Фея из Кореи

Меркулова Злата

– Что случилось, Лизочек? Тебе неудобно? Может, мне на переднее сидение пересесть?

– Кто тебе даст сидеть рядом с этим оболтусом Валькой?
– вскинулся Костик в ответ на обеспокоенное замечание Толстушки.

– Нет-нет, Жизель, все в порядке. Мне удобно... просто...

Художница не знала, как объяснить свое желание какую-то часть пути проехать отдельно от братьев, в менее удобном и более шумном автобусе, когда известно, что она в общем-то не ищет оживленного общества. Говорить о Вике ей казалось неправильным. В конце концов, это

могли быть лишь ее домыслы. И все равно нельзя было отказывать человеку в участии, даже если считаешь, что тебе только кажется, будто оно ему необходимо.

Молчание прервал водитель:

– Ясно, ты уверена в безопасности пути, только когда я веду машину как прелестную партнершу в вальсе. Или фокстроте - двигатель-то четырехтактный!

– Ты-то о чем?
– Костик непонимающе моргал.

– Все просто: после следующей остановки кто-то из вас меня сменит. Хуже всего, если это будет наш Тыдашкин. Он и так меня постоянно подгоняет. Одно хорошо - хоть не ноет, что ему холодно или жарко или жестко сидеть.

– Я не нытик!
– отозвался с переднего пассажирского Ванечка, томно обмахиваясь ракеткой для пинг-понга. К его сожалению, партнеров для любимой игры ему найти не удалось, как, впрочем, и подходящего стола.
– Но скорее бы уже остановка.

– Тетушка, вы точно хотите, чтобы этот совет состоялся именно сейчас?
– нахал заявился к ней домой вечером без предупреждения, да еще и в женских тряпках. И почему это на нем такие платья лучше сидят, чем на ней, настоящей женщине? Эх... молодость, молодость... Наверное, эта смешная девчонка тоже ему завидует, и потому ее тоже жаль. Впрочем, долго задумываться о посторонних предметах было глупо.

– Конечно, дорогая племянница, - хищно-приветливо улыбнулась Мичжа, делая маленький глоток чая эрл-Грей. Разумеется, из настоящей веджвудовской чашки.

– Что ж... вы мне не оставляете выбора, - юноша в элегантном платье персикового цвета поставил хрупкую фарфоровую вещицу на самый край столика, за которым тетушка и "племянница" попивали чай и болтали, казалось бы, о пустяках, до той поры как "девчонка" не заговорила о предстоящем собрании директоров-акционеров.

– Какая красота, какое совершенство линий. Вы так любите все изящное, тетушка, так цените традиции старой доброй Англии... как будто вы наследница британских аристократов...

Подумать только, одно неосторожное движение...

– Что ты делаешь, глупая девчонка!
– не выдержала Мичжа, невольно привставая с венского стула. Этот непочтительный мальчишка, похоже, собирался разбить ее драгоценный фарфор. От ее движения столик покачнулся, и женщина судорожно вздохнула, ожидая надтреснутого звона.

– Это не я, тетушка, это вы...
– невозмутимо провожая взглядом падающую чашку, издевательски улыбнулся Ли Джун и все-таки успел ее подхватить у самого пола, выложенного дубовым паркетом.
– Вы ставите под угрозу непрочное равновесие. Ваше. Поэтому я еще раз спрашиваю: вы уверены, что необходимо созывать

совет именно в это время?

Каков наглец! Он еще попрыгает на раскаленных углях неодобрения директоров и акционеров, он еще почувствует, что такое изгнание из общества приличных людей...

– Айгу! Зачем юной красавице строить такое серьезное и умное личико! Морщины появятся. И ловить кусок глины было опасно - а вдруг ручка напоролась бы на осколки? Шрамы юных дев не украшают.

"Что? Съел? Говорят, что шрамы украшают мужчин. Но ты так ответить мне не можешь -условия тебе известны. Знаю я о тебе или нет - мучайся до завтрашнего дня", - Мичжа была довольна, видя, как сдержал назревавший ответ Ли Джун.

– И то верно. Пойду выбирать наряд покрасивее, чтобы очаровать наших старомодных директоров.

Церемонно раскланявшись, ряженый прохвост удалился. Нет, но как он успел так быстро явиться за ее драгоценными сыновьями? А этот неповоротливый Чжихван ее еще уверял, что все в порядке. Конечно, присутствие Ли Джуна при разоблачении будет ей только на руку... но... слишком уж благосклонны некоторые директора к этому существу. Может, для них и не станет шоком его долгое притворство...

Вернувшись в Сеул, Джун первым делом оттаскал за уши сестру. Нет, конечно, не буквально, хотя и об этом задумывался. Но внушение о болтливых девчонках, портящих жизнь братьям, сделал. Заодно и узнал еще кое-что интересное. Он-то все голову ломал: кто это братьев надоумил, где его искать. Бабушка Аня и дед уверяли его, что никакие корейские родственники его не спрашивали, что было вполне обычно: они никогда его не баловали вниманием. А Ли Соль, оказывается, и тут ему удружила - она болтала с Чжихваном о летних путешествиях и тому удалось выведать у малышки, что ее "онни" собирается поехать на странный полуостров с каким-то кондитерским названиемКхырим. "На правда же, на мороженое похоже!" - делала щенячьи глазки Ли Соль, почуяв, что брат недоволен.

– Ладно, Пуговка, - вспомнил ее давнишнее прозвище брат, не желая долго пугать своим недовольством малышку, - лучше расскажи, как тебе понравилась русская онни?

И после этого невинного вопроса брат и сестра Ли провели прекрасный час в беседе о светловолосой художнице, которая нравилась им обоим, хотя и по-разному.

– Кстати, оппа, если ты пригласишь Лизу в гости, то спать она будет в моей комнате, а не в твоей! И корейскому языку я ее лучше научу.

– Так ты и об этом проболталась!

– Ну не каждый день мне в любви признаются вместо приветствия!

"Моя доверчивая, наивная Цыпленок Лиза! И ведь не выдала Ли Соль!" - улыбнулся Джун, с сожалением понимая, что надо заниматься делами, надо вместе с отцом просчитывать, что задумала Но Мичжа и почему бездействует дядя Тхэсонг.

Полтора дня, проведенных в дороге и дорожных хлопотах, его вымотали. Но отдыхать было некогда. Двоюродные братья опередили его всего на полдня, но и это было много, очень много.