Фазы неизбежности
Шрифт:
Граф легко поднялся на ноги и прошелся по комнате, сложив руки на груди и задумчиво постукивая когтистыми пальцами по предплечьям. Герберт и Дарэм, как по команде, повернули головы, наблюдая за его передвижениями.
— Я не говорил, будто отказываюсь! — пошел на попятную юноша, напоследок бросив на Нази короткий и донельзя ехидный взгляд, свидетельствовавший о том, что этот «бой» Герберт все-таки выиграл, оставив последнее слово за собой. — В принципе, я даже готов пойти вам навстречу и, вспомнив юность, вновь принести себя на алтарь науки. Но мне нужно, чтобы кто-нибудь из вас толком объяснил, что от меня
*
Скромно обставленная, но безукоризненно чистая квартирка состояла всего из трех комнат и ютилась под самой крышей высокого и узкого краснокирпичного дома, зато из окон ее открывался великолепнейший вид на освещенный ночными огнями город. Именно сюда вел остаточный ментальный след, отпечаток которого отец сумел подхватить без особого труда, и за минувшие десять дней Герберт до отвращения успел насмотреться на заветную квартиру снаружи. Однако внутрь решился войти только теперь.
Сам граф принимать участия в «охоте» не пожелал — доставив Герберта к искомому дому и указав нужное направление, «шагнул» обратно в замок, предоставив сыну самостоятельно мучиться с так скверно дающимся ему зовом, который Герберту худо-бедно удалось закрепить только к седьмой ночи. Похоже, отец считал всю эту историю неплохим поводом для еще одной тренировки. Ну, или категорически не желал надолго покидать свою немертвую избранницу, общению с которой в последние несколько недель посвящал столько времени, что, будь Герберт помоложе лет эдак на семьдесят, он бы непременно начал ревновать. Впрочем, ничто не мешало ему делать вид, будто он и впрямь ревнует, не давая ни отцу, ни Дарэм особенно расслабляться. Отказывать себе еще и в этом развлечении виконт ни в коем случае не собирался.
Не раз за эти злосчастные десять ночей Герберта одолевало желание плюнуть на зов и перейти к более активным действиям, однако он находил в себе достаточно терпения, чтобы не рисковать. Одно дело — очаровывать юношу, который и так не против быть очарованным, и совсем другое — идти «на штурм» человека, не только не склонного к увлечению представителями своего пола, но к тому же имеющего некое предубеждение против тебя лично. При таких условиях повредить сознание мгновенным и сильным воздействием было легче легкого, а молодой человек нужен был виконту в своем уме. Так что он, ругаясь себе под нос, честно потратил изрядное количество времени, чтобы его ментальное присутствие в разуме «жертвы» стало как можно более незаметным и привычным — это все, на что виконт мог рассчитывать. Взывать так, как делал это отец, Герберт не умел, а посему и тянуть дольше смысла не видел.
Простенькое светлое платье, из тех, что нынче были в моде у мелкого пошиба горожанок Европы, аккуратно примостилось на стуле. Его хозяйка крепко спала, умиротворенно посапывая слегка вздернутым, «обрызганным» светлыми веснушками носом, и Герберт усмехнулся, на мгновение склонившись над ее постелью, вглядываясь в знакомые черты миловидного личика. Сейчас, когда он видел ее прямо перед собой, виконту вовсе не требовалось зрительного контакта: попавший под зов однажды — навсегда сохранял в своем разуме некий след, пройти по которому не составляло труда, даже если след этот был оставлен другим вампиром. Тем более, Герберту не
Бесшумной тенью скользнув к двери, виконт подумал о том, насколько все же эта фроляйн — или, судя по всему, уже фрау — везучая особа. Мало того, что сумела избежать верной смерти от вампирских клыков, будучи всего в шаге от участи весьма и весьма незавидной, но и теперь, волей провидения, даже не узнает, что пережила не одну встречу с немертвыми, а целых две.
Крошечный кабинет, стены которого почти невозможно было рассмотреть из-за заставленных книгами стеллажей, освещался одной-единственной лампой, теплого света которой было более чем достаточно, чтобы осветить письменный стол с разложенными на нем конспектами и самого хозяина квартиры, увлеченно склонившегося над записями, так что от двери была видна только его темно-русая вихрастая макушка.
Очевидно, поймав боковым зрением некое движение возле двери, молодой человек вскинул голову… да так и замер, уставившись на Герберта круглыми серыми глазами, изумления в которых, благодаря слабенькому, но все же оказывающему определенный эффект зову виконта, было гораздо больше, нежели тревоги. Немного знакомый с характером этого смертного, Герберт не сомневался, что без стороннего вмешательства удивление очень быстро уступило бы место страху, а потом — отчаянной решимости. Той самой, которая позволяла своему владельцу предположить, будто швыряться книгами в лицо высшему вампиру — не такая уж плохая идея.
— Здравствуй, Альфред, — пристально глядя юному ассистенту профессора Абронзиуса в глаза, непринужденно улыбнулся младший фон Кролок и шагнул к столу. — Как поживаешь? Ах, я вижу, вас с фроляйн Шагал можно поздравить! Что ж, с моей точки зрения, это весьма неплохой выбор, хотя и не уверен, что городская жизнь дается ей просто. Однако, при твоей рыцарской помощи, думаю, она справляется, верно? Так я присяду?
— Д-да, конечно… — растерявшись, выдавил из себя Альфред, после чего, несколько раз моргнув, добавил: — Ты?! Как ты?…
— Тише, — укоризненно цикнул на него Герберт, небрежно смахнув свернутые в трубку бумаги с единственного в кабинете стула, и уселся, закинув ногу на ногу. — Жену разбудишь. Нельзя же так, в самом деле. Я, разумеется, польщен, что ты настолько рад нашей встрече, но все же выражай свою радость как-нибудь менее бурно. Да, как видишь, это и вправду я. Счастлив видеть, что и ты меня не забыл.
— Тебя забудешь… — совершенно искренне сказал Альфред, радости в голосе которого не было ни на грамм.
Как и тогда, в декабре, сознание юноши отчаянно сопротивлялось воздействию Герберта, однако, если в прошлый раз виконт испытывал его на прочность вполсилы, больше забавляясь, нежели действительно желая очаровать молоденького студента, то сейчас перед ним стояла вполне конкретная задача. Которая, впрочем, не вызывала у него ни капли отторжения. Как ни крути, а юношей Альфред был весьма симпатичным и вполне соответствовал эстетическим предпочтениям виконта. К тому же тот факт, что Альфред ухитрялся хоть как-то противиться его обаянию, только подогревал азарт Герберта, пробуждая в нем желание взять своеобразный реванш за плачевно окончившийся разговор в замковой библиотеке.