Фазы неизбежности
Шрифт:
Что, впрочем, абсолютно не мешало тем же людям, которые еще вчера крутили за спинами орденцев суеверные дули, якобы отводящие порчу, и судачили об их бесчинствах за кружкой пива, в случае серьезной угрозы со стороны порождений изнанки взывать о помощи не к служителям церкви, а именно к некромантам.
В более просвещенных слоях общества картина была куда менее печальной — там к членам Ордена, ценя их нелегкий, опасный труд, относились с уважением, но без особой приязни. Так же, как относились к государственным палачам: люди почтенной профессии, таких очень полезно иметь в кругу знакомых и поддерживать с ними добрые отношения, однако на милые посиделки за послеобеденным чаем их приглашают нечасто.
Пускай, в отличие от животных, люди не способны были унюхать смерть, они способны были ощущать ее близкое, холодное присутствие неким доставшимся им от предков шестым чувством, и некроманты, каждый из которых нес на себе ее незримую печать, вызывали у них неясное беспокойство и неосознанное желание держаться
Нази Дарэм исключением из этого общего правила тоже не являлась, однако, сколь бы ни был при жизни скуден список ее знакомых и друзей, исчислялся он не единицами, а десятками, да и работа ее предполагала постоянные контакты отнюдь не только с нежитью. Так что, проведя более полугода в замке, где все ее общение начиналось и заканчивалось двумя высшими вампирами да Куколем, беседы с которым, даже без учета его чудовищной дикции, сложно было назвать долгими и содержательными, к концу июля Нази поняла, что отчаянно тоскует по людям. Каким угодно. Пускай бы даже и по безостановочно крестящимся поселянам, которые при жизни немало раздражали ее боязливыми перешептываниями, неспособностью внятно и быстро ответить на простые вопросы и склонностью впадать в панику, путаясь под ногами в самый неподходящий момент. А заодно исподтишка норовящих брызнуть в нее освященной водой, которая заставляла Нази шипеть и ругаться сквозь зубы последними словами, словно она и в самом деле, оправдывая самые страшные народные мифы, была отчасти нежитью. Впрочем, никакой иной реакции окропление святой водой, совершенное не к месту и угрожающее размыть только что начертанную ритуальную фигуру, у полевого некроманта в принципе вызвать не могло. Но сейчас Нази согласилась бы и на них.
Ее кратковременные «охотничьи» визиты в крупные города, по вполне понятным причинам, всегда приходились на самое темное и глухое время, когда шанс столкнуться с представителями рода человеческого сводился к возможному минимуму; в поселок ниже по склону Нази тоже наведаться не могла, предпочитая, чтобы местные, большинство из которых за время ее работы на Шагала успели прекрасно запомнить Дарэм в лицо, как можно дольше считали ее либо пропавшей, либо умершей, и со временем женщине стало казаться, что весь мир вокруг нее сузился до огромных «вымерших» городов, молчаливых в своем величии карпатских гор, да замковых стен. Все чаще с завистью посматривала она на Герберта, который с приходом лета практически перестал ночевать дома, исчезая почти сразу после пробуждения и возвращаясь перед самым рассветом. Приобщиться к своим развлечениям молодой человек Нази не приглашал, а если бы и пригласил, руководствуясь чем-то наподобие жалости, Дарэм едва ли согласилась бы составить ему компанию. Судя по довольному выражению на бледном лице виконта, а заодно по тому, как от него по возвращении в склеп остро и резко пахло «посторонним» мужским парфюмом, к которому порой примешивался легкий запах выпитого не им алкоголя и опиума, у Герберта в разгаре был очередной роман. Если верить графу, подобные амурные похождения его наследник устраивал раз в год, в основном весной или летом, и длились они, как правило, около месяца. После чего любовник Герберту либо надоедал, и виконт с чистой совестью бросал его, либо все заканчивалось для этого самого любовника еще более печально, и он прощался с этим светом навсегда. Как сумела понять Дарэм, эти гербертовы эскапады призваны были утолить не столько его любовный пыл, сколько все ту же тоску по обществу, по шумной, веселой и, в случае молодого человека, непременно разгульной «жизни». Нази в этом процессе явно была бы лишней, а потому и встревать ей не хотелось — как раз на ее физиономию Герберту и так предстояло смотреть чуть ли не еженощно в течение года. И, вероятнее всего, отнюдь не одного. Однако желание последовать примеру Кролока-младшего и, хотя бы ненадолго, оказаться среди людей от осознания этого факта никуда не девалось.
Очевидно, что-то такое в настроениях Дарэм ощутил и старший Кролок, поскольку в середине июля, первая половина которого для Нази была наполнена менталистикой, участившимися тренировками по фехтованию и попытками разобраться, в какую сторону двигаться в их с графом изысканиях, неожиданно предложил Дарэм составить ему компанию во время одного из своих «деловых визитов».
