видимо, – он невесело улыбнулся, методично перебирая вешалки. Его голос был сух, а взгляд ничего не выражал. Складывалось впечатление, что он рассказывал не о себе, а о каком-то другом человеке, чью биографию учитель задал прочитать и пересказать. – От кого-то я сбегал, кто-то меня сам возвращал. Опять же, все сложно, Никки. Я не могу сказать, что эти семьи были плохими. Просто, они не были моими. Я не мог найти в них то, что искал. По правде говоря, я и сам не понимаю, что именно мне было нужно, – отобрав пару рубашек, мужчина протянул их девушке и перешел к другой секции. – Но, кстати говоря, в такой жизни – кочевой – были и плюсы. Я много где жил, много чего повидал. Не думаю, что здесь я смог бы так же. Останься я здесь, сейчас работал бы на твоего дядю. Завхозом.
– Перестань! – Николь против воли рассмеялась. Ну какой из него завхоз! Нет, было в его облике что-то благородно-недоступное. Девушка так и видела Дэвида президентом какой-нибудь компании: такого важного и напыщенного.
– Он высокий?
– Что? – девушка не сразу сориентировалась: слишком резко сменилась тема. – Кто?
– Иностранец твой.
– Ну во-первых, он не мой, – Николь, отложив вещи, оценивающе обвела Дэвида взглядом, а потом приблизилась к нему вплотную и подняла руки в жесте «сдаюсь». – А во-вторых, схвати меня за запястья.
– Чего?? – Дэвид от такой просьбы немного опешил. – Зачем?
– Просто сделай, а потом притяни к себе, – на полном серьезе проинструктировала та. На ее лице было сосредоточенное выражение шахматиста перед очень важным ходом.
– В смысле – притянуть? Как? Никки, ты себя нормально чувствуешь?
– Притянуть – в смысле как кота, нагадившего тебе в тапки. Как будто ты собрался меня, как следует, проучить.
– Ты меня пугаешь.
– Давай же!
– Ну хорошо, – Дэвид выполнил просьбу, правда, мягко: он ненавидел котов, так что если бы подобная тварь нагадила ему в обувь, он освежевал бы ее заживо. – Что теперь?