Глухое затворничество Их Сиятельства на деле было куда более иллюзорным, чем показалось Дарэм во время их прижизненного знакомства, когда граф представлялся ей эдаким анахоретом от немертвых. Стоило хлопотам, связанным с ежегодным балом, утихнуть, а «жизни» в замке войти в привычную колею, изрядно, впрочем, перепаханную появлением Дарэм с целым букетом проблем всякого новообращенного в качестве «приданого», как выяснилось, что у Его Сиятельства все-таки есть некие контакты с внешним миром. И пару раз в месяц он имел обыкновение куда-то отлучаться, оставляя Нази под неусыпным присмотром Герберта — иногда эти отлучки были совсем короткими, иногда растягивались на несколько часов, и никакого строго определенного интервала между ними не существовало
Внезапное приглашение графа застало Дарэм врасплох, и все-таки, перед тем, как согласиться, она не раздумывала ни секунды — куда бы ни собирался отправиться Кролок, это все равно было интересней, чем остаться в замке в обществе Куколя. Так что, не имеющая привычки опаздывать, зато имеющая перед Кролоком более получаса форы из-за раннего пробуждения Нази была готова к выходу за пятнадцать минут до установленного графом срока. И, не рискуя мять «цивильное» платье, дочитывала откопанный в недрах библиотеки второй том “Критической истории испанской инквизиции” стоя.
— Неужели настолько интересно?
Дарэм закрыла книгу и, прежде чем ответить, бросила взгляд на каминные часы, которые показывали ровно десять вечера.
— Даже не скажешь, что вы урожденный австриец. Пунктуальность у вас прямо-таки швейцарская, — со вздохом констатировала она и, повернувшись, наконец, к Кролоку, окинула его внимательным взглядом: — Все никак я к вам такому не привыкну. Вы, граф, своим видом порождаете во мне когнитивный диссонанс.
Сжимающий в руках тонкую элегантную трость фон Кролок, облаченный в белую накрахмаленную рубашку и скроенный по всем заветам современной моды светло-пепельного оттенка костюм, для Нази и впрямь выглядел странно. Слишком уж она привыкла созерцать его «в домашней обстановке», в которой Их Сиятельство всегда делал выбор в пользу старомодных, неизменно черных камзолов.
— Предпочел бы порождать что-нибудь более приятное, однако за неимением лучшего… — Кролок едва заметно пожал плечами и добавил: — Пунктуальность, милая моя фрау Дарэм, во все века и в любой стране является признаком хорошего тона, так что, если ты утолила свою тягу к познанию, нам пора. Встреча, опаздывать на которую мне бы также не хотелось, назначена на одиннадцать, однако отправляться стоит уже теперь.
— Куда мы пойдем? — все-таки уточнила Нази, которой Кролок накануне не обозначил конечной точки их сегодняшнего маршрута. Возможно, потому что она его так об этом и не спросила.
— Недавно ты очень интересовалась моим имуществом, — слегка прищурившись, «припомнил» граф. — И в частности, недвижимостью. Сегодня у тебя есть неплохая возможность посмотреть на мою зальцбургскую квартиру лично, хоть и недолго. А затем нужно будет нанести визит одному из моих знакомых, которому я намерен представить и тебя, дабы в будущем, когда освоишь хождение в тени, ты могла посещать его самостоятельно.
— Что же это за знакомый, которого я, по-вашему, обязательно захочу посетить снова? — удивилась Дарэм, удостоившись от графа лишь едва заметной улыбки.
— Увидишь, — сказал он. — Но, зная твой характер, уверен, он тебе понравится. Точнее, тебе понравится то, что с его помощью можно получить.
— Что угодно, лишь бы не к портному! — абсолютно искренне откликнулась Нази, которая до сих пор с содроганием припоминала месячной давности визит к «одному из знакомых» младшего Кролока.
Сама Дарэм ничего не имела против портных, как таковых, равно как и против пошива одежды на заказ. В конце концов, «форму» каждому некроманту шили строго по индивидуальным меркам, а затем долго и муторно подгоняли по фигуре так, чтобы она не затрудняла движений во время бега или драки, и при этом была приспособлена для ношения с собой целого вороха мелких рабочих артефактов, эликсиров и оружия. В особенности доставалось женщинам, полевое одеяние которых, ко всему прочему, своим видом не должно было злостно нарушать норм общественного приличия, гласящих, что представительницы слабого пола — будь они хоть трижды некромантами, вынужденными бегать, карабкаться и перекатываться по земле едва ли не чаще, чем степенно вышагивать по ровному тротуару — не имеют права демонстрировать окружающим свой обтянутый штанами зад. Очевидно, даже нежити, которая, без сомнений, была бы шокирована таким возмутительным бесстыдством. Так что Дарэм, которая за десять лет в Ордене извела далеко не один комплект формы, экзекуция в цеховом ателье была вполне привычна. И даже несмотря на это, Герберту в союзе с его портным, с которым они, кажется, были абсолютно на одной волне, за пять часов удалось вымотать Нази так, что она сорок раз успела проклясть миг, когда согласилась с младшим Кролоком, утверждавшим, будто в замковой гардеробной не так уж много осталось одежды ее размера, и «вечно одеваться с плеча покойников» — не выход. Особенно, если учесть, что многие из костюмов, принадлежащих предыдущим жертвам бала, безнадежно устарели, и выйти в них на улицы города, не привлекая к себе излишнего внимания, не представлялось возможным. Вот только Дарэм никак не предполагала, что просьба сшить ей два обычных платья, таких, чтобы не бросались в глаза и соответствовали уровню горожанки среднего достатка, может вылиться в пространную лекцию о видах ткани, модных нынче в Европе цветовых решениях, сортах кружев, способах драпировки подола и преимуществах атласных корсетов перед хлопковыми. Причем, когда один «лектор» выдыхался, в дело немедленно вступал второй